Повести и рассказы - Мильчаков Владимир Андреевич - Страница 47

47

Левую половину чайханы целиком заняли женщины. Мухамедов заметил, что все они были в паранджах. Правда, у большинства волосяные сетки были закинуты на голову.

«И то хорошо, что хоть в чайхану пришли, а не в мечеть со страху побежали», — усмехнулся про себя Саид, но тут же сообразил, что, собственно, радоваться-то нечему. Старики и женщины, наверное, первым делом кинулись бы в мечеть, но она была расположена в середине селения, окружена густыми зарослями карагача и до нее крики с кладбища не донеслись бы.

«Значит, кто-то посоветовал людям собраться именно здесь», — подумал Мухамедов и внимательно присмотрелся к группе стариков, сидевших на самом удобном месте в центре помоста, расположенного около правой стены чайханы. Рядом с одним из них лежала большая книга в темном кожаном переплете. «Мулла кишлачный, наверное, — подумал Саид. — Коран притащил с собой. Читать хочет. Ну, это мы еще посмотрим».

— Пожалуйста, пожалуйста, товарищ десятник! — окликнули Мухамедова с помоста, где сидели ворошиловцы. — Проходите сюда!

— К нам, товарищ Мухамедов!

— Подсаживайтесь, товарищ десятник!

— Братец Саид! — громче всех кричал кетменщик Мирсаид из ворошиловской бригады. — Сюда прошу. Чай хороший, горячий, заварен крепко, густой, как шурпа, сладкий, как халва! Садитесь!

Мухамедов уселся рядом с Мирсаидом, пожимая десятки протянутых ему рук. А Мирсаид уже подавал пиалу, налитую до половины терпким и горячим зеленым чаем.

Взяв пиалу, Саид, не торопясь, отхлебнул из нее два глотка и, поставив на ковер около себя, весело и громко спросил, обращаясь к ворошиловцам.

— Ну, что, товарищи, сидите, словно на похоронах? Почему нет ни песен, ни шуток? Что случилось?

— У нас ничего не случилось, — ответил так же громко Мирсаид. — Мы целый день честно трудились на канале, выполнили дневную норму, вы это сами видели и назвали нас ударниками. А к ударникам никакая беда подступиться не смеет. Сейчас сидим, отдыхаем, потом послушаем могильное радио и спать пойдем.

— Не богохульствуй, сумасшедший! — донесся из кучки стариков сердитый возглас. — Не богохульствуй.

Мухамедов был уверен, что это крикнул старик, который пришел в чайхану с кораном. Однако студент сделал вид, что ничего не слышит и, обращаясь к Мирсаиду, с улыбкой отвечал:

— Ну, пожалуй, с могил мы не дождемся умной радиопередачи. Лучше послушаем передачу из Москвы или, в крайнем случае, из Ташкента.

Поднявшись, Саид, осторожно ступая между сидящими на помосте колхозниками, прошел в угол, где на небольшом столе весело поблескивал полированным корпусом новый приемник.

Включив работавший от сухих батарей приемник, Саид осторожно повернул регулятор настройки. В репродукторе раздался сухой треск, затем звонко запела морзянка, но была заглушена целой серией глухих раскатов. Саид езде немного повернул регулятор, и глуховатый голос диктора объявил, продолжая, видимо, давно начатую передачу:

— Песня из кинофильма «Веселые ребята».

Через мгновение сильный женский голос заполнил чайхану. И сразу же лица людей посветлели. Многие с теплой улыбкой смотрели на Саида, который так же осторожно пробирался на свое место.

— Молодец! Хорошо сделал, — прошептал Мухамедову Мирсаид. — Мы тоже хотели включить, да побоялись. Стариков побоялись.

А из радиоприемника свободно лился чистый и звонкий, как струя горного потока, голос:

Нам песня строить и жить помогает. Она, как друг, и зовет и ведет…

В чайхане послышался разговор, и еще несмело, но уже весело прозвучал женский смех.

Вдруг высокий сухощавый старик резко поднялся с места, быстро подошел к радиоприемнику и выключил его. Песня оборвалась на полуслове.

— Не время сейчас музыку слушать, — яростно завопил старик. — Страшное знамение дано нам вчера. Скорбью и ужасом должны быть наполнены наши души, и словам священной книги должны внимать мы, а не греховным напевам чужой песни.

