Полвека охоты на тигров - Янковский Юрий Михайлович - Страница 19

Решили так: Сибата и Виктор, соединив обе своры, пойдут по следу гнать барса, который, будучи вспугнут, неизбежно начнет подниматься в гору от преследующих его собак. Мы же, остальные охотники, предварительно (до выступления «собачников») обойдем гору и займем позиции по ее вершине, где и будем ждать гона. На это нам была дана фора в два часа. Охотник Ким оставался с Сибата.

На одной из средних вершин остался ждать Валерий, а на промежутке, несмотря на свои 13 лег, остался Арсений, я же поднялся на главную вершину и занял центр предполагаемого «лаза», как говорят охотники. Лезли мы около двух часов, включая в это время и обход.

Прошло томительных полчаса ожидания. Все было тихо. Хотя с моей вершины в бинокль была видна фанза, из которой барс похитил собаку, но загонщиков там видно не было. Ожидание становилось все более напряженным. В голову лезла мысль, а что если барс уже вышел из оцепленного района и давно уже вне нашей досягаемости. Ведь снега было так мало, что, обходя гору, мы пропустили выходной след и, может быть, теперь окарауливаем пустое место.

Барс же был особенно желанным трофеем, так как за пять лет нашего пребывания в Корее мы много раз безуспешно гонялись за барсом. Валерию даже удалось раз подранить его, но взять хищника нам не приходилось.

Параллельно с этим рисовалась, как в таких случаях бывает, следующая картина.

Вот там, на опушке, вдруг покажется барс, крадущийся и прислушивающийся к отдаленному лаю собак и не подозревающий нашей засады. Я, налюбовавшись, пускаю ему пулю — в зависимости от расстояния и положения — в голову или сердце…

Нет, тому, кто не испытал этих переживаний, никогда не понять их!

Как часто это бывает, финал разыгрался совершено неожиданно. Внезапно мои мысли были нарушены отдаленным лаем собак, доносившимся снизу, откуда пошла охота. Лай был глухой, едва слышный, с перерывами, но все же сердце встрепенулось. Появилась надежда, что он идет не по случайному зайцу или козе.

Через небольшой перерыв лай повторился и слышались отдельные голоса. Гон шел по направлению номера Валерия. Через некоторое время внизу раздался выстрел. Вначале я не мог понять, в кого стреляют, но усилившимся лай собак показывал, что это выстрелил Сибата, чтобы поднять дух своры. Действительно, по скалам гудело эхо от шести собачьих глоток — и лай все приближался по направлению к Валерию.

Вперемежку с собачьим лаем раздавалось грозное рычание барса, которому с полным животом было, видимо, трудно уходить от преследования собак. Естественно, что зверь злился еще потому, что собаки не дали ему спокойно насладиться отдыхом на теплом солнышке после столь обильного завтрака. Можно было быть уверенным в том, что у него слюнки текли от предвкушения нового любимого кушанья, когда он увидел собак около фанзы, а теперь приходилось удирать от них.

Гон тем временем продолжался и, судя по лаю и ворчанию барса, был уже недалеко от Валерия. Зная выдержку сына, я не сомневался, что, подпустив зверя, он уложит его на месте. Неожиданно барс свернул влево и пошел параллельно горы под меня и вскоре остановился саженях в ста в скалах подо мною. Из-за густых зарослей ничего не было видно.

Так прошло еще минут десять. По-видимому хищник остановился в удобном для него месте и не хотел оттуда выходить, а собаки не могли его стронуть. Это мог быть высокий камень или трещина в скале и собаки не могли подойти сзади.

Определив положение, я рискнул оставить свой номер и постараться подойти к зверю. Приспустившись, я подозвал Арсения на свой номер, чтобы он караулил за меня, а сам стал спускаться на лай.

Предприятие оказалось очень сложным, так как чаща и овраги со скалами, куда завел барс собак, были почти непроходимыми. Эхо лая разносилось во все стороны и трудно было определить точно местонахождение своры, хотя от нее я и находился шагах в 150. Пробираться приходилось очень осторожно, чтобы не спугнуть раньше времени зверя. Весь косогор был завален сухими шуршащими дубовыми листьями и упавшими сучьями, перемеживающимися с рассыпавшимися камнями. Но, конечно, несмолкаемый лай собак и рычание барса значительно облегчали дело.

