Роковой бриллиант дома Романовых - Рэтклиф Джон - Страница 24

Последние оставшиеся в живых юнкера дорого продают жизнь. Разбитые остатки женского батальона теснятся среди колонн… Как вдруг слух пробегает по рядам последних защитников Зимнего:

— Генеральный штаб взят.

Откуда пришло это известие? Никто не знает. Но оно звучит весьма правдоподобно. Уже несколько часов подряд шел ожесточенный бой за обладание зданием генерального штаба, находящегося напротив Зимнего дворца.

Александра окидывает глазами ряды юношей, которые собираются занимать свои места рядом с амазонками. Ее решение принято.

Вылазка — и одновременно освобождение престарелого генерала! Спасение главнокомандующего из рук красных!

Ее приказы громко раздаются по рядам. Большевики, уже готовые всеми силами обрушиться на кучку защитников, с изумлением видят, как женщины выходят из окопов. Яковлев надеется. В его помрачненном сердце вспыхивает луч надежды.

— Они сдаются!

Он может спасти Александру. Он спасет ее. Ни одна преступная рука не подымется на нее. Со времени этой ночи он знает, что любит ее так же сильно, как она его. Но что это такое? Что это означает?

Батальон смерти подходит сомкнутым строем. — В атаку — играет сигнальный рожок. Сигналы угрожающе звучат в ночной тьме. Большевики прекратили огонь. Но где же белый флаг женщин? Разве они не приходят просить пощады? Что это такое? Юнкера спешат занять позиции, покинутые женщинами? Открывают огонь? Черт и дьявол! Штурмующие женщины оттесняют большевиков. Идеально выстроившись, они идут вперед!

Теперь загорается борьба. Скрежеща зубами, ряды восставших смыкаются с обеих сторон. Теперь начинается борьба врукопашную. Один против другого мужчина против женщины! Женщины под предводительством своей мужественной командирши пробиваются до здания генерального штаба. Какой ужасный крик прорезывает воздух? Еще один! Почему бледнеют женщины, которые до сих пор ни разу не колебались и не дрогнули там, где нужно было жертвовать жизнью?

Большевики захватили пленниц. Несколько женщин, раненых и окровавленных, попали в их руки. А! Вот они тащат их за волосы, связывают их. Милосердная ночь скрывает позорные сцены… Но крики ужаса обесчещенных и замученных доносятся до амазонок. Это вселило ужас в сердца не знавших трепета. Женский батальон дрогнул и отступил к Зимнему дворцу.

Света! Света!.. Здание, до сих пор погруженное во мрак, вдруг заливается целым морем света. На лестницах женщины стреляют, как вдруг снизу, со всех сторон, на них бросаются большевики! Нет больше ни отступления, на помощи!

Женщины в ужасе кинулись по коридорам ища спасения. Озверелые матросы с диким гоготаньем, ловили их и с издевательствами отнимали у них то, что было дороже жизни — честь.

Вокруг храброй Александры сгрудился жалкий десяток храбрых. Она сама, получив удар прикладом, падает на колени, вокруг нее падают ее верные подруги по этой этой ночи смерти; все ужаснее становится резня, все громче крики раненых. Эти обезображенные, окровавленные тела пленниц победители тащат с собой, чтобы приготовить им такую смерть, о которой эти девственные воительницы не могли иметь ни малейшего представления.

XVI

У Бориса Яковлева не было времени интересоваться борьбой за здание генерального штаба. Он думал, что амазонкам удастся удержаться до тех пор, пока ему самому не удастся вмешаться в дело. Его захватила горячка борьбы, и воля к победе красного знамени над последними защитниками буржуазного правительства целиком овладела им. Во главе своих рабочих и солдат, он шаг за шагом проникал во внутренние помещения Зимнего дворца, в то время как последние гранаты крейсера «Аврора» обстреливали окружающие улицы перекрестным огнем, чтобы сделать невозможной какую бы то ни было неожиданность. Революция побеждала. Те, кто до этого самого последнего ночного часа еще лелеяли надежду, что упорному сопротивлению амазонок и юнкеров удастся задержать победу большевиков до прибытия подмоги, до того момента, когда верные правительству войска возьмут город штурмом извне, теперь увидели, что только чудо может повернуть судьбу. Но такие чудеса совершаются только в сказках. В Петрограде уже царил террор и в корне подавлял малейшую попытку вызвать новый переворот.

