Мост через вечность - Бах Ричард Дэвис - Страница 27

Я проснулся сидя в Банте, мое сердце стучало, а по лицу текли слезы.

– АЙ! – громко произнес я. – АЙ-ай-ай!

Любовь! Такая сильная! Если бы она была зеленой, она бы оказалась такой зеленой, такой невообразимо зеленой, что даже Идея о Зеленом не могла бы ее вообразить: это подобно тому, как стоишь на огромном шаре: как стоишь на солнце, хотя это было не солнце, у него не было краев, не было горизонта. Такое сияние и НИКАКОГО МЕРЦАНИЯ, я смотрел открытыми глазами на самое яркое: но нет, у меня не было глаз. Я НЕ СМОГ ПЕРЕНЕСТИ РАДОСТИ ЭТОЙ ЛЮБВИ: Это было похоже на то, что я уронил свою последнюю свечу в темную впадину, а через некоторое время моя подруга, чтобы я мог лучше видеть, зажгла водородную бомбу.

По сравнению с этим светом весь этот мир: По сравнению с этим светом идея о жизни и смерти кажется просто: неуместной.

Я сидел в машине, моргая глазами и задыхаясь. Господи! Мне понадобилось десять минут, чтобы снова научиться дышать. Что: почему: Ну и ну!

Вдали на тротуаре внезапно промелькнула улыбающаяся блондинка, и все головы в толпе повернулись, чтобы разглядывать ее. Через некоторое время Лесли открыла дверцу, бросила на сидение кучу конвертов и села за руль.

– Извини, что я задержалась, вук. Там полно народу. Ты здесь не умер от скуки?

– Лесли, я хочу тебе рассказать. Самое удивительное: только что случилось. – Она повернулась ко мне с тревогой.

– Ричард, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! – воскликнул я. – Прекрасно, прекрасно, прекрасно.

Я сразу же начал рассказывать без всякой последовательности и замолк только тогда, когда пересказал по частям все, что со мной произошло.

– Я сидел здесь после того, как ты ушла, потом закрыл глаза: Свет, но это был не свет. Ярче, чем свет, но без мерцания и совсем не причиняющий боли. ЛЮБОВЬ, но не как затасканное односложное слово, а Любовь, Которая ЕСТЬ! Я никогда раньше не думал, что она такова. И ЛЮБОВЬ! ЭТО ВСЕ: В ЭТОМ ВЕСЬ СМЫСЛ! Это слова, но тогда не было слов и даже идей. Что-то подобное когда-нибудь: тебе это знакомо?

– Да, – сказала она. И после продолжительной паузы, которая ей потребовалась для того, чтобы вспомнить, она продолжила. – Это было в небе, среди звезд, когда я вышла из тела. Единство с жизнью, со вселенной, которая столь прекрасна, и такая всепоглощающая любовь – все это заставило меня рыдать от радости!

– Но почему это случается с нами? Я просто собирался чуть-чуть вздремнуть, воспользовавшись самогипнозом, Я это делал! раньше сотню раз! А теперь, РАЗ! Ты можешь представить себе такую радость, которую ты просишь прекратить, потому что не в силах выносить ее?

– Да, – сказала она. – Я знаю:

Некоторое время мы оба сидели молча. Затем она завела Банту, и мы затерялись среди городского транспорта, радуясь тому, что снова оказались вместе.

Восемнадцать

Кроме шахмат, мы не участвуем больше ни в каких совместных действиях. Мы не занимаемся вместе альпинизмом, не плаваем по рекам на байдарках, не защищаем завоевания революции и не рискуем своими жизнями. Мы даже не летаем вместе на аэропланах. Самым рискованным приключением, в котором мы .! принимаем участие, является наша поездка через город до бульвара Ла Синега после завтрака. Почему Лесли так очаровала меня?

– Ты заметила, – спросил я, когда она свернула на запад на улицу Мельроуз, направляясь домой, – что наша дружба полностью: бездеятельна?

– Бездеятельна? – Она взглянула на меня с таким удивлением, будто я прикоснулся к ней. – Что ты говоришь?! Иногда мне трудно понять, шутишь ты или нет. Бездеятельна!

– Но ведь это так и есть. Может нам съездить покататься на лыжах в горы, или позаниматься серфингом на Гавайях, чтобы активно проводить время? А то наше самое трудное занятие – это поднимание ферзя и выговаривание при этом слова «Шах!». Это просто мое наблюдение, У меня никогда раньше не было такого друга как ты. Разве тебе не кажется, что мы слишком много работаем мозгами, что мы слишком много разговариваем?

– Ричард, – сказала она, – только шахматы и беседы, пожалуйста! Не надо головокружительных вечеринок, которые являются излюбленным времяпрепровождением жителей этого города и сопровождаются разбрасыванием денег.

Она свернула на боковую улочку, затем на дорожку к своему дому и, подъехав к нему, заглушила мотор.

– Подожди меня минутку, Лесли, Я сбегаю в дом и сожгу все доллары, которые у меня есть. Мне понадобится не больше минуты:

Она улыбнулась.

– Тебе не нужно их жечь. Если у тебя есть деньги, это прекрасно. Для женщины важно то, используешь ли их ты для того, чтобы купить ее. Постарайся никогда не пытаться сделать это.

– Слишком поздно, – сказал я. – Я уже делал это. Больше, чем один раз.

Она повернулась ко мне, прислонившись к дверце машины. Она не делала никаких попыток открыть ее.

– Ты? И почему это кажется мне таким удивительным? Просто до сих пор я ни разу не видела, как ты: Скажи мне, ты купил хотя бы одну хорошую женщину?

– Деньги делают странные вещи. Мне страшно смотреть и видеть, как это случается прямо со мной – не с героем фильма, а с невыдуманным человеком из реальной жизни. Я чувствую себя подобно третьему лишнему в любовном треугольнике, пытаясь протиснуться между женщиной и моими деньгами. Я все еще не привык к такому состоянию, при котором у меня много наличных. Все начинается с того, что мимо проходит очень милая девушка, у которой не так уж много средств, которая почти разорилась или не может выплатить задолженность, и я говорю ей: «Не потратить ли мне денежку, чтобы помочь тебе?»

Мне хотелось узнать, что она на это скажет. В то время моя совершенная женщина была представлена тремя хорошенькими подругами, которые пытались выпутаться из затруднительного денежного положения.

– Ты делаешь то, что тебе кажется правильным, – сказала она. – Но не обманывай себя мыслью о том, что кто-нибудь будет любить тебя за то, что ты уплатишь его долги или купишь ему продукты в магазине. Единственный способ гарантировать то, что они не будут любить тебя, состоит в том, чтобы сделать их зависимыми от твоих денег. Я знаю, о чем говорю!

Я кивнул. Откуда она знает? А может быть, у нее есть мужчина, от которого она получает деньги?

– Это не любовь, – сказал я. – Ни одна из них не любит меня. Мы просто получаем удовольствие друг от друга. Мы – счастливые взаимные паразиты.

– Грф.

– Что?

– Грф выражает отвращение. Когда я слышу слова «счастливые взаимные паразиты», у меня перед глазами возникают клопы.

– Извини. Я еще не решил эту проблему.

– В следующий раз не говори им, что у тебя есть деньги, – сказала она.

– Не помогает. Из меня получается плохой обманщик. Я беру свой блокнот, а из него вываливаются на стол стодолларовые купюры. Тогда она говорит: «какого черта ты говорил, что у тебя нет средств!» Что мне остается делать?

– Возможно, ты уже влип. Но будь внимательным. Нет другого города, как этот, который бы показал тебе столько различных примеров того, как люди разбивают свои жизни, потому что не умеют обращаться с деньгами.

Она открыла дверь в дом.

– Ты будешь есть салат, или что-нибудь полноценное? Или Поросенок снова набросится на свой хот-фадж?

– Поросенок завязал с хот-фаджем. Давай сделаем один салат на двоих?

Войдя в дом, она поставила на небольшой громкости пластинку с сонатой Бетховена, сделала огромную порцию овощного салата с сыром, и мы снова начали разговаривать. Пропустили закат, пропустили приключенческий фильм, играли в шахматы до тех пор, пока наше время вместе не подошло к концу.

– Я решил что завтра обязательно улечу рано утром, – сказал я. – Не кажется ли тебе, что я сегодня не совсем в форме, если проиграл три партии из четырех? Ума не приложу, что случилось с моим умением играть:

– Ты играешь так же хорошо, как и раньше, – сказала она, подмигнув мне. – А вот мое мастерство возрастает. Одиннадцатое июля ты запомнишь как тот день, когда ты выиграл у Лесли Парриш в шахматы в последний раз!