Колумб - Sabatini Rafael - Страница 65

Время, казалось, остановилось, и прошла целая вечность, прежде чем занялся рассвет. «Пинта» осталась на плаву, хотя в трюме её плескалось немало воды. Матросы работали как бешеные, откачивая её, а Пинсоны тревожно оглядывали серо-зелёный океан. Но не видели ничего, кроме череды волн: «Нинья» исчезла.

Мартин Алонсо, смертельно уставший, с налитыми кровью глазами, в насквозь промокшей одежде, повернулся к брату. Всю ночь он не отпускал его от себя, вероятно полагая, что утонуть лучше вместе.

— Я оказался хорошим пророком. Адмирал утонул, взяв с собой нашего Висенте. Упокой, Господи, их души!

— Не могло ли нас раскидать в стороны? — спросил Франсиско.

— Это невозможно, — покачал головой Мартин Алонсо. — Мы шли под одним ветром, с голыми реями. Если бы «Нинья» не пошла ко дну, мы обязательно увидели бы её.

Они посмотрели друг на друга, скорбя о смерти брата, думая о том, что и сами едва избежали этой участи.

«Пинта», пусть маленькая, но сработанная на совесть, сохранила плавучесть, а главное — бизань-мачту. Ветер постепенно стихал, и два дня спустя, когда установилась хорошая погода, Пинсоны начали осознавать, что гибель «Ниньи» принесла им немалую выгоду. И если бы не смерть брата, они могли бы сказать, что выгода эта с лихвой компенсировала их потери.

— Раз «Ниньи» нет, открытие Индий принадлежит нам, — подвёл итог своих рассуждений Франсиско.

— Мне уже приходила такая мысль, — кивнул Мартин Алонсо.

— К счастью, у нас на борту есть пара индейцев, добрый запас золота да и другие свидетельства нашего пребывания в Индиях.

— Доказательств у нас достаточно, — согласился Мартин Алонсо.

К теме этой они не возвращались с полмесяца, пока «Пинта» не бросила якорь в бухте Байоны. Благополучное прибытие в Европу не могло не порадовать их, но болезнь Мартина Алонсо, из-за которой он не выходил из каюты, привела к тому, что они оказались далеко от Палоса. Франсиско менее опытный мореплаватель, увёл каравеллу на запад.

Только теперь, находясь в полной безопасности, Мартин Алонсо смог оценить, сколь благосклонна оказалась к нему судьба. Открывшиеся перед ним радужные перспективы приободрили его, вернули силы, растраченные на борьбу с жестокими штормами. Слава, принадлежавшая Колону, сама катилась к нему в руки. Единственный оставшийся в живых капитан великой экспедиции, он становился наследником всех привилегий, причитающихся открывателю Нового Света. Он по праву мог претендовать на титул адмирала моря-океана и вице-короля Индий. Плавание это открывало ему дорогу в высший свет испанского дворянства.

Конечно, могли возникнуть осложнения. Жадноватый король Фердинанд добровольно не расстался бы ни с одним мараведи. Но у Мартина Алонсо были куда более веские аргументы. Ему принадлежали секреты открытия, он знал путь в Индии, у него находились подробные карты. Новый Свет ждал следующей экспедиции, предназначением которой становилось освоение открытых ранее ими земель, разработка месторождений золота, которые они пусть и не нашли, но обилие золотых изделий красноречиво свидетельствовало об их наличии. На этот раз через океан следовало посылать не три жалкие каравеллы, но могучую эскадру, ибо фантазии Колона обернулись явью. И ключ от этой экспедиции держал в руках он, Мартин Алонсо.

— Я ещё понадоблюсь, Франсиско, — заверил он брата. — Если их величества не проявят должной щедрости, придётся с ними поторговаться. И я приложу все силы, чтобы моя награда, стала ничуть не меньше обещанной Колону. Упокой Бог его душу.

— Действительно, упокой Бог его душу, — отозвался Франсиско. — Может, и к лучшему, что он утонул. Останься он жив, в своём высокомерии он мог попытаться отнять у нас то, что принадлежит нам.

— Наверняка попытался бы. И тому у нас есть доказательства. Бог наказал его за гордость и жадность, — воскликнул Мартин Алонсо и тут же зашёлся в кашле. А оправившись от приступа, продолжал уже более спокойно: — Справедливость восстановлена, только и всего. В конце концов, кому, как не мне, обязан он открытием Индий? Если бы не моя вера в его проект, стал бы фрей Хуан Перес убеждать королеву? Если бы не моя поддержка, нашёл бы он моряков, которые поплыли бы с ним? Без меня не было бы и открытия. И плоды его принадлежат мне, и только мне.

