Поводок - Берендеев Кирилл - Страница 1

Берендеев Кирилл

Поводок

Берендеев Кирилл

Поводок

Мужчина сидел за столиком кафе уж очень давно. Часа два назад он заказал у меня чашку кофе и вечернюю газету; и тут же рассчитался со мной. Намек я понял и не трогал его, а он все сидел, закутавшись в маркий бежевый плащ, подняв воротник от начинающего накрапывать дождичка, сидел не двигаясь с места. На столике лежала увядающая темно бардовая роза, покрытая мелкими бусинами дождя, а подле нее, словно второй бутон, - пластмассовая коробочка, раскрытая. Проходя мимо, я мельком заглянул в ее бархатное чрево, и в последних отсветах скрывавшегося за тучами солнца, зеленым глазом мне блеснул хризопраз, вправленный в оправу из переплетенных золотых волосков.

Мужчина ждал, не глядя на часы. Получив от меня свой заказ, он принялся было читать газету, но скоро бросил, и внезапный порыв ветра смахнул вечерний выпуск со стола, загнал к ограде, отделявшей столики кафе от тротуара, да и забросил там. Когда дождик усилился, я все же решился обеспокоить мужчину и предложил ему пересесть в кафе, у окна, но он решительно с нажимом, отказался. Глаза его продолжали смотреть в конец улицы, сквозь меня, и не выражали ничего, кроме бесконечного терпения.

Дождик внезапно превратился в настоящий ливень, прогнав последних посетителей. Начиналась гроза. Меня позвали из кафе, спеша уйти, кто-то хотел рассчитаться. Когда я вернулся, мужчины за столом уже не было. Только увядающая темно бордовая роза, с которой начали опадать лепестки, и раскрытая коробочка с перстеньком остались лежать на прежнем месте.

Я выбежал на тротуар, но молчаливого посетителя нигде не было видно, он ушел незамеченным, точно растворился в белесой пелене начавшегося дождя.

Сжимая коробочку в руке, я вернулся в кафе, спрятал ее под стойку, надеясь, что он не сегодня-завтра спохватится и вернется за своим дорогим подарком. Хотя я не очень-то верил в это.

Розу я выбросил, когда заносил в кафе стулья с улицы. Она осыпалась в моих руках, пока я шел до мусорного ведра, за мной протянулся след облетевших ее лепестков. Несколько минут, и он был смыт холодным ливнем, истово барабанившим по асфальту тротуара и брусчатке улиц.

Тем вечером я закрывал кафе позже обычного; запирал двери и, сам не зная, отчего, пристально вглядывался в сумрак приближающейся ночи. А наутро, едва я открылся, мне был визит. Но нанес его совсем не тот, кого я так ждал увидеть.

Спортивный "бугатти" ярко зеленого цвета, блестевший, в лучах медленно карабкающегося к зениту светила, подъехал к столикам и остановился: дорогая игрушка в пустой еще детской. Мотор заглох, с водительского сиденья на каменную мостовую сошла владелица автомобиля, небрежно закрыла дверцу и решительно направилась к дверям кафе. На ходу определив в средних лет мужчине, застывшем у окна, его хозяина.

Она подошла и сразу же осведомилась у меня о посетителе, безнадежно ждавшем ее вчера. Быстро обрисовав его, владелица "бугатти", замерла, ожидая моего ответа. С которым, признаться, я невольно замедлил, пристально разглядывая подошедшую девушку и оттого плохо слушая ее.

На вид ей было около двадцати пяти. Стройная светловолосая девушка с тонкими чертами лица, лишь чуть помеченными косметикой. Немного пухлые губы и ярко-голубые глаза, взгляд которых пронзительный, проникающий как будто сквозь собеседника - быть может, по причине тщательно скрываемой ото всех легкой близорукости - приковывал все внимание, отвлекая и от произносимых ей слов и от созерцания фигуры, чьи достоинства были продумано осторожно, но и с уверенностью обрисованы бежевой жакеткой и узкой юбкой, скрывавшей по-гречески соразмерные ноги и, предоставляя возможность любоваться ими, в воображении дописывая сокровенное. Бархатные туфли-лодочки завершали композицию.

Носком левой туфли девушка звонко стукнула по кафельной плитке. Я вздрогнул и поднял глаза. И смущенный, ответил ей: да, действительно, мужчина, что описала она, действительно приходил вчера в кафе и ждал, очень долго ждал, и ушел, не дождавшись, оставив принесенные подарки - розу и перстенек.