Некоторые из находящихся в чайхане седобородых жителей Бустона вскочили на ноги, словно готовясь прийти на помощь разъяренному старику, но на него никто не думал нападать. Выкрикнув свою тираду, он умолк, и тогда в напряженной тишине раздался насмешливый голос Саида:

— За что это вы так обозлены на русскую музыку и русские песни, отец? Мне лично, да и всем, кого я считаю честными советскими людьми, все русское очень нравится. От русских к нам, узбекам, идет и культура и братская помощь. А ненавидят их только враги узбекского народа — буржуазные националисты. Это они говорят, что русские люди и их музыка и песни — чужие нам. Не так ли, отец?

Спокойно-насмешливый голос студента обезоружил воинственного старика. Он растерялся. А Мухамедов не дал ему собраться с мыслями. Все тем же спокойным, но нестерпимо насмешливым тоном, он спросил старика:

— Что же вы, уважаемый отец, можете предложить нам более интересное, чем передача по радио? Просветите нас.

— Души праведников стенают и обращаются к нам, — уже более спокойным тоном заговорил старик. — Их праху грозит позор и поношение. Не песни, а святые книги надо слушать нам, недостойным слугам всевышнего. Надо просить нашего достопочтенного муллу Муслима-Ходжу почитать нам великие слова пророка.

Никто из присутствующих не успел даже сообразить, о каких словах пророка ведет речь старик, как из кучки седобородых раздался гнусавый голос чтеца:

— Во имя бога милостивого, милосердного! Хвала богу, создателю земли и неба, делателю света и тьмы. Свидетельствую, что нет бога, кроме бога. Он един…

— Послушайте, — невежливо прервал чтеца Саид. — Вы, кажется, начали читать коран? Так ведь?

Чтец замолк, но на вопрос Саида никто не ответил. Да он и не ждал ответа. Повернувшись лицом к одобрительно смотревшим на него ворошиловцам, юноша продолжал, словно обращаясь только к ним, но настолько громко, что голос его раздавался по всей чайхане.

— А я и не знал, что в Бустоне старики не хотят исполнять законы Советской власти.

В кучке стариков послышались злые, но растерянные выкрики.

— Что болтает этот безусый?

— О каких законах он говорит?

— Разве Советская власть запрещает молиться?

— Нет! — ответил громко Саид. — Советская власть не запрещает молиться. Но это нужно делать или дома или в мечети. Заниматься же религиозной пропагандой в общественных местах запрещено. А ведь здесь не мечеть. Здесь чайхана. Так зачем же достопочтенный домулла путает? Коран надо читать в мечети, а здесь лучше всего пить чай, есть плов, петь песни и веселиться.

Почувствовав, что в стане противников царит замешательство, Саид перешел в открытое наступление. Его часы показывали уже половину двенадцатого.

Вскочив на ноги, он посмотрел в глубь чайханы и, чувствуя, как ворошиловцы и краснооктябрьцы сразу же подвинулись ближе к нему, заговорил:

— Товарищи! Вы стали жертвой самой подлой провокации. Видимо, кому-то не нравится строительство канала, кому-то не нравится, что вместе с каналом на ваши поля придет вода и изобилие, а в ваши дома электричество. Те, кому это не нравится, — наши враги. Враги всего узбекского народа.

Саид говорил горячо и видел, что его внимательно слушают и женщины и большая часть стариков, находящихся в чайхане. Сам не зная почему, Саид почувствовал себя увереннее от того, что на помосте около самой двери сидел человек, до сих пор им не замеченный. Незнакомец был одет в прорезиненный макинтош и черную кожаную фуражку. Он, как показалось Саиду, внимательно и с одобрением слушал его слова.

— Эти мерзавцы пробовали помешать строительству канала и начали путать отметки на трассе. Не вышло. Теперь они устраивают балаган в пустой мечети на кладбище. Какой-то негодяй беснуется в старой мечети, а вы думаете, что там и в самом деле души ваших умерших предков мучаются. Преступники будут пойманы и не уйдут от суда, но как вы могли поверить этой глупой сказке, этой… — Саид замялся, подбирая слова. В чайхане стояла полная тишина. Даже агрессивно настроенная кучка стариков молчала, напуганная упоминанием о нарушении советских законов.