Все, которые занимали видное положение и вовремя не успели укрыться в Зимнем дворце, давно уже были арестованы. Во дворе Государственной Думы, куда в марте Керенский велел согнать своих арестованных, было черным-черно от людей, которые ожидали решения своей судьбы, бледные и совершенно разбитые. Не приходилось больше ожидать никакого чуда. И когда шум отчаянной борьбы проникал в роскошные залы дворца, то и последние видные люди и министры покорно отдались на волю судьбы. Все поняли, что конец близок…

Офицер, командовавший юнкерами, после ожесточенной защиты пал на широкой лестнице. Оставшиеся без руководства, юнкера продолжали борьбу. Их гнали по всему лабиринту дворцовых зал. Но они пробивались из комнаты в комнату, от двери к двери с таким героизмом, который, наконец, превратил отряды Яковлева в одичавшую свору гончих собак.

Для Бориса Яковлева наступил величайший день в его жизни. Каждый революционер имеет свой незабываемый возвышенный святой час. Люди в золотых погонах, эти люди, которые бегут позади отступающих мальчиков, защищенные от мести только тонкой цепью людей, обреченных на смерть, т. к. большевики каждый момент могут прорваться, эти люди старого режима, по убеждению Яковлева, виноваты во всех несчастьях, которые привели Россию на край пропасти. Это те люди, которые посылали тысячи несчастных в Сибирь, где они погибали в рудниках только за свои убеждения. Это те люди, которые вызвали войну, приспешники Сухомлинова, это предатели, которые продали Россию немцам. Потому что и Яковлев и все большевики, матросы, рабочие, солдаты, наряду со своими идеями, проникнуты дикой ненавистью к Германии — теперь несколько красногвардейцев, под стремительным предводительством Яковлева, прорывают тонкую цепь последних юнкеров. Густая толпа министров и чиновников оттеснена в соседний зал. В то время, как борьба еще продолжается, сановники поднимают руки вверх, в знак того, что они сдаются. Их сгоняют в кучу, гонят по лестницам, на площадь, в ночь ужаса. Их доставляют в тюрьмы, которые уже в течение нескольких часов едва в состоянии вместить бесчисленное количество арестованных. Нечего больше защищать во дворце, который видел так много блеска и где сейчас царит разрушение. Осталось только принять смерть, молодые герои! Осталось только достойно пройти тот путь, который ваши сестры прошли до конца.

Сквозь разбитые стекла дует ледяной ноябрьский ветер. Из разгромленных винных погребов доносится дикое пение матросов, у которых опьянение алкоголем следует за опьянением кровью.

Кто еще в состоянии слышать последние крики падающих? Кто напишет героическую песнь в честь этих храбрецов, которые отдали свою жизнь за потерянное дело?

Все громче становятся торжествующие крики победителей. Яковлев гонит несколько десятков последних оставшихся в живых защитников из комнаты в комнату. Теперь выхода больше нет. Последняя дверь заперта. В узком зале, прислонившись к стене, позади наскоро сложенных из столов и стульев баррикад, истекают кровью последние защитники республики Керенского.

Яковлев, горящий слепой яростью к царскому режиму, не знает ни страха, ни осторожности. Охваченный сознанием, что судьба избрала его для совершения великих дел, он перескакивает через баррикады и бросает в штыки своих красных солдат.

В течение нескольких секунд работают приклады и штыки. Эти до смерти замученные борцы едва в состоянии почувствовать последние муки. Смерть становится избавительницей для их охваченных лихорадкой, окровавленных и болящих тел…

Над Зимним дворцом развевается красное знамя!

Петроград в руках большевиков. Мировой переворот — нечто чудовищное, никем не предвиденное, свершилось…