Урук-хай, или Путешествие Туда… - Байбородин Александр Владимирович - Страница 69

«Есть здесь места поприличнее, – Гхажш внимательно оглядывал зал. – Для господ начальников и просто для тех, кто брезгует в места, вроде этого, ходить. Но мне с человечком одним встретиться надо, потрепаться кое о чём. Встреча здесь назначена. Для моей работы такие заведения – лучше не придумать. Никто ни на кого внимания не обращает, никто не подслушает».

Тут он был прав. Даже если бы мы с ним орали во весь голос, в слитном гуле множества пьяных мужских голосов, задавленных женских взвизгов, стуке сдвигающихся кружек и скрежете ножей о тарелки нас вряд ли бы кто услышал далее двух шагов. А то и одного.

Заедая отвратное пиво пряной свининой, я смотрел в зал и думал о том, как странно устроена жизнь. Вот сидит рядом со мной орк – тайный лазутчик и убийца, выкравший меня едва ли не с порога собственного дома, обделывающий здесь какие-то свои, непонятные мне тёмные дела. И к нему я испытываю гораздо более тёплые чувства, чем к этому серо-зелёному воинству, которое вроде бы должно меня защищать от таких «огненных крыс», как Гхажш. Я не мог понять, как же оно так оказалось, что не только Гхажш, но и Огхр, и едва не убивший меня Гхай, и даже страшный дедушка Угхлуук вдруг оказались мне дороже, ближе и понятнее, чем эти пьяные люди, на которых я и смотреть-то не мог без отвращения.

Размышления мои прервал вежливый вопрос, произнесённый на Всеобщем, но с роханским произношением: «Простите великодушно, хорошие фреас, можна ли мне с вами присесть, поговорить?»

– Нельзя, – грубо ответил Гхажш, не отрываясь от еды. – У нас тут своя компания, чужаки нам ни к чему.

– Та я понимаю, – заискивающе улыбнулся говоривший, молоденький роханец. – Я вас недолго отвлеку-та. Вы, фреа добрый, имечко-та, простите, Ваше не припомню, – роханец улыбнулся уже озорно, – давеча у нас в доме гостевали. Когда в Прикурганниках-та наших с отрядом стояли.

– Вот и молодой фреа, – он кивнул на меня, – в спальне у тату моего отлёживался. В беспамятстве пребывал.

– Да-а? – протянул Гхажш задумчиво. – Ну-ка поближе подойди. Как отца по имени?

– Хальм, фреа добрый, – ответил роханец, присаживаясь на краешек лавки. – Вы меня, должно, не помните, я у тату младший.

– Помню я тебя, – с досадой усмехнулся Гхажш, – помню. Ты нам за столом прислуживал. Хальм говорил, обычай у вас такой.

– Во-во, – роханец обрадовался. – Вы-та ещё о сестрёнке моей говорили, об Льефи, и об кузнеце, которого повесили.

– Ну, – Гхажш чем-то был не на шутку недоволен. – Сейчас тебе чего надо?

– Совета вашего хочу спросить фреа…

– Нар, – перебил роханца Гхажш. – Меня зовут Нар.

– Нар, – послушно повторил роханец. – Тут дело-та, видите, какое. Проходили мима нашей деревеньки орки. Как водится у них, пограбили маленько, кузнеца повесили та пожгли полдеревни. Мужики-та у нас на тех пожигальщиков сильно осерчали. На ту беду оказался поблиз королевский йоред.

– Тама-та, в наших глухих краях, толь королевские конники нам и защита, – роханец ухмыльнулся. – Орки, конников завидев, убежали. Та недалече, толь до братского кургана, есть у нас тама-та такой. Бой у них с йоредом на том кургане случился. Та, видать, орков многа было. Сотни четыре, не меньше, та ещё и варгов-волков не мене сотни. Побили они королевских конников. Всех, как есть, побили, пограбили та и убежали куда-та, толь на север, толь на юг. Мне не ведомо.

– Прямо так всех и побили? – изумился Гхажш. – Раненые должны были остаться.

– Никого не осталось, – уверенно ответил роханец. – Мужики-та наши ходили на тот день к кургану-та. Сильно были злы на пожигальщиков, помочь конникам хотели. Толь мёртвых и нашли. Всех, как есть, орки злые побили и раненых тож добили. И всех пограбили.

– Даже и раненых добили, – разговор занимал Гхажша всё больше и больше. – Да неужто конники за помощью не послали, раз такую силу против себя видели?

– Можа и послали, – пожал плечами роханец. – Четыре коня прискакали потом в деревню. Толь пустых, а где седоков кости лежат, то вороны знают. Коней-та тех тату мой сохранили, на своей конюшне, своим зерном кормили, а как дознатец королевский из Эдораса приехал, так в казну и возвернули. Награду ему за то выписали. Землицы прирезали.

– Хитёр у тебя отец, – развеселился Гхажш. – Награду успел получить. И чем дознание королевское кончилось?

– Така я же Вам и рассказываю, как оно всё было, – роханец тоже развеселился. – Дознатец королевский тату, как он на всю деревню староста, расспросил и всё, как есть, записал. Деревню от королевской подати на год освободили.

– Сильны, – одобрительно покивал Гхажш. – Ты-то как сюда попал?

– Тату послали, – вздохнул роханец. – Поискать, нельзя ли кому товару хорошего продать незадёшево.

– А чего не сам? Или старшего бы послал.

– Сам-та в деревне староста. Как общество-та оставишь. Посля такого-та дела свой глаз нужен, – пояснил роханец. – А старшего-та брата моего раненый орк копьём в живот ткнул. Похоронили, – роханец погрустнел лицом и вздохнул. – Вот тату меня с проезжими купцами и послал в Гондор.

– Чего ж купцам проезжим товар не сбыл?

– Дело-та нежное, – роханец склонился к столу и понизил голос. – Товар богатый, та в наших краях не продашь, а продашь, така потом вполглаза спи та на ворота смотри. Лучша в чужих краях продать. А толь кому? Не дадите ли совета, к кому подойти, отдали бы незадорого, коли цену хорошую предложат.

– А много ли товару? – Гхажш, похоже, всерьёз озаботился делами молодого роханца. – Я могу подсказать, с кем говорить, так ведь люди не простые, из-за одного седла маяться не будут.

– Многа, – ответил роханец, явно обрадованный таким поворотом разговора. – Верховой упряжи, почитай, на двести голов. Разное мелкое железо, подковы, тама, и всякое, и оружие ещё. Одних мечей – двести одиннадцать.

– Ишь-ты, – Гхажш задумчиво потёр подбородок. – Даже подковы…

– А как жа, – роханец пояснил. – Железо жа, дорогое оно. Чего ему в земле гнить. Не оставили.

– Понятно. В полцены уступишь? От той, что на рынке в Хельмовой пади берут.

– В полцены? – роханец показался мне расстроенным. – А в две третьих?

– Две третьих, если сюда привезёшь, хлопот будет больше, а в полцены – сами заберут.

– Тату ругаться будут, – вздохнул роханец. – Такие деньги.

– Не будет. И за полцены всю деревню вашу купить можно. И пару соседних ещё. Богатое у вас семейство будет.

– Така не всё жа нам, нам-та – четверть. Остальное-та общество разделит. Столько страху с пожигальщиками этими натерпелись. Особенно, когда дознатец королевский приезжал. Со страху-та и стояли друг за друга. Тату до сих пор боятся.

– Вот, чтоб не боялся, и надо товар сбыть побыстрее. Согласен? Деньги и так немалые.

– Согласен.

– Тогда пойдём. С Кабаном тебя познакомлю, договориться помогу.

И они ушли, оставив меня догрызать свиные ножки и скучать.

Разговор с Кабаном, видно, затянулся, поскольку Гхажш не возвращался довольно долго. Я и пиво уже успел всё выпить и подумывал, не заказать ли ещё ножек, но не знал, можно ли оставить столик. Но и сидеть одному в этом месте, для которого я не могу подобрать названия, мне тоже было страшновато. Очень уж вид у окружающих был угрожающий. И опасения мои не были напрасны.

– Эй, заяц, – услышал я за спиной и, оглянувшись, обнаружил давешнего бородача в компании с ещё одним таким же.

– Я не заяц, – ответил я, размышляя, что же теперь делать. Самого бородача я не боялся, он успел добавить на старое и теперь был «пьянее грязи». Чтобы сбить его с ног хватило бы даже не «метёлочки», а простой «подсадки» или даже «подбивки». Но вот второй казался значительно трезвее, а значит, и опаснее.

– Слышь, заяц, – продолжал бородач, нисколько меня не слушая, – чего у тебя уши такие короткие? Зайцу длинные положены. Давай я их тебе вытяну.

И потянулся корявой лапой.

«Неделю назад мне их пытались укоротить», – сообщил я ему, отталкивая нетвёрдую руку и сообразив, наконец, что второго бородач привёл не для драки со мной, а для Гхажша. Правило: двое в сваре – третий не встревай. Я не очень надеялся, что правило всегда соблюдается, но рассчитывал, что если дело дойдёт до драки, то мне придётся драться с ними по очереди.