Мир-кладбище - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 46

— А кто он?

— Как кто? Душелюб.

— Я не о том спрашиваю. Он человек или не человек? Может, он мутант? Земля в свое время, должно быть, кишела мутантами. Большей частью мутации сказывались на людях отрицательно; правда, судя по всему, такие мутанты со временем вымерли. Ну так вот: гробокопатели обладают способностями к телепатии и Бог знает к чему еще; деревенские жители — наверное, тоже, хотя мы ничего особенного в их поведении не заметили. Даже вы, призраки…

— Тени, — поправил О'Гилликадди.

— Разумеется, разумеется. Быть тенью — вовсе не естественное человеческое состояние. Пожалуй, теней не встретишь нигде, кроме Земли. Никто понятия не имеет, что творилось тут после того, как люди бежали в космос. Нынешняя Земля ничуть не похожа на прежнюю.

— Не увлекайся, — остановила меня Синтия. — Ты хотел узнать, связан ли Душелюб с Кладбищем.

— Уверен, что нет, — сказал О'Гилликадди. — Кто он, я не знаю. Я всегда считал его человеком. Он во многом напоминает вас, хотя, конечно, появился на свет иначе, и таких, как он, больше нет…

— Послушайте, — перебил я, — вы пришли к нам не просто так, а с какой-то целью. Вы бы не стали утруждать себя ради плохих вестей. Ну-ка, выкладывайте.

— Нас много, — сказала тень. — Мы нарочно собрались все вместе. Мы созвали весь клан, потому что испытываем к вам странную привязанность. Еще никому за всю историю Земли не удавалось так ловко прищемить Кладбищу хвост.

— И вы этим довольны?

— Весьма и весьма.

— И явились нас повеселить?

— Нет, не повеселить, — возразил О'Гилликадди, — хотя мы с радостью бы вас потешили. По нашему убеждению, мы сможем оказать вам маленькую услугу.

— Мы примем любую помощь, — сказала Синтия.

— К сожалению, объяснение будет довольно путаным, — предостерег О'Гилликадди, — а из-за отсутствия соответствующей информации вы можете мне не поверить. Дело вот в чем: будучи теми, кто мы есть, мы не имеем никаких контактов с материальной Вселенной. Однако, как выяснилось, нам до известной степени подвластны пространство и время, которые не то чтобы составные части материальной Вселенной, и не то чтобы наоборот.

— Подождите, подождите, — не выдержал я. — Вы говорите о…

— Поверьте, — продолжал О'Гилликадди, — мы не нашли иного решения. Ничем иным мы вам помочь не в силах, но.

— Вы предлагаете, — уточнила Синтия, — переместить нас во времени.

— Буквально на чуть-чуть, — ответил О'Гилликадди. — На долю секунды, но этого будет достаточно.

— Но перемещения во времени неосуществимы, — возразила Синтия. — Как над ними ни бились, результаты оказывались совершенно неудовлетворительными.

— Вы это уже делали? — требовательно спросил я.

— По правде говоря, нет, — сказал О'Гилликадди, — однако мы поразмыслили, все прикинули и теперь почти уверены…

— Но не до конца?

— Увы, — ответил О'Гилликадди. — Не до конца.

— А вернуться мы сможем? — справился я. — Мне вовсе не улыбается провести остаток жизни в мире, который на долю секунды отстает от Вселенной.

— Об этом мы тоже подумали, — беспечно отозвалась тень. — У входа в расщелину мы установим временную ловушку. Ступив в нее…

— А в ней вы увезены? Или опять не до конца?

— Она не подведет, — заверил О'Гилликадди.

Перспектива вырисовывалась довольно безрадостная, и потом, сказал я себе, откуда мы знаем, что он не лжет? Быть может, О'Гилликадди хочет использовать нас в качестве подопытных кроликов для какого-нибудь паршивого эксперимента. Кстати, а существуют ли тени вообще? Мы видели их, или нам почудилось, что мы их видели там, у костра, на деревенском празднике. Но где доказательства? Всего-то и есть, что слова Душелюба да голос, который именует себя О'Гилликадди.

Вот именно, голос О'Гилликадди. Может, он такая же галлюцинация, как хоровод теней у костра в деревне или группа тех же теней в пещере, где состоялся наш первый разговор с Душелюбом? Да, но ведь слышу его не я один. Синтия тоже его слышит, по крайней мере ведет себя так, словно слышит. А может, мне померещилось? Черт те что, выругался я мысленно; поневоле начнешь сомневаться не только в реальности окружающего мира, но и в своей собственной.

— Синтия, — позвал я, — ты действительно слышала…

Ослепительная вспышка больно ударила по глазам. Взрыв разметал костер. Пепел поднялся к верху расщелины; во все стороны полетели искры и пылающие ветки. Снаружи донесся приглушенный хлопок, за ним другой; что-то чиркнуло о камень за нашими спинами.

Мы, все трое, вскочили на ноги, В узком проходе между скалами клубилась какая-то завеса. Не знаю, что это было, но она накатила на нас приличной волной, затопила пещеру и захлестнула с головой.

Потом она схлынула, но, как ни странно, мы ничего не почувствовали. Она как-то ухитрилась избежать соприкосновения с нами. Мы двое стояли там, где стояли.

Однако костер пропал, исчез без следа. А снаружи расщелины ярко светило солнце.