Время теней (Правила абордажа) - Самаров Сергей Васильевич - Страница 39

Слава нажал клавишу отбоя и откинулся головой на рюкзак. Дневной сон на свежем воздухе, особенно если устал и недосыпал перед этим несколько дней, приходит быстро и бывает сладким. На этот раз телефон дал ему поспать пятьдесят минут. Слава взглянул на часы и снова выматерил югославского полковника. Однако у Мате могли появиться новые нужные сведения.

Но на сей раз звонил не начальник разведки армейского корпуса. Сначала Слава и не понял, кто с ним разговаривает и чего от него желает, такие были сильные помехи. Но потом вспомнил свой разговор с Андреем Тобако о Службе. Да, это именно оттуда какой-то незнакомый полковник тоном, не терпящим возражений, решил уже за него, что Слава должен все бросить и немедленно вприпрыжку скакать в Москву, чтобы принять участие в какой-то операции.

Вот дурак, какая операция, когда спать хочется неимоверно. Слава лениво отматерил полковника, дал отбой и хотел заснуть снова. Но опять позвонили через минуту. Опять из Москвы. Этого человека Макаров вспомнил. Они виделись несколько раз в Афгане, когда Слава со своей ротой выходил охотиться на караваны торговцев наркотиками. Полковник казался мужиком нормальным, сам из спецназа и дело свое знал. Слава не захотел его обидеть и потому постарался прогнать желание поругаться. Да, он согласен помочь сам и вместе со своими людьми. Его легко найти через сербское командование. Если будет надо, пусть приходят. Только предварительно следует предупредить по телефону.

В темноту они вступили, как в родной дом после давней разлуки, — чувствуя ее, понимая, слыша каждый звук, и даже тот звук, который должен произойти при следующем шаге, и соблюдая собранную осторожность. Естественно, не каждому солