Контуры грядущего. Энгельс о коммунистическом обществе - Багатурия Георгий Александрович - Страница 20

«Это развитие производительных сил, – писал Маркс о материальных предпосылках коммунистической революции, – является, далее, необходимой предпосылкой потому, что только вместе с универсальным развитием производительных сил устанавливается универсальное общение людей, благодаря чему, с одной стороны, факт существования „лишенной собственности“ массы обнаруживается одновременно у всех народов (всеобщая конкуренция), – каждый из этих народов становится зависимым от переворотов у других народов, – и, наконец, местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными. Без этого 1) коммунизм мог бы существовать только как нечто местное, 2) сами силы общения не могли бы развиться в качестве универсальных, а поэтому невыносимых сил: они остались бы на стадии домашних и окруженных суеверием „обстоятельств“, и 3) всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм». И затем следует основной вывод: «Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное „сразу“, одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения» (46, 45 – 46).

Чтобы глубже понять историко-материалистические основы данной концепции, следует иметь в виду, что в «Немецкой идеологии» было выдвинуто положение, согласно которому история не всегда была всемирной историей, она превратилась во всемирную историю только тогда, когда развитие крупной промышленности привело к образованию мирового рынка как экономической основы единого, всесторонне взаимосвязанного процесса развития человечества (46, 47 – 49; ср. 41, I, 47).

Сравнивая приведенные фрагменты из «Немецкой идеологии» и «Принципов коммунизма», мы видим, что аргументация в них совпадает. Развитие современных производительных сил, именно крупной промышленности, привело к двум результатам. Во-первых, сложилась взаимная зависимость всех, в особенности цивилизованных, стран друг от друга (история стала всемирной историей). Во-вторых, во всех цивилизованных странах сложилась однотипная классовая структура общества, основными классами стали пролетариат и буржуазия. Из того и другого следует, что коммунистическая революция должна произойти в каждой цивилизованной стране и будет носить характер единого, всемирно-исторического процесса. Одним словом, это будет всемирная революция.

Почему же в наиболее развитых («господствующих», «цивилизованных») странах она должна произойти «одновременно»? Потому, что развитие общества (общественных отношений, классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией) в этих странах достигло в общем одного уровня. Потому, что эти страны развиваются уже как некоторое единое целое (они тесно взаимосвязаны через мировой рынок). Потому, наконец, что «всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм». А как одну из форм внешнего общения авторы «Немецкой идеологии» – наряду с экономическим общением – рассматривали также и войну (46, 25, 90).

Таким образом, хотя в принципе коммунизм и мог бы существовать какое-то время «как нечто местное», но этот «местный коммунизм» был бы уничтожен в результате воздействия других, еще некоммунистических стран. Говоря современным языком, такая победа революции не может быть окончательной. С развитием же взаимосвязанной системы капиталистических стран становится не только необходимым, но и возможным развитие коммунистической революции как единого, всемирно-исторического процесса. Таков, очевидно, подлинный смысл концепции Маркса и Энгельса.

Коммунистическая революция будет всемирной революцией. Но это не значит, что она «одновременно» произойдет во всех странах мира. Маркс говорит только о «господствующих» странах. Энгельс, имея в виду то же самое, говорит только о «цивилизованных» странах. И уточняет: «коммунистическая революция… произойдет одновременно во всех цивилизованных странах, т.е., по крайней мере, в Англии, Америке, Франции и Германии». Тогда как остальные страны мира еще будут оставаться некоммунистическими; но революция чрезвычайно ускорит их развитие. Отсюда – как и в «Эльберфельдских речах», но теперь это приобретает новый смысл – следует, что неизбежен определенный период сосуществования коммунистических и некоммунистических стран. Значит, сохраняется необходимость на этот период в какой-то армии и т.д.

Революция произойдет «одновременно». Но Энгельс и здесь конкретизирует: «в каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее».

Обратим внимание на определенную тенденцию в эволюции представлений Маркса и Энгельса об этой «одновременности». В «Немецкой идеологии» Маркс сначала написал «сразу» (auf einmal), затем заключил это слово в кавычки и добавил «или одновременно» (oder gleichzeitig). В «Принципах коммунизма» Энгельс уже не употребляет слова «сразу», а пишет только «одновременно». Налицо явная тенденция к смягчению. Эта тенденция продолжает действовать и в дальнейшем. Первым печатным произведением, в котором Маркс и Энгельс касаются того же вопроса, явился «Манифест Коммунистической партии»[52]. Здесь соответствующая формулировка смягчается еще больше, становится еще более гибкой: «Соединение усилий, по крайней мере цивилизованных стран, есть одно из первых условий освобождения пролетариата»; появляется дальнейшая конкретизация: «Если не по содержанию, то по форме борьба пролетариата против буржуазии является сначала борьбой национальной. Пролетариат каждой страны, конечно, должен сперва покончить со своей собственной буржуазией» (4, 444, 435). А впоследствии Маркс и Энгельс уже ни разу не возвращаются к определению: «одновременно».

Значит ли это, что оно было просто ошибочным? Нет, не значит. Существо дела гораздо сложнее.

Большинство предшественников Маркса и Энгельса (яркий пример – Кабе) считали возможным существование коммунизма в одной обособленной стране[53]. И только опираясь на новое, материалистическое понимание истории, выяснив материальные предпосылки коммунистической революции, Маркс в «Немецкой идеологии» в конце 1845 г. выдвинул идею о всемирном характере этой предстоящей революции, идею о том, что это будет некоторый единый, в своих различных частях взаимосвязанный процесс. Так что с точки зрения всемирной истории этот революционный процесс можно было бы рассматривать как происходящий в наиболее развитых странах более или менее «одновременно». Таков, очевидно, подлинный рациональный смысл данной концепции, который постепенно проясняется, что нашло свое отражение в указанной выше тенденции к смягчению первоначальной чрезмерно категоричной формулы (новое часто бывает преувеличением). Сама же концепция всемирной коммунистической революции явилась одним из самых значительных достижений основоположников научного коммунизма.

Следует учесть и специфические особенности той конкретной исторической обстановки, в которой сложилось представление об «одновременности» предстоящей революции. Это был канун европейской революции 1848 – 1849 гг., охватившей довольно быстро (практически одновременно) Францию, Германию, Австрию, Италию и ряд других стран, затронувшей также Англию и другие страны, – так или иначе в революционный процесс были вовлечены все наиболее развитые страны Европы. Революция не была пролетарской, но, учитывая степень зрелости буржуазного общества и развитие пролетариата, можно было надеяться, что революционный процесс, начавшись со стадии буржуазно-демократической революции, в конце концов завершится стадией собственно пролетарской революции и рано или поздно приведет к политическому господству пролетариата.

Представления Маркса и Энгельса о предстоящем революционном процессе, сложившиеся в 1845 – 1847 гг., в последующие десятилетия претерпели у них определенные изменения. В новую историческую эпоху, когда с переходом к стадии империализма неравномерность развития капиталистических стран резко усилилась, решающий шаг в дальнейшей разработке теории всемирной коммунистической революции совершил В.И. Ленин. В августе 1915 г. он выдвинул идею о возможности победы социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране (51, т. 26, 354 – 355). Это явилось принципиально новым выводом, к которому ни Энгельс, ни Маркс в своих работах еще не приходили.