Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович - Страница 24

— Не понимаю по-иностранному, — упрямо бубнил Вовка, озираясь по сторонам, где уже столпилось десятка два пионеров.

— Так я ж тебе ясно перевожу… Чего ж тут не понять? — удивилась переводчица и ещё раз повторила слова Василя и Марийки.

Вовка спохватился и тоже стал радушно улыбаться и пожимать болгарским пионерам руки.

— Гут, гут! Очень хорошо! Ол райт! Спасибо! — невпопад забормотал он.

Кругом захохотали.

Потом появился лагерный фотограф и пожелал снять всех пионеров вместе. Он заставил Вовку взять под руки болгарских мальчика и девочку и встать с ними в центре группы. Но Вовка заявил, что он очень плохо получается на карточке, и пристроился во втором ряду. А когда фотограф скомандовал: «Внимание! Снимаю!» — он отклонился в сторону и спрятал голову за плечо какого-то рослого мальчишки.

Фотограф переснял ещё раз, но Вовка повторил тот же маневр и остался в полной уверенности, что лицо его на фотографии не получится.

— Скромность — вещь, конечно, похвальная, — сказал ему Миша, — но зачем же чураться товарищей? А потом, тебе и самому приятно получить карточку — увезёшь домой память о лагере, о друзьях.

— Я потом снимусь… на прощанье, — пообещал Вовка.

А ещё вожатый сказал, что через два дня в лагере зажжется пионерский костёр и на нём выступят юннаты с рассказами о своих делах.

— Надо, Вова, и тебе рассказать о «школьном лесничестве». Ребятам будет очень интересно.

Вовка смешался и метнул на вожатого растерянный взгляд. Выступать на костре? Но он же толком ничего не знает, что там в лесу делали Горелов и его приятели. Да к тому же он приехал в лагерь не за тем, чтобы произносить речи, — он хочет отдыхать, купаться, загорать на солнце.

— Ты что, робеешь? — спросил Миша.

— Не умею я этого самого… выступать там, докладывать, — признался Вовка. — Волнуюсь очень… И заикаться начинаю.

— Ничего, ничего, — успокоил Миша. — Ребята все свои, с полуслова поймут. Так что ты подготовься, обдумай всё по порядку.

И он повёл пионеров на опытный юннатский участок, расположенный на узком участке земли у самого подножия гор.

Проходя мимо делянок и грядок с различными посадками и посевами, Миша пояснял, где какие заложены опыты, и спрашивал ребят, кто из них на какой делянке хочет поработать. Такой уж у них заведён порядок в лагере — весной первая смена отдыхающих заложила опыты, а остальные смены их продолжают.

Вовка выбрал делянку с арбузами и дынями. Как-никак, а он всё же что-то делал у себя в школе в «Сладком» звене. Правда, арбузы здесь были не чета перегудовским — крупные, тяжёлые, звонкие, а от солнечно-жёлтых дынь, казалось, уже сейчас исходил соблазнительный аромат.

Вожатый рассказал ребятам, какие сорта арбузов и дынь выращиваются на делянке, чем их удобряли, подкармливали, как обрабатывали землю.

— К концу месяца будем снимать урожай и определять вкусовые качества наших дынь и арбузов, — сообщил Миша. — А сейчас не мешало бы провести ещё одну прополку. А ну, по коням! В атаку…

Ребята разобрали тяпки и разбрелись по делянке. Вовка отошёл на дальний конец участка. Ох уж эти сорняки, нужны они ему как прошлогодний снег! Из головы у него не выходили слова вожатого: «Так что подготовься, обдумай всё по порядку…»

А как готовиться? Если бы Вовка знал, что в лагере так заинтересуются опытами Горелова, он бы хоть расспросил о них перегудовских ребят, захватил бы какие-нибудь записи, дневники.

— Почему ты одни верхушки срубаешь? Разве так можно? — услышал Вовка голос вожатого. — Сорняки надо с корнем уничтожать, насмерть. Такое уж первое правило у юннатов.

Миша встал рядом с Вовкой, глубоко вонзил в землю тяпку, потом нагнулся и, нащупав рукой подрубленный корень сорняка, вырвал его из грядки.

— Вот так, в таком духе…

Вовка с мрачным видом принялся корчевать сорняки «насмерть».

Вскоре к нему подошёл стриженый большеголовый мальчишка с облупленным носом, тот самый, с которым Вовка ехал вчера рядом в автобусе.