— И небо, похоже, позаботилось о том, чтобы они достались тебе, — поддакнул Франсиско. — Да, Мартин, а ведь есть ещё нечестивцы, которые не верят в божественную справедливость.

И перед тем как отплыть из Байоны, Мартин Алонсо отправил письмо их величествам, сообщая о своём возвращении из Индий. Коротко перечисляя открытые острова, расписал обширность территорий, богатства тамошних земель, упомянул о гибели «Ниньи» и Колона на обратном пути. Указал, что лишь благодаря его мужеству и самообладанию экспедиция завершилась успешно, и смиренно просил их величеств принять его с дарами новых земель, над которыми развевается отныне испанский флаг.

Курьер повёз запечатанное письмо в Барселону, где, по сведениям Пинсонов, в те дни находился двор, а «Пинта» подняла якорь, взяв курс на Палос.

Преодолевая встречный ветер, они шли вдоль побережья Португалии, в полдень четырнадцатого марта обогнули, мыс Сан-Висенти и к вечеру пятнадцатого подошли к песчаной косе Солтрес.

Состояние Мартина Алонсо ухудшалось с каждым днём. Но его поддерживала мысль о славе.

Бодрый духом, ввёл он каравеллу в порт Палоса, и уже собирался дать команду запалить фитиль, чтобы выстрелом из бомбарды отметить возвращение в родной город, когда перед его глазами открылось зрелище, от которого кровь отхлынула от лица.

Прямо перед ним, на якоре, с парусами, подтянутыми к реям, покачивалось потрёпанное непогодой знакомое судно.

Франсиско Пинсон схватил его за плечо.

— «Нинья»! — со злостью выкрикнул он, забыв на миг, что на каравелле плыл его родной брат. — Как она здесь оказалась?

— Не иначе, с помощью дьявола, — прохрипел Мартин Алонсо.

Бомбарда так и не выстрелила, а он сам пошатнулся и упал бы на палубу, если бы Франсиско вовремя не поддержал его.

Жажда жизни покинула Мартина Алонсо. Надежда на божественную справедливость не оправдалась. Сердце его было разбито.

Мартина Алонсо перенесли на берег, в его большой и красивый дом, где он и скончался по прошествии нескольких дней.

Глава XXXIV. ПРИБЫТИЕ

Возможно, наиболее удивительным совпадением в этой истории является прибытие двух каравелл, разлучённых месяцем ранее штормом в родной порт в один и тот же день, с разницей лишь в несколько часов, куда они добрались разными курсами, после невероятных приключений.

«Нинья», ведомая твёрдой рукой Колона, с многими течами в бортах, восемнадцатого февраля вошла в порт Санта-Мария на Азорских островах. Встретили их не слишком приветливо. На следующий день португальский губернатор приказал арестовать двадцать матросов, когда те, босоногие и в рубищах, двинулись в церковь, чтобы прослушать мессу во исполнения данного на борту каравеллы обета. Колон и губернатор долго обменивались взаимными угрозами, но в конце концов адмирал взял верх и сразу же после освобождения матросов вышел в море. Опять попали в шторм, каравеллу отнесло далеко на север, и им пришлось искать убежище в устье реки Тежу. Здесь, на побережье Португалии, Колон представился кастильским адмиралом моря-океана и объявил о сделанном им великом открытии. Он знал, об этом незамедлительно сообщат королю Жуану, и радовался тому, что наглядно доказал властителю Португалии, какой шанс упустил тот, послушавшись невежд.

Как и рассчитывал Колон, ему предложили прибыть ко двору. Он поехал, взяв с собой индейцев, попугаев, золото, и так изумил португальскую знать, что те подобру-поздорову отпустили его из Лиссабона.

Перед отъездом он написал длинное письмо дону Луису де Сантанхелю с деталями высадки на Сан-Сальвадоре, подробным описанием Кубы, названной им Хуаной, длина побережья которой превосходит Англию и Шотландию, и рассказом об Эспаньоле, площадью превосходящей Испанию. Потеря «Санта-Марии», писал Колон, заставила его повернуть назад и доложить о достигнутых результатах. Он подчёркивал богатство открытых земель, плодородие почвы, наличие там золота, хлопка, пряностей, покорность и трудолюбие индейцев. Люди эти, писал он, станут верными подданными их величеств и с радостью примут христианскую веру. Письмо он просил передать их величествам, а в записке, предназначенной только для дона Луиса, добавлял, что плывёт в Палос, где будет ждать от него вестей в надежде, что Беатрис уже найдена, ибо без неё триумф не принесёт ему радости.