Время теней (Правила абордажа) - Самаров Сергей Васильевич - Страница 35

Полковник остался в машине, а Артем вышел на рекогносцировку местности. Со стороны больницы в морге не горело ни одно окно. Он посмотрел решетки — пустяк, ребенок справится. Дважды обошел одноэтажное здание. Свет вообще только в одном окне. Окно высокое, заглянуть трудно. Но там, по всей вероятности, сидит дежурный или врач, или санитар. Возможно, что несколько человек. Но это в принципе небольшая преграда для того, кто в своей жизни не однажды в боевой обстановке противостоял нескольким вооруженным противникам.

Вернулся во двор и проверил его другую сторону.

В больничном корпусе, который подальше церкви, свет только слегка просматривается сквозь плотные шторы в отдельных окнах. Там тоже скорее всего дежурные. А чем занимаются дежурные в больницах в ночное время? Известное дело — спят. И пусть себе спят. Спать и ничего не слышать — в этом их безопасность. В одном из церковных окон тусклый свет.

По всей вероятности, там сторож. Чтобы заглянуть в это окно, пришлось перелезть через невысокий забор. Хорошо, что здесь нет собаки. Собаки, говорят, не любят колокольный звон, потому что колокола часть звуков выдают в ультразвуковом диапазоне.

Артем заглянул в окно: четыре благообразных, богатырского телосложения служителя культа сидели вокруг стола. Один уже спал, уронив бороду в тарелку с закуской, трое оставшихся поглощали водку из стограммовых граненых стаканчиков и громко воодушевленно спорили.

Артем вернулся к машине, которую поставил так, чтобы можно было начать работать не разворачиваясь. Полковник, проинструктированный, уже пересел за руль. Артем достал из багажника буксировочный трос, прицепил его к креплениям решетки в одной из стен, отошел на три шага в сторону и махнул рукой.

Полковник газанул, и из стены вылетело два кирпича — как раз там, где были зацементированы крепления. Самый громкий звук был уже произведен и не привлек постороннего внимания. Сама решетка не вывалилась, только отогнулась настолько, что человеку нетрудно пролезть в окно.

Окна открывались вовнутрь. Тоже хорошо, в противном случае пришлось бы решетку полностью отгибать. Сергей вернулся задним ходом, Артем корректировал помахиванием руки движение машины.

Порядок. Теперь убрать трос, чтобы потом не мешал.

В багажнике нашелся ролик широкого скотча.

Это лучше, чем ломать форточку отверткой. По крайней мере, быстрее. Так. Встать на багажник. Оттуда на внешний подоконник, к счастью, даже не жестяной — не гремит, а бетонный — тяжелый и устойчивый. И заклеить стекло форточки скотчем. Нажим — стекло выдавлено. Собрать склеенные осколки, чтобы не звенели и не мешались. Передать полковнику.

То же самое с внутренним стеклом. Форточка большая, как церковные парадные двери. Свободно можно пролезть, даже не раскрывая само окно. И вот он уже там, в каком-то кабинете.

Кабинет, к сожалению, закрыт на ключ. Свет с улицы сюда почти не попадает. Но фонарик Артем взять не забыл. На кушетке сложены зеленые медицинские халаты — скорее всего здесь рабочее место сестры-хозяйки или еще кого-то подобного.

С дверью пришлось повозиться. Работать надо было тщательно и тихо — чтобы не разбудить дежурного, а отмычек у Артема с собой не оказалось. Не догадался попросить Валеру привезти отмычки вместе с телефоном — они лежали в ящике письменного стола в банке. Теперь, вероятно, лежат в ящике письменного стола опера в рай отделе милиции. Полковник же, хоть и служил когда-то в разведке, таковых вообще не имеет за ненадобностью и неумением ими пользоваться. Но прогнившие косяки легко поддавались усилиям стамески, которую Артем положил в карман еще в деревенском доме. Естественно, с разрешения полковника-столяра.

Мрачный коридор. Свет идет сбоку, из холла.

Сначала послушать. Черт, вот что значит — отвыкнуть. Вроде бы и все делает правильно, без сомнения, а сердце все равно колотится. А волноваться нельзя. Перевести дыхание, глубже, глубже продышаться. Так... Хорошо... Шаги осторожны. Где-то там обязательно должен сидеть дежурный. Недалеко от входа. Скорее всего вон за тем углом. Послушать.

Осторожно выглянуть.

Дежурный спит, положив голову на руки, за письменным столом. Он один. Четыре быстрых шага. Рывок за волосы и пистолет к носу.

— Тихо, братишка... Не суетись, если хочешь с работы домой вернуться, — шепнул Артем.

Это явно не врач. Скорее всего санитар.

— Не стреляйте только... Что вы хотите?

— Кто еще есть в морге?

— Никого. Только я дежурю.

— А если какой-то случай? Привезут кого?

— Я принимаю...

— А патологоанатом?

— Он только днем работает. Надо же, три месяца прошло... И опять в мое дежурство...

— Что — опять? — не понял Артем.

— Покойника у нас три месяца назад украли.

Мне по голове как дали, я и с копыт... И украли... Тут по всему городу шум был. Не слышали?

Артем не ответил.

— А меня тогда с работы выгнали. Вот только на этой неделе назад позвали, и снова... В первое же ночное дежурство... Бить не будете?

— Сегодня к вам привезли застреленную женщину. Где она?

— В холодильнике.

— Веди.

Вышел Артем через входную дверь, предварительно связав санитару руки за спиной его же собственным брючным ремнем и привязав к трубе отопления так, чтобы мужичок ненароком не обжегся — батареи были еще горячими, несмотря на весеннюю жару. Полковник уже выехал с территории больницы и ждал его на другой стороне узкой улицы, около магазина «Медтехника». Спрашивать — что и как? — он даже не стал, только взглянул на почерневшее лицо товарища.

— Куда теперь?

Артем не ответил, достал телефон, но подумал минуту и спрятал его. Если он сообщил свой номер, то его теперь уже могут прослушивать, хотя телефон и сотовый Времени прошло достаточно, чтобы милиция успела сделать это.

— Останови, — сказал он, увидев на стене дома таксофон. — Оттуда позвоню.

Покопавшись в карманах, он нашел жетон. Трубку долго не брали, и длинные гнусавые гудки неприятно вибрировали в барабанных перепонках.

— Слушаю, — недовольно ответили наконец. Не любят люди, чтобы их будили.

— Василий Афанасьевич? — на всякий случай спросил Тарханов, хотя и узнал голос каперанга.