- Я не смогла вчера придти, - сказала она, но в словах ее я не уловил, как ни старался, нотки сожаления, девушка просто констатировала факт. Жаль, что все так вышло. Вы не знаете, он просил мне что-нибудь передать?

- По всей видимости то, что оставил на столике, - я прошел за стойку и вынул из нижнего ящика коробочку с перстнем. - К сожалению, роза увяла, и я вынужден был выбросить ее.

Она протянула руку и открыла коробочку. Минуту любовалась перстеньком, затем примерила.

- Он на безымянный палец, - зачем-то сказал я. Она кивнула, улыбнувшись едва заметно, уголками губ.

- Я не очень люблю, когда мне дарят цветы. Потом не знаешь, что с ними делать, особенно когда отправляешься в ресторан или кафе, - она положила перстень обратно в коробочку. - Простите, я могу это взять?

- Да, ведь перстень изначально предназначался вам.

- Тогда я надену его в другой раз. Когда мне будет грустно, и я стану перебирать драгоценности в поисках утешения. Вы знаете, камни как-то отвлекают от всего настоящего... сегодняшнего.

- Сиюминутного, - добавил я, надеясь, что угадал. Но девушка покачала головой.

- От того, что есть. Они возвращают в то прошлое, которое хотелось бы иметь. Перебирая их, вспоминаешь только то, что хочется вспомнить, самые приятные картинки прошлого. И тебе кажется, что так было всегда. И что люди, дарившие эти побрякушки, стоившие все или ничего, были совсем другими людьми, именно такими, которыми ты хотел бы их представить.

- Так именно поэтому вы не пришли вчера? - она вздохнула.

- Вы правы, именно поэтому.

- Но он ждал. Почему бы вам было просто не отменить свидание? Не позвонить в кафе, вы же могли узнать мой номер в справочнике.

Девушка смотрела непонимающе. Я устало покачал головой.

- Он же ждал вас. Почти весь день.

- Вы не поймете, - она резко прервала меня. - Он бы и так меня ждал, даже отмени я свидание. Не в кафе, так у себя дома. Не дома, так где-то еще - у подъезда гостиницы, в вестибюле, у двери номера. Он всегда ждет, он не может по-иному.

- Значит, вы с самого начала не хотели встречаться. Но он же приготовил вам подарок.

- Окончательный и бесповоротный. Я не могу принять такой. Я... - она запнулась, - просто не готова к нему. И к подарку и... к дарителю тоже.

- Мне показалось, он очень любит вас.

- Любит? - она неожиданно рассмеялась. - Не знаю. Если такое для него вообще возможно. Он не из тех людей, что способны испытывать страсть, чтобы сгорать в неутоленных желаниях, чтобы дарить их кому бы то ни было.... Вот ждать, да, ждать он умеет превосходно. Это, в самом деле, редкое качество, особенно в мужчине, и если ценить в нем что-то, то, прежде всего, именно это умение терпеливо, час за часом, день за днем, ждать, отрешившись от всего мира. Просто ждать. Даже когда это почти не имеет смысла.

- Почти? - переспросил я. Она кивнула. И добавила, другим чуть дрогнувшим голосом.

- Я не могу отрицать, что он мне нравится. Самую чуточку, - она свела указательный и большой пальцы и прежним тоном добавила. - Вот столько.

- Потому что умеет ждать.

- Не только поэтому. Он умеет дарить подарки, обставляя каждый из них некой мизансценой, делать комплименты, а ныне это редкое качество, поддерживать беседу, о чем бы она ни велась. Он умеет быть милым и обходительным, или напротив, настойчивым, но в рамках тех чувств, что способен испытывать. В светской обстановке это очень смотрится. - она улыбнулась. - Кое-кто его всерьез считает бонвиваном, чей взгляд, нет, чье слово, способно заставить затрепетать не одно женское сердечко.

- А кто он?

- Человек, - ответила девушка и снова рассмеялась. - Вы так спрашиваете, словно хотите узнать о нас все, - и не дав слова молвить, продолжила, - Он специалист по антиквариату. Любитель аквариумных рыбок: дома у него их множество, даже на работе с десяток гуппи, он говорит, что рыбы это те существа, которые способны уживаться в любом предложенном им мирке в гармонии с собой и с соседями по аквариуму, если соседи одного вида. И внешний мир их не волнует вовсе, по крайней мере до тех пор, пока не прекращается подкормка. Впрочем, в любом случае они не способны ничего изменить, как не способны измениться сами. Они такие, какие есть.