Шаг за шагом пробираясь вперед, я старался увидеть барса или собак, но все мои попытки были тщетны. Особенно мешали в этом отношении густые заросли корявых горных сосен, зелень которых окончательно закрывала горизонт. Я был на одном уровне с лаем и мне казалось, что шагах в 75 от цели. Пришлось подвигаться еще более осторожно, курок ружья был взведен на случай моментального выстрела, так как барс, не будучи в состоянии удрать от собак, мог спрыгнуть на меня откуда-нибудь сверху. Судя по его рычанию, он был достаточно сильно раздражен, да и самолюбие его было несомненно ущемлено. Чувствовалось, что без борьбы он свою шкуру не собирался отдавать.

В этот момент я совсем забыл, что кроме меня и собак снизу зверя преследуют еще трое охотников и по времени они уже должны быть недалеко. Совершенно неожиданно я услышал, уже неподалеку от себя, хруст сломанного сухого сучка и сразу же сообразил, что сук этот треснул под ногой одного из нижних охотников, подбиравшимся на лай собак, подобно мне. Это дало мне толчок поспешить, чтобы не упустить случая взять такой интересный трофей.

Я ускорил шаги, но продолжал красться. Лай уже был где-то совсем вплотную. Передо мной находился неглубокий заросший овражек. Видимо, собаки были в нем, и поэтому я не мог их видеть, но где же в таком случае находился барс?

Впереди меня в овраге росла толстая сосна, ствол которой, голый от сучьев сажени на три, высился кверху, а выше, на вершине дерева, была густая шапка хвои. Не зная куда лают собаки, я не догадался взглянуть кверху, но, может быть, из-за гущи ветвей я бы ничего и не увидел бы.

Так, пробираясь шаг за шагом, я подошел к дереву, до ствола которого оставалось всего не больше пятнадцати шагов, но концы ветвей кроны его были уже надо мной. Лай шел из оврага где-то буквально из-под меня, но ни собак, ни барса не было видно. Я, конечно, был готов в любой момент к выстрелу в случае неожиданного нападения барса. Еще шаг и я был поражен, увидевши… падающую с чистого неба «бомбу».

Впереди меня шагах в 12 свалился с дерева клубком барс. Первый момент у меня создалось впечатление падающего сетчатого мешка, наполненного яблоками, но «мешок», коснувшись земли, мигом развернулся. Барс не бросился на меня, а перескочил овраг, в котором сидели собаки, и пустился наутек на соседнюю горку. До перевала ее было от меня не больше сорока шагов. Собаки ринулись за ним, я моментально вскинулся и выстрелил в угон, но барс скрылся за горой. Перевалили ее и собаки.

Я перескочил овраг и быстро стал подниматься за собаками. Взбежав на половину подъема, я услышал впереди себя страшную возню, лай собак и рев зверя. Тут мне стало ясно, что пуля сделала свое дело: барс тяжело ранен, и собаки настигли его!

Не успел я подняться, как мне навстречу появился самый молодой пес Дружок с окровавленной мордой. На перевале появился Кома — морда его тоже была вся в крови, а левый глаз разодран когтем зверя.

Свалка слышалась шагах в 50, впереди в зарослях, куда я мчался полным ходом. Раненые собаки бежали за мной. Подбежав, я увидел замечательную картину.

Четыре оставшиеся собаки вцепились в горло зверя и все катались общим клубком, постепенно скатываясь все ниже. Было видно, что барс получил смертельную пулю и терял силы, но, несмотря на это, выворачивал голову, стараясь схватить зубами одну из собак, одновременно нанося им когтями царапины. Вернувшийся Кома присоединился к остальным собакам, а молодой Дружок больше нападать не решался.

Было необходимо добить зверя, чтобы избавить собак от риска получить еще большие ранения, так как почти все они имели уже царапины. Все поле битвы было закровавлено. К сожалению, азарт собак был настолько силен, что ни отозвать, ни оттащить их одному было невозможно, а стрелять в клубок, во избежание ранения или случайного убийства собак, я не мог.