Леонардо да Винчи - Дитякин Валентин Тихонович - Страница 14

Правда, за все это, за «счастье» и «честь» бывать при самом пышном дворе Италии, нужно было платить. И люди таланта платили своей свободой, своим личным достоинством. Поэты слагали стихи, художники писали картины, скульпторы создавали статуи, прославляя «величие» и «благородство» дома Медичи: ученые посвящали им книги с унизительными словами благодарности. Один художник, не знавший, как больше возвеличить своего щедрого покровителя, герцога Козимо, не нашел ничего лучшего, как изобразить его на своей картине среди святых.

Медичи с ненавистью относились ко всем, кто не склонен был служить им. Они наводнили Флоренцию целой армией шпионов и доносчиков. Медичи постоянно боялись потерять свою власть, хотя и стояли на вершине могущества. Боялись народа, боялись новых идей. Поэтому, как только доходили вести о появлении какого-нибудь нового талантливого художника, поэта или мыслителя, они начинали внимательно к нему присматриваться.

Так было и с Леонардо. Когда его известность проникла и в придворные круги, он получил приглашение явиться во дворец герцога.

* * *

Трехэтажное, самое большое во всем городе здание темной массой высилось на узкой улице. Оно полностью отражало дух времени и характер его владельцев. Высокий нижний этаж был сложен из громадных, нарочито грубо отделанных каменных плит («рустика»). Низкая, очень узкая, тяжелая дверь крепко отгораживала дворец от улицы. Только на втором и третьем этажах были прорезаны широкие большие окна. Это был дворец-крепость, толстые стены которого надежно хранили несчетные богатства семьи Медичи.

Пройдя мрачный, едва освещенный проход, посетитель попадал во внутренний двор. Насколько мрачен и угрюм был фасад дворца, настолько

Флоренция. Дворец Медичи.

изящен, светел и радостен был этот внутренний дворик. Тонкие резные колонны работы лучших мастеров Италии легко поднимались ввысь к солнечному небу. Все здесь — от перил лестницы до мраморного колодца внутри двора — было покрыто искусной тончайшей резьбой. Журчал фонтан, лениво покачивались пальмы, блестело солнце на каменных плитах дворика. Между колоннами стояли статуи работы великих мастеров античности, рядом с которыми произведения современных итальянских скульпторов казались тяжелыми.

Дворец был заполнен множеством людей. Кого только здесь не было! Послы иностранных государств, епископы, аббаты, купцы европейских и азиатских стран, поэты, ученые, художники, скульпторы, музыканты. Все спешили сюда. Одни искали денег, другие — славы, каждый надеялся найти здесь, в этом нарядном дворике, то, к чему стремился.

Разодетые в шелк, бархат и золото люди собирались в небольшие группы и снова расходились. Всюду слышались приглушенные голоса. Ожидали выхода Лоренцо Великолепного.

Леонардо знал многих.

Вот высокий, худощавый молодой епископ — полномочный посол папы. Он говорит мало, но его глаза видят все. Тонкие, длинные пальцы перебирают четки. Иногда к нему подходит кто-нибудь из гостей. Почтительно склонившись, смиренно принимает благословение, шепотом говорит что-то. Ходят слухи, что этот епископ причастен к заговорам против Медичи.

В тени, за колонной, стоит широкоплечий статный мужчина. Его красивое лицо хмуро. Презрительно прищуренными глазами смотрит он на толпящихся людей. Иногда его лицо искажается гримасой, весь он напрягается; кажется, что рука его нащупывает кинжал. Это один из Пацци, крупнейших богачей Италии. Пацци ненавидят Медичи до глубины души, они постоянные участники всех заговоров и интриг против своих соперников. Еще не так давно главари заговора Пацци были казнены; уцелевшие же должны были во избежание подозрений бывать при дворе Медичи. И вот он стоит здесь, полный злобы, зависти и ненависти.

Недалеко от Леонардо три поэта с восторгом обсуждают последнюю поему Лоренцо. Помимо всего прочего, Лоренцо — поэт. Придворные льстецы сравнивают его с Данте и Петраркой, искусно намекая на то, что он выше их.

