Еще одна Ллеверлин! (СИ) - Виноградова Ольга - Страница 68

«Снять что ли жемчужину?» — неторопливо продефилировала по извилинам мысль. Стадо других ее тут же прогнало. С подарком Ромии расставаться не хотелось ни при каких условиях. Он придавал мне уверенности и внушал спокойствие. А народ пусть завидует, раз себя контролировать не умеет.

Замечательно, к взаимопониманию с собой я пришла, но как быть с существами? Мне еще к одиннадцати вечера в отель в свой номер вернуться необходимо. Иначе… Предсказатель ясно выразился о мой дальнейшей судьбе, если не послушаюсь. Придется придумать маскировку и способ проникнуть в отель незамеченной. А что у нас из предметов способствующих изменению личности под рукой? Плющ, пальмовые листья, тропические цветы и… булькающая лужа грязи. Невелик выбор. Делать нечего, буду примерять обновку.

В ход пошли листья. Набрала их полную охапку опавших, ощипала, из лианы сплела крепления, привязала к ним урожай и нацепила сложную конструкцию на себя. На голову водрузила вуалетку из листьев плюща, покрутилась, повертелась, заглянула в грязь и ужаснулась. Нет, в таком наряде меня не то, что не узнают — как зовут спрашивать не будут! Садовники на грабли поднимут, повара вилками затыкают, горничные полотенцами забьют и дело с концом. Ну и шуршат листья, конечно.

Я разоблачилась. Что дальше по списку, цветы и плющ? Придумывать ничего не пришлось. Всего-навсего нашла конец стелющейся по земле лианы, смотала ее на локоть, когтями отчекрыжила от материнской лианы и намотала на себя. Здорово? Ага, для новогодней елки самое то. Особенно ярко-розовые бутоны будут в темноте незаметны.

И в активе у меня осталась… грязь…

Нет, ну, нет, не хочу грязь! И не нужно приводить веские словно кирпич, доводы о ее темном цвете, который сделает меня невидимой в темноте. Запахе, отбивающем всякое желание приближаться к темному неопознанному медленно двигающемуся объекту и музах, чье мерзкое жужжание скроет мои шаги.

Признаюсь, плюсов у грязи много и минус всего один. Маленький. Она противная! В ней наверняка куча всякой живности живет, а после того, как я в луже искупаюсь, живность и на мне и во мне жить будет. Однако, другого выхода нет, наверное. Если до вечера гениальная идея не родится, то воспользуюсь единственной оставшейся возможностью. Увы, вместо найденного решения, к закату моя голова окончательно опустела.

До первых звезд я наслаждалась ветром, влетающим в левое ухо и свободно вылетающим из правого, потом задержала дыхание, подошла к луже, потрогала ее ногой, осторожно наступила. И по самый подбородок увязла в грязевой ловушке! Хорошо под ногами твердая земля была, иначе прощай Принц, зверинец и все остальное.

Что это? Невезение или тонкий намек Мойр на неудачный выбор способа маскировки? Как бы то ни было я уже испачкалась.

Потихоньку, работая руками и переставляя ноги, смогла выбраться на берег. Зачерпнула полные ладони грязи и доверила маскировку, испачкав макушку. Опустилась на колени и всмотрелась в отражение. Ночное зрение позволили различить нечто тощее, обтекающее и с большими глазами. Прыгнувшая на голову здоровенная лягушка подсказала, что с местностью я слилась на пять с плюсом.

Через пальмовую рощу прошла быстро и без происшествий: животные разбегались, птицы падали еще на подолете, москиты было попробовали атаковать, да жала о подсыхающую грязь обломали и угомонились.

Первые существа, прямоходя… Нет, эти были скорее прямомолзущие, встретились на дорожке, ведущей к отелю. Два гоблина, обнявшись каждый со своей литровой бутылкой коллекционного коньяка, медленно волнообразными движениями продвигались в сторону беседку. Они на меня наползли, я на них наступила.

— Ик?! — высказался один из гоблинов. — Чу, ты эт видишь? — он толкнул товарища локтем.

— Аха, — тот побултыхал коньяком. Его маленькие глубоко посаженные глазки не отрывались от этикетки.

— Да не то, а это! — первые поставил свою бутылку под подбородок второго.

— Ах-ха, — в интонации прорезалось удивление. — У нас печень отказала? — спросил он у товарища.

