Жизнь и творения Зигмунда Фрейда - Джонс Эрнест - Страница 25

Но, сделав единичное наблюдение о болезненном пристрастии Фляйшля к кокаину, он неправильно связал его с подкожными инъекциями. Его чувство вины должно было на чем-либо сфокусироваться. И оно сфокусировалось на ужасной игле, рекомендация им которой теперь должна была подвергнуться уничтожению. Не многие будут отрицать, что этот выбор хорошо согласуется с объяснением, данным ранее по поводу его укоров в свой адрес.

Глава 7

Помолвка (1882–1886)

Если мы хотим составить представление о том или ином человеке, о его личности, нам необходимо ознакомиться с некоторыми подробностями его интимной жизни. Ничто не раскрывает личность так полно, как чувство любви к другому человеку.

Чувства любви и нежности строго связывались у Фрейда с семейной жизнью. Но о своих эмоциональных переживаниях, связанных с невестой, а впоследствии и женой, Фрейд никогда не говорил и не писал. Да и сама старая леди в разговорах, касавшихся первых дней их помолвки, чарующе улыбалась, воскрешая в своей памяти тот счастливый период. Информация, которую она сообщала собеседнику, носила скорее фактический, нежели эмоционально окрашенный характер. По ее словам, Фрейд был чудесным и абсолютно совершенным человеком. Только после ее смерти, в конце 1951 года, мне единственному представилась возможность ознакомиться с обширной любовной перепиской, хранившейся в семейном архиве.

Эти письма чудом сохранились до наших дней. После смерти мужа миссис Фрейд несколько раз собиралась сжечь их и не сделала этого лишь по просьбе своей дочери. После помолвки Фрейд и его невеста решили вести совместную «Хронику» с намерением сохранить для себя каждый день этого волнующего периода своей жизни и уничтожить все письма в день своей свадьбы. Однако, когда пришел этот день, у нее не хватило решимости расстаться с этим доказательством любви к ней Фрейда. Точно так же и Фрейд не смог уничтожить свой дневник, в который заносил каждый свой шаг на пути к сердцу Марты.

Как мы уже упоминали, Фрейд впервые испытал любовные муки в 16-летнем возрасте. Его увлечение было чистой фантазией, так как никаких взаимоотношений с предметом его любви — Гизелой Флюс — не было. По всей видимости, Фрейд не испытывал ничего подобного до самой встречи с Мартой, то есть около десяти лет. В одном из писем к ней он говорит, что никогда не обращал внимания на девушек, а теперь сильно платится за свое пренебрежение. Судя по всему, Фрейд не испытывал и особого физического влечения к женщинам. Рассуждая в письме к д-ру Патнему о желании молодых людей иметь больше сексуальной свободы, он тут же оговаривается, что «сам пользовался такой свободой весьма умеренно». Это не удивляет и не кажется странным, когда узнаешь о сверхпоглощенности Фрейда работой в тот период и его обширных сублимациях, проистекающих от значительного вытеснения.

Те, кто был знаком с домашним окружением Фрейда в более поздние годы, могли легко сформировать впечатление о том, что этот брак был результатом обыкновенной любви двух людей, подходящих друг другу духовно и физически. В работах Фрейда об этом нигде ничего не упоминается, кроме того факта, что они были разлучены в течение длительного периода помолвки. А малочисленные доступные данные, например воспоминания его сестры Анны, лишь вводят в заблуждение.

Насколько все обстояло иначе, видно из его любовных писем. Здесь мы сталкиваемся с огромной и сложной страстью, страстью, в которой сила эмоций, разбуженных ею, поочередно менялась, доходя до высот блаженства и вновь ниспадая до отчаяния, со всевозможными оттенками счастья и несчастья, ощущаемыми с неослабевающей силой.

Фрейд написал более 900 писем своей невесте. И это вполне объяснимо, так как они были разлучены на три года во время четырехлетнего периода их помолвки. У них вошло в привычку ежедневно писать друг другу, а случайный перерыв в два-три дня являлся таким событием, которое требовало подробного объяснения. Если Фрейд не получал очередного письма, его товарищи подшучивали над ним, говоря, что не верят в его помолвку. В то же время случались дни, когда Фрейд писал по два или даже по три письма. Краткостью изложения он не отличался — четыре страницы считались очень коротким письмом. Были дни, когда его просто захватывал эпистолярный жанр, тогда его письма достигали 12 страниц, исписанных мелким почерком. Сохранилось одно письмо, состоящее из 22 страниц. В самом начале своей переписки Фрейд спрашивает Марту, как ей больше нравится, чтобы он писал латинскими или готическими буквами, и, к огорчению его биографов, она выбрала последнее.

Перед обсуждением их отношений нелишне представить будущую новобрачную. Марта Бернайс родилась 26 июля 1861 года и была, таким образом, на пять лет моложе Фрейда. Она происходила из еврейской семьи с богатыми культурными традициями. Ее дед Исаак Бернайс служил старшим раввином в Гамбурге во время реформистского движения, которое было направлено против ортодоксального иудаизма в революционные (около 1848) годы, и боролся, не щадя своих сил, чтобы остановить его натиск. Он был родственником Гейне, и его имя неоднократно упоминается в письмах Гейне, который его называет geistreicher Mann, то есть человеком мудрым и ученым. Как раз его брату, впервые напечатавшему одну из поэм Гейне — в либеральной еврейской газете Vorwarts, которую он редактировал в Париже, — поэт выразил свою благодарность в письме не к кому иному, как к Карлу Марксу. Один из его сыновей, Михаэль, стал профессором истории литературы Мюнхенского университета, достигнув этого положения за счет отречения от своей старой веры, а позднее стал Lehr-Konsul[43] Баварского короля Людвига. Он написал большую книгу о Гёте[44]. Другой брат, Якоб, согласно еврейскому обычаю, надел траур по отступничеству своего брата. Он обучал латинскому и греческому языкам в Университете в Гейдельберге, но отказался заплатить ту цену, которую заплатил брат за звание профессора. Третий брат, Берман, отец Марты, был торговцем, и он также придерживался своей веры.

Берман Бернайс переехал со своей семьей из Гамбурга в Вену в 1869 году, когда Марте было восемь лет. Она сохранила воспоминание о своей матери, со слезами на глазах покидающей ее любимый Гамбург и успокоившейся только после возвращения в свой прежний дом. Отец Марты стал секретарем хорошо известного венского экономиста Лоренца фон Штейна; отсюда его присутствие в Вене. Холодной ночью 9 декабря 1879 года у него отказало сердце, и он умер на улице. После смерти отца его сын Эли в течение нескольких лет занимал прежнюю должность отца.

Марта Бернайс была хрупкой, бледной и довольно избалованной девушкой. Ее грациозные манеры привлекали к ней мужчин, так что в поклонниках и обожателях недостатка не было. Это давало Фрейду некоторую почву для ревности. Хотя об этом никогда не упоминается в письмах, мы знаем от самой фрау Фрейд, что до того, как она встретилась со своим будущим мужем, она собиралась выйти замуж за одного почтенного бизнесмена, Гуго Кадиша. От этого брака Марту отговорил ее брат Эли, настаивая на том, что глупо выходить замуж, если не любишь по-настоящему.

На деликатный вопрос о ее красоте Фрейд выразил свое мнение с присущей ему искренностью: «Я знаю, что ты некрасива в том смысле, как это понимают художники или скульпторы; если ты настаиваешь на точном использовании слов, тогда я должен признать, что ты не являешься красавицей. Но я не льстил тебе в том, что говорил; я не могу льстить; я могу, конечно, ошибаться. Что я хотел сказать, так это то, с каким магическим очарованием ты выражаешь себя своей манерой держаться и своей фигурой, насколько заметно в твоей внешности, какой милой, великодушной и рассудительной ты являешься. Что касается меня, я всегда был довольно безразличен к условной красоте. Но если в твоей маленькой головке еще остается какое-либо тщеславие, я не буду скрывать от тебя, что некоторые признают тебя красивой, даже поразительно красивой. У меня нет своего мнения по этому вопросу». В следующем письме его замечания были не намного более ободряющими для 22-летней девушки: «Не забывай, что „красота“ — понятие преходящее, а нам придется прожить долгую совместную жизнь. Когда привлекательность и свежесть юности проходят, тогда можно говорить о доброте и понимании, то есть о душевной красоте, а это та сфера, в которой ты очаровательна».