Поэты читают, закатив глава, стихи Лоренцо. К ним присоединяется известный зодчий, мечтающий о том, как бы получить от Медичи хороший заказ. Они возносят хвалу Лоренцо, его отцу, Козимо, за щедрость, за тонкое понимание искусства.

Все говорят тихо — знают, что дворец полон шпионов и доносчиков, ловящих каждое слово, каждый взгляд, подстерегающих каждую интонацию, каждый жест.

Еще несколько лет назад Леонардо был привлечен к суду по тайному доносу. Выдвинутое против него обвинение было так нелепо, что сам судья вынужден был признать это. Но все же с тех пор Леонардо был взят под наблюдение тайной полицией.

Сейчас он стоит, прислонившись к колонне, и с интересом рассматривает собравшихся, слушает их разговоры. Что ему нужно? Чего он ищет в этом блестящем собрании льстецов и интриганов? Прежде всего это изумительная галерея типов. Обычно этих синьоров бывает трудно увидеть. В окружении многочисленной стражи они быстро проносятся на ко-

Флоренция. Дворец Медичи. Внутренний дворик.

нях, обдавая прохожих пылью. А здесь они стоят целыми часами, как будто позируя. Куда девались их надменность и высокомерие, которыми они, как щитом, отгораживаются от простых людей? Все волнующие их чувства — алчность, зависть, злоба, коварство, хитрость — выступают здесь наружу. И Леонардо жадно вглядывается в этих людей, изучает каждую морщину, каждую складку лица, чтобы крепче запомнить. Такое богатство типов не всюду найдешь.

Интересует Леонардо и другое. Он как бы воочию видит здесь всю силу и могущество денег.

Дворец Медичи для него своею рода лаборатория по изучению политической жизни современного ему общества. Здесь заключаются и расторгаются договоры и сделки, от которых зависят судьбы целых стран.

Здесь — в тишине, полушепотом — решаются важнейшие политические дела, эхом которых нередко бывает гром пушек. Здесь, в тени этих стройных колонн, честолюбцы торгуют своей совестью и разменивают таланты на звонкую монету.

И еще одно, в чем Леонардо признается только самому себе. Жизнь уже научила его, что без денег трудно, почти невозможно осуществить то, о чем мечтаешь. А у него столько планов, столько смелых, дерзких идей! Соединить Флоренцию с Пизой каналом, оросить сотни тысяч истосковавшихся по воде участков земли, построить в городе новые здания, пустить в ход множество водяных машин... На все это нужны деньги и деньги. Проклятые деньги!..

Правда, иногда закрадывается в голову мысль, что Лоренцо Великолепный, которому так нравится прославлять себя, который так хвастается всем «созданным» им, поймет мечты Леонардо и поможет их осуществить.

Задумавшись, Леонардо не заметил, как из внутренней двери вышли четверо, по два в ряд, пышно одетых герольда. Они громко возвестили, что идет их светлость. За герольдами следовали шесть здоровых, рослых слуг, среди которых два араба огромного роста. Они изогнутыми саблями расчищали и без того свободную дорогу. За ними шли музыканты с флейтами и лютнями, исполняя что-то торжественное.

Вот наконец и он, некоронованный владыка Флоренции. Невысокого роста, еще довольно стройный, хотя уже начавший полнеть мужчина. Лицо его было бы красиво, если бы не было так высокомерно и холодно. Оно совершенно спокойно, живут только глаза. Густые черные брови, длинные ресницы — не сразу разберешь, о чем говорят эти глаза. Пальцы медленно перебирают звенья длинной толстой золотой цепи — подарок вечного врага, папы Климента IV. Почти незаметным движением головы поклоны направо и налево.

Он идет по коридору, образованному низко склонившимися людьми. За ним следует льстивый шепот, как бы нечаянно вырываются сказанные более громко слова: «Божественный!», «Великий!», «Поистине великолепный!», «Наша гордость и наша слава!». Он как будто не слушает, но краешком уха все же улавливает слова.

Лоренцо окружают гости. Леонардо стоит поодаль. Его никто не замечает. Внезапно он чувствует чей-то внимательный взгляд. Леонардо поднимает голову, и глаза его встречают взгляд Лоренцо. Тот отводит глаза.