— Слышь, а я и не знал, что ты Вова Горелов, — заговорил он, с любопытством оглядывая его. — Давай тогда знакомиться. Я Шурка Нефёдов. Мы ведь с тобой соседи…

— По палате, что ли?

— Не только… Ты ведь из перегудовской школы, а я из киреевской. Это хоть и в другом районе, но близко. Слыхал про нашу, школу?

— Ага, — наугад ответил Вовка.

— А ты письмо получил?

— Письмо? — удивился Вовка.

— Да понимаешь… Прочитали мы статью о тебе в журнале.

Вовка насторожился. Опять эта статья!.. И о чём в ней только говорится?

— Какая статья? Где? — вырвалось у него.

— А ты что, не знаешь?.. В «Юном натуралисте» напечатана… Как ты с ребятами дикие яблони культивируешь.

— А-а, — спохватился Вовка. — Была такая… помню.

— Ну вот, — продолжал Шурка. — Мы тоже попробовали прививки делать, а у нас ничего не получилось.

— А вы бы читали лучше, — буркнул Вовка. — Там всё расписано.

— Пять раз читали, — признался Шурка. — Только очень мало там написано, как эти самые прививки проводить. В журнале ещё и фотография была напечатана — ты с ребятами чего-то около дикой яблони делаешь. Но тоже ничего не поймёшь. Вот мы письмо тебе и послали. Ты что, не получил его?

— Не было никакого письма, — сухо ответил Вовка, чувствуя, как внутри у него всё замирает. Значит, в журнале напечатана не только статья, но и фотография Вовки Горелова. Этого ещё недоставало!

Ведь достаточно Шурке всмотреться сейчас в Вовкино лицо, и он сразу догадается, что перед ним совсем не Горелов…

Вовка низко склонился над грядкой и вновь принялся за прополку. Он делал это с таким усердием, как будто полоть сорняки было самым излюбленным его занятием, — засовывал пальцы в землю, нащупывал корневища, с треском вырывал их из грядки. Потом Вовка даже присел на корточки и повернулся к Шурке спиной, чтобы только тот не видел его лица.

Что же теперь всё-таки делать? В первую очередь надо отвязаться от этого Шурки, убежать с участка и наедине всё обдумать.

Но как убежать?

— Ты бы рассказал мне поподробнее об этих прививках, — попросил Шурка.

— Ладно, потом. — Вовка дёрнул плечом и вдруг выругался: — А-а, чёрт!..

— Ты что? — спросил Шурка.

— Гвоздь тут в земле… палец поранил. — Вовка замахал рукой, потом быстро замотал носовым платком большой палец левой руки.

— Ты смотри, гвоздь-то ржавый, наверно, — посочувствовал Шурка. — Сходи-ка в медпункт.

— И то схожу, — согласился Вовка и, не оглядываясь, направился в лагерную санчасть.

Но за первыми кустами он остановился и, размотав платок, осмотрел палец. Царапина была пустяковая.

Вымыв у водопроводной колонки руки, Вовка приложил к пальцу лист подорожника и побежал, но не в санчасть, а в летнюю читальню.

Там он попросил журнал «Юный натуралист».

— Какой номер? — спросила библиотекарша.

— Давайте все…

Библиотекарша подала ему подшивку журналов за этот год. Вовка присел за дальний столик и зашелестел страницами. Статью о Вовке Горелове он нашёл в майском номере. Она называлась «Школьное лесничество». Здесь же была помещена и фотография — группа ребят стояла около какого-то дерева. Под ней подпись: «Вова Горелов обучает своих товарищей прививать дикорастущую яблоню».

Но фигуры ребят на фотографии оказались крошечными, расплывчатыми, сам Горелов снят сбоку, и разглядеть его лицо было просто невозможно.

Вовка облегчённо вздохнул — нет, фотографии ему опасаться нечего. Ни Шурка, ни кто другой, кто увидит эту фотографию, ни в чём не может заподозрить Вовку.

А вот статья в журнале ему, пожалуй, попалась кстати. Вовка принялся читать её. Статья была длинная, на двух страницах.

Журналистка подробно описывала, как зародилось в Перегудове «школьное лесничество», как пионеры охраняют лес, берегут его от вредителей, как весной по почину Вовки Горелова они провели прививки дикорастущих яблонь и груш.

В статье сообщалось, сколько уже лесных дикарей окультивировали школьники, назывались имена особенно отличившихся ребят, приводились всякие примеры и случаи.