Ангел в камуфляже - Серова Марина Сергеевна - Страница 18

— Только не к отцу! — попросила она жалобно. — Он из меня душу вытрясет!

— Нет! — пообещала я уверенно. — В бордель поедем!

Она хихикнула:

— Как интересно!

И напрасно не поверила. Мысль спрятать ее в массажном салоне миссис Бланк посетила меня сразу после телефонного разговора с Шадовым и понравилась, потому что сомневалась я в том, что Наташа останется для меня доступна после того, как я отвезу ее к отцу. А воспользоваться ею, как крупным козырем, нужда в будущем возникнуть могла. При осуществлении комбинации, план которой начинал помаленьку оформляться в моей голове. Да и недостаточно надежным казался мне теперь хваленый шадовский «сейф», откуда так несложно оказалось сбежать, а значит, несложно будет и забрать хранимое, когда хозяин в очередной раз отвлечется на пять минут.

— А может, меня к Андрею отвезти?

Наконец-то! А я уже решила, что удача моя сегодняшняя кончилась и не хватило ее на это имя, так и не прозвучавшее в нашем разговоре. Сама же я упоминать его не хотела ни за что. Кто знает, а может, придется все-таки болтушке Наташке обсудить завтра с кем-нибудь наш сегодняшний разговор.

— Андрейка у себя почти не бывает, крутится со своими «райскими» делами как заведенный. Мне там спокойно будет.

Я почувствовала, как лоб покрывает испарина. Не часто бывает, что предположение, даже про себя произнесенное шепотом, так блестяще начинает подтверждаться.

— Какими делами? — прозвучало это совсем без интереса, лениво даже, как и нужно было.

— «Райскими»! — улыбнулась Наташа. — Он здесь фирму открыл, строительную, и назвал по-дурацки совсем — «Раем». Борька над ним издевался, зоной, говорил, названьице попахивает.

Наташа широко и сладко зевнула, а я замерла от опасения, что рассказ ее уже закончен.

— А потом они на меня насели вдвоем. Кричали!

Она повернулась на бок и закрыла глаза.

— Говорили, что фирма открыта на подставных лиц и чтобы я никому об Андрейке и Бореньке не говорила, иначе им плохо будет. А я вот — тебе, дуреха болтливая…

Она смолкла. Я осторожно поднялась и, ступая на цыпочках, двинулась к выходу из спальни. Но Наташа еще не совсем спала.

— Так куда завтра поедем? — спросила сонным, теплым голосом, когда я была уже в дверях.

— В бордель! — ответила шепотом и удалилась на диванчик.

Заснула я почти счастливая и почти сразу после того, как голова коснулась подушки. 

Глава 5

А проснулась на удивление свежей и отдохнувшей, будто нервов, сигарет и спиртного, употребленного накануне, не было никогда.

Бывает так: просыпаешься утром, которое мудренее, естественно, — и вечерние события, в которых участвовала с таким азартом, вдруг представляются не более как качественным сумбуром, суетой с меленьким содержанием, и становится слегка стыдно перед собой за собственное воодушевление, проявленное к ним накануне.

Сегодня не тот случай. И хотя взгляд мой сейчас был более трезвым, но радость от достигнутого, испытанную мной перед сном, он не уменьшал. И эту радость я, следуя последнему совету гадальных костей и собственному желанию, аккуратно собрав, поместила на хранение в один из уголков своей памяти. Внутри меня будто солнышко засияло.

Солнышко сияло и за окнами тоже. Шторы, раздвинутые мной перед тем как улечься, не загораживали голубое, умытое небо, и по комнате прогуливался легкий, еле заметный ветерок, и так легко было дышать, что жизнь опять представилась занятием прекрасным и удивительным, несмотря ни на какие заморочки.

Было довольно рано, но, зная по опыту, что если позволить себе еще уснуть, то это состояние ясности ума и прозрачности сознания может смениться тяжестью в голове, которую придется терпеть весь день, я поднялась и тихо, чтобы не разбудить Наташу, прокралась на кухню.

Стараясь не обращать внимания на горку грязной посуды возле мойки, — не суждено ей быть мытой до вечера — сунула нос в холодильник и добыла оттуда все, что здоровому человеку необходимо спросонок для приведения себя в бодрое состояние духа.

Стакан теплого молока — после него мне захотелось двигаться, и, если б я была одна, не посмотрела бы на дела и устроила себе часовую пробежку по пустым и прохладным в это время улицам.

Наталью я не хотела оставлять ни на минуту, поэтому это блаженство исключалось. Заменила я его комплексом «тайцзы». Прикрыв дверь в спальню, проделала первые, разминочные движения, с удовольствием чувствуя, как тело приходит в полный порядок, и, разогревшись как следует, с удовольствием перешла к медитативной части. Принимая образы животных, сильных и здоровых существ, подражая их движениям, плавно перетекаюшим одно в другое, я наполнялась энергией и, что более ценно, двигала ее потоками, большими и малыми, по многочисленным, большим и малым, каналам тела, регулируя, а то и восстанавливая их проходимость. Китайское у-шу, выполняемое по всем канонам и требованиям кунг-фу.

— А я в детстве на балет ходила!

Наташа смотрела на меня сонными и восхищенными глазами.

— Потом на танцы и на шейпинг. Но так плыть по воздуху, как ты, — не умею, нет!

Она махнула рукой и пошлепала в ванную, пошатываясь от туманивших ее остатков сна.

Наташа была из числа тех людей, которые просыпаются в хорошем настроении. Пока я вслед за ней приводила себя в порядок и одевалась, она, напевая что-то веселое, гремела на кухне посудой, шумела водой из крана, хлопала дверцей холодильника — хозяйничала. И к моему появлению посуда оказалось отмытой от вчерашней грязи, стол протерт, а бутерброды высились горкой.

— Ты по-прежнему колдовством занимаешься? — спросила она, наливая мне кофе. — Эти упражнения, насколько мне известно, имеют отношение… Помнишь, в институте тебя Ведьмой называли? И за дело! Во всяких полуночных делах ты уже тогда была профессором.

Я рассмеялась. Нехорошо, с полным ртом, но как тут удержишься!

— Помнишь, как ты на Восьмое марта парня загипнотизировала? И как мы его по очереди иголкой кололи?

— Не занимаюсь я колдовством. Времени у меня на это нет. Гимнастика — вот это дело!

— Жаль!

Наташа покачала головой и взялась за уборку посуды, заставив меня побездельничать. Я не возражала.

— Слушай, — она повернулась ко мне с недомытой тарелкой в руках, — а почему бы мне у тебя не остаться, здесь? Зачем ехать куда-то? Запрешь, ключей не оставишь, и все дела, а?

— Наташ! — Я была немного смущена необходимостью отказывать ей в убежище. — А если у меня нужда возникнет поговорить с кем-нибудь по душам, в четыре глаза, вроде как с Борисом вчера?

— Все ясно! — Она кивнула.

— И еще, — поспешила я добавить, видя ее сомнения, — здесь ты будешь просто в квартире, а там еще и у людей. А от людей взять человека сложнее.

— Едем! — согласилась она со вздохом. — В бордель так в бордель! — И тут же воскликнула, обрадовавшись пришедшей в голову мысли: — Но сначала я поговорю с Борей. По телефону. Ну, Та-анечка! — загундела, видя мои сомнения.

— Хорошо! — согласилась я неохотно. — Говори!

Странно это мне показалось на первый взгляд, но Бориса дома уже не было. Получалось, я недооценивала его способности и переоценивала свое влияние. Обязательно маясь с похмелья после вчерашних возлияний, он нашел в себе силы подняться ни свет ни заря и, не мешкая, удалился по своим делам, не потрудившись связаться со мною, как обещал. Я испытала от этого легкую досаду и настороженность, потому что вчера я не только его слушала, но и болтала сама, вызывая на откровенность. По крайней мере, о том, что Серега мертв, он узнал от меня, и машину, на которой тот перед смертью раскатывал, я отдала Борису. Нечистоплотно сработано, Танечка! К кому мог махнуть Борис с последними новостями? К «райским»?

— И сотовый его выключен. Таня, это что-то произошло! Таня, давай съездим туда, посмотрим! Только глянем и уйдем, если там действительно никого нет.

Я смотрела на нее, на такую встревоженную, и отчаянно чертыхалась про себя, но согласилась на поездку только после того, как переговорила с миссис Бланк. Здесь проблем, как я и ожидала, не возникло. Дора рассмеялась в ответ на мои извинения за раннее беспокойство.