— Не, мозги, — возразил первый.

— А, ну тада ладно. Мозги пить не мешают, вот если бы печень, тогда другое дело. Ползем дальше, нам еще истину искать на дне, — подвел итог второй.

Они проползли между моих ног и скрылись в темноте. Надо же, гоблины — философы: печень, мозги, истина… Мне бы их высокоморальные проблемы!

Вторая партия уже не алкоголиков, но тунеядцев встретилась у входа в ресторан. Два парня делили между собой девушку. Один заявлял права на голову с красивыми глазами, другой претендовал на шею, ребра со второй парой красивых глаз на них и душу. Оба петушились, рвались в драку, уже сняли рубашки и демонстрировали боевые шрамы, мускулы, характер, но почему-то в активную стадию переговоров на кулаках не вступали. Странные они.

Увидев меня оба решили, что неизвестное науке чудовище отличный способ достойно прервать дележ шкуры неубитой сердечной занозы и ретироваться с остодемоневшего поля боя, не потеряв достоинства перед соперником. Не знаю, как парни дерутся, но бегают хорошо и на равных. Затрудняюсь из них победителя выбрать.

Полюбовавшись на сверкающие каблуки ботинок и стремительно удаляющиеся затылки храбрецов, я по стеночке добралась до черного входа, открыла дверь и забралась внутрь. В коридоре темно — это плюс. Кто-то шебуршится — минус.

Вспыхнувший свет на мгновение ослепил меня. Недовольный побудкой электрический элементаль в лампочке порождал десятки маленьких молний. Проморгавшись, я узрела перед собой объемную обтянутую юбкой филейную часть тела. А что еще ожидать, заходя в гости с черного входа?

Хозяйка юбки, поминая поминутно неких существ, родившихся от внебрачной связи демона мужского пола и кентавра, тоже не женщины, собирала рассыпавшиеся по полу кости и миску. Коридор перегораживала открытая дверь кладовки и ручка швабры, расположившаяся поперек коридора. Об нее-то официантка и запнулась.

— Извините, я пройду? — протиснуться мимо нее шансов ноль. Попу женщина будто специально под ширину коридора отращивала!

Она обернулась.

— А! А-а-а! — официантка прижалась к стене. Схватила швабру и выставила ее перед собой. — Не подходи ко мне! — до я и не собиралась. Эту вершину мне не покорить. Обогнуть бы и на том спасибо. — Не вкусная я! — сама вижу. В ней же холестерин сплошной! Она дотянулась до дверной ручки, задом вошла в кладовку и огородилась от меня дверью. Судя по звукам еще и забаррикадировалась.

Следующим этапом стала кухня. Тут маскировка пригодилась. Войдя, я выключила свет и большой неповоротливой мышью проскочила мимо поваров и поварят. Тоже в ресторане и на этажах: глаза зажмуривала, свет гасила, три секунды отсчитывала и бежать. Так до номера и добралась. Часы как раз пробили одиннадцать…

Вошла в номер, закрыла дверь. Фигура в плаще, сидящая на кровати, обернулась и отбросила капюшон.

— Ну вот ты и пришла, Азриэль… — тонкая острая улыбка появилась на губах оракула.

— Ага, успела, — я щелкнула выключателем.

— А-а-а! — с меня аж грязь от удара звуковой волны посыпалась.

— Не кричите, пожалуйста, — попросила я, дернув ушами. В них все еще раздавался звон.

— А-азриэль?! — блондин побледнел. Схватился за сердце и начал заваливаться.

— А кто еще? Вы сказали быть в номере в одиннадцать. Номер. Одиннадцать. Я. Эй, с вами все в порядке? — обеспокоенная видом мужчины, подошла к нему и поддержала за плечи.

— Скоро будет. Скоро мне совсем хорошо и спокойно будет. Вот от тебя избавлюсь и на покой. На сытую теплую пенсию отправлюсь. Ты только минуту подожди. Отдышаться дай, в себя придти, — попросил оракул.

— Я никуда не тороплюсь, отдыхайте. Может вам таблеточку дать? Успокоительное, хорошее, — достала одну и протянула болезному. Потянулась за графином с водой — дать запить блондину. Кстати, коротко стриженному.

А что он там насчет избавления и пенсии говорил?

Резко обернувшись, я с размаха обрушила графин на… кровать?! Оракул с кинжалом в руке стоял у шкафа и ехидно скалился.