Западня - Sabatini Rafael - Страница 62

— Определенно нет, — сказал Веллингтон. — Более того, одна из целей моего присутствия здесь состоит в том, чтобы некоторые обстоятельства случившегося не стали достоянием широкой публики.

В наступившей тишине раздался голос председателя:

— Можем ли мы, по крайней мере, спросить, сэр, не связано ли установление полковником Грантом наблюдения за графом Самовалом с тем, что ему было известно о готовящейся дуэли?

— Безусловно, можете, — подтвердил лорд Веллингтон.

— Нет, не связано, сэр, — ответил Грант.

— Какие основания, полковник Грант, — продолжил председатель, — вы имели для предположения, что граф Самовал направился на Монсанту?

— Это было ясно из направления, в котором он двинулся.

— И все?

— Я думаю, мы опять коснулись запрещенного предмета, — ответил Грант и посмотрел в сторону Веллингтона.

— Я не вижу смысла в этом вопросе, — сказал тот в ответ на его взгляд. — Полковник Грант ясно дал понять, что его наблюдение за графом не имело ни малейшей связи с дуэлью или подозрениями насчет ее проведения. Этим его заявлением, я полагаю, суд должен удовлетвориться. Полковнику Гранту было необходимо объяснить свое появление на Монсанту в полночь 28 мая. Возможно, наилучший для него выход — назвать это случайностью. Но я могу понять возникающие в этом случае сомнения. Полковник Грант там просто «оказался». Вот все, что необходимо знать суду. Позвольте мне к этому добавить свое заверение, что остальное никоим образом не поможет при разбирательстве данного случая.

Председатель объявил, что у него больше нет вопросов к свидетелю, и Грант, отдав честь, удалился, чтобы сесть рядом с леди О'Мой.

Заслушали показания майора Каррадерза, касающиеся разговора между графом Самовалом и капитаном Тремейном. Майор свидетельствовал, естественно, в пользу обвиняемого, но в основном повторял то, что уже рассказали сэр Теренс и полковник Грант.

— И хотя Самовал угрожал возобновить разговор, похоже, продолжен он не был, — сказал он в заключение.

— Откуда вы это знаете? — спросит майор Суон.

— Я могу высказывать свое мнение, сэр, — вспылил Каррадерз, его круглое лицо побагровело.

— На самом деле не можете, сэр, — сказал председатель. — Вы давали присягу сообщить суду все известные вам факты.

— Мне лично известен только тот факт, что капитан Тремейн был отозван от стола леди О'Мой и не имел другой возможности поговорить с графом Самовалом в этот день. Я видел, как граф вскоре отбыл, а капитан Тремейн в это время все еще был с леди — что леди О'Мой может подтвердить, если это необходимо. Остаток дня мы провели за работой и вечером отправились домой — мы вместе снимаем квартиру в Алькантаре.

— Но был еще следующий день, — сказал сэр Харри. — Вы хотите сказать, что и весь этот день обвиняемый находился у вас на виду?

— Нет. Но я не могу поверить...

— Я боюсь, вы опять собираетесь высказать свое мнение, — перебил его майор Суон.

— Однако это своего рода свидетельство, — продолжал настаивать цепкий, как бульдог, Каррадерз. Было похоже, что он выясняет свои отношения с майором Суоном, который не дает ему говорить. — Я не могу поверить, чтобы капитан Тремейн сам продолжил ссору с графом Самовалом. Тремейн всегда был дисциплинированным офицером и, кроме того, он — самый сдержанный человек среди всех, кого я знаю. Не верю я и в то, что он согласился встретиться с Самовалом, иначе он сообщил бы об этом мне.

— Но ведь ему следовало держать это в секрете именно из-за приказа, который он сам защищал.

— Значит, напрасно защищал, — съязвил майор Каррадерз, за что тут же получил выговор от председателя.

Рассерженный, он сел на место, а прокурор вызвал рядового Бейтса, стоявшего ночью на часах, для подкрепления свидетельства караульного сержанта о приезде обвиняемого на Монсанту в экипаже.

Выслушали Бейтса, и майор Суон объявил, что больше никаких свидетелей не приглашали, и вновь занял свое место. Вслед за этим, в ответ на предложение председателя, капитан Тремейн ответил, что у него других свидетелей нет.

— В таком случае, майор Суон, — сказал сэр Харри, — суд готов слушать вас.

Суон вновь поднялся и обратился к заседающим с обвинительной речью.