Срочно требуется лох - Рыжков Владимир Васильевич - Страница 97

— Конечно! Он себя прекрасно чувствует! То и дело порывается встать. Но я запретил ему пока вставать. Мало ли что!

— Может, уже разрешить? — предложил главврач. У него во рту не оказалось ни одного зуба, и поэтому он что-то там себе прошамкал. Но Илья догадался по смыслу.

— А чего, — быстро согласился Василич. — Можно и разрешить. Пускай походит. Быстрей рассосется. Когда двигаешься, шов это… зарастает, как на собаке.

Илья устало вздохнул. Что-то вся эта канитель стала ему надоедать. Серега понял, что его друг в состоянии прострации, и поэтому взял на себя смелость спросить:

— Так где он, черт тебя побери? Скажешь ты или нет!

Василич пожал плечами.

— А вы что, не знаете? Да тут уже вся больница знает. Я перевел его в отдельный бокс.

Илья возмущенно вздохнул. Хотел схватить акушера за грудки и прижать к стенке, но вовремя сдержался. Вовремя вспомнил, что этот человек спас его отца.

— Дурдом! У меня чуть инфаркт… Зачем вы его в бокс?

Хирург скукожил виноватую физиономию.

— Да он, знаете, вечером поругался со своими соседями по палате. Уж чего они там не поделили! А ночью один из них умер. Представляете! Не выдержало сердце. Я уж вашего отца и перевел в бокс от греха подальше. Да и ему спокойней.

— А почему в журнале этом говенном записали, что его отец умер? — рявкнул Серега. — Вы что тут, совсем?

Василич пожал плечами.

— А я знаю! Ошиблись, наверное! Никитична записывала, а она плохо видит.

— Что, вот эта сумасшедшая? — Илья ткнул пальцем в пол.

— Она.

— По-моему, она плохо соображает, — проворчал Илья и переспросил ещё раз, боясь, что он все-таки не до конца понял главное: — Так, значит, это другого больного перевели в морг?

— Ага! — радостно кивнул Василич. — Вашего отца — в отдельный бокс, а его соседа — в морг. Вот такие дела! Каждому, знаете, уготовано свое место. В определенное время.

Илья покачал головой, тяжко вздохнул.

— Да, отец не может спокойно жить!

Они с Серегой вслед за Василичем вышли из кабинета. Акушер проводил их по коридору в самый конец, открыл дверь в отдельный бокс. В боксе стояла одинокая кровать, рядом со входом располагался персональный унитаз и душ. Живи, не хочу!

Терентич сидел на кровати, свесив одну ногу на пол, и сам с собой играл в шашки. Видно, он так увлекся, что даже не обратил внимания на вошедших.

— Как ты себя чувствуешь, отец? — спросил Илья, входя.

Терентич повернул голову, посмотрел на сына строгим взглядом.

— Нормалек! — ответил он и съел сам у себя две шашки разом.

На вокзале была суета. Все носились с чемоданами, толкались на перроне, пробиваясь к своим вагонам, шныряли то и дело чьи-то дети, провожающие обнимались с отъезжающими.

Проводить Терентича собрались все, кто мог. Его выписали из больницы два дня назад, он пожил эти дни у Ильи, больше не смог. Не сиделось ему в квартире, хотелось домой в деревню, на воздух, на свой участок. Илья собрался отвезти его, а то мало ли что случится — за отца он не волновался, боялся, что тот влезет в какую-нибудь ссору, которая может плохо кончиться для него. Или для тех, кто с ним свяжется.

Терентич шел бодро вперед, считая вагоны, вся вереница еле поспевала за ним. Наконец остановился у своего вагона. Проводник, жилистый мужичонка средних лет, проверял билеты. Отец уточнил у него номер вагона и сделал замечание, что номер прикрепили неудобно — его, мол, не видно. Проводник вежливо ответил ему, что это не его дело. Он ещё не знал, что старику есть дело до всего.

Терентич пренебрежительно повернулся к нему спиной и оглядел собравшийся народ.

— Ну все, дети мои, не будем попусту лить слезы, пора прощаться!

Все окружили его и замолчали, не зная, что и сказать. Всем почему-то было жаль, что он уезжает. Словно что-то отрывают от сердца. Уже привыкли, что вот живет рядом ворчливый старик и всем дает жару. Казалось, что без него все просто со скуки помрут.

— Приезжайте еще, Николай Терентич, — наконец, сказала Марина. — Мы вам будем рады!

Отец пожал плечами, усмехнулся.

— Сомневаюсь. Да и некогда мне разъезжать. Дел по горло.

— Мы лучше к тебе приедем, дед! — сказала Ленка и поцеловала его в сухую небритую щеку. — Обязательно приедем. Все вместе.

Дед еле заметно улыбнулся. Все-таки приятно такое внимание со стороны молодежи.

— Это пожалуйста! Только с Витькой вон не ссорьтесь!

— Ну что вы, мы теперь с ней не разлей вода, — заметил Витек и обнял Ленку за талию.

— Ну, то-то!

Проводник кашлянул и сказал:

— Прошу зайти в вагон, кто отъезжает. Сейчас поезд тронется.

— Попрошу не командовать, — проворчал Терентич и шагнул в вагон.

Серега задержал его за локоток.

— Слышь, Терентич, я к тебе обязательно приеду. Весной приеду. Портрет твой писать буду. На природе. Да и вообще, хочу пейзажи попробовать. Надоело мертвую натуру.

— Это дело, — одобрил Терентич. — Только не увлекайся особо. На свете есть и другие занятия. Посерьезней. А это так, хобби. Лучше вон, как Илюха, бизнесом займись.

— Нет, — Илья помотал головой. — Теперь все! Отдам Сане свою долю в магазине и займусь наукой. Я узнал, там тоже можно деньги зарабатывать. Благо, первоначальный капитал есть.

Он шагнул в вагон следом за отцом.

И еле успел. Поезд тронулся и стал стремительно удаляться. Всего через пару минут последний вагон растворился вдали.

Доехали, можно сказать, чудесно. Отец полдороги спал, остальные полдороги смотрел в окно. С соседями по купе даже не вступал в разговоры. Только учинил небольшой скандал с проводником, обозвав его жуликом за то, что тот опоздал с чаем. Проводник обиделся и хотел ссадить его с поезда. Илье пришлось улаживать конфликт. Но после всего того, что с ним произошло, он считал такие конфликты чем-то вроде легкой разминки. Поэтому даже не расстроился и не сказал отцу ни слова. Просто сунул проводнику сотню, и тот сразу заткнулся.

С вокзала Илья нанял частника, и они быстренько доехали до Тучково. Илья вместе с отцом поднялся в дом. До обратного поезда времени ещё было полно, и он решил немного передохнуть, чтобы остались силы на обратную дорогу. Отца он доставил в целости и сохранности, дал ему денег на жизнь, и считал свой долг исполненным. Здесь-то ему делать было нечего, а дома ждали великие дела. Отец включил электроплитку, согрел чайник. Илья попил чайку и хотел было уже ехать обратно. Во всяком случае, держался поближе к двери, пока ещё не зная, как ему попрощаться с отцом. Либо как-то намекнуть, что пора ему домой, либо прямо сказать об этом. Вдруг старик обидится и не отпустит. Не хотелось ему обижать отца.

Терентич тем временем занялся печкой, хотел немного протопить дом на ночь. Ноябрь уж на дворе, ночи холодные, да и дни тоже. Зима на носу. Вот он и повынимал полешки из пристенка за печкой, напихал их в горнило, поджег. Печь немного задымила.

— Ну ладно, отец, я поехал, — осмелев, сказал Илья.

Терентич нисколько не обиделся.

— Давай! — одобрил он. Видно, начал привычный ритм жизни, и лишние люди ему были ни к чему.

Илья прошел к порогу, повернулся, чтобы попрощаться.

— Не провожай, сам дойду, — сказал он и открыл дверь на веранду.

За дверью стоял человек. Илья отпрянул от неожиданности, и даже сразу не понял, кто это такой. С веранды бил в глаза свет, и лицо человека было затенено. И только приглядевшись, Илья его узнал. Это мог быть только он, и никто другой.

В вытянутой руке Тихий держал пистолет. С глушителем.

— Ну, вот и приехали! — мрачно сказал он.

Илья отступил назад. Он чувствовал сзади тяжелое дыхание отца, но боялся оглянуться. Просто наобум шагнул в бок, стремясь защитить отца своим телом. Может, тот успеет ускользнуть в спальню и спастись от выстрела. Он даже не подумал о том, что первая пуля достанется ему. Было все равно, он только не хотел, чтобы пуля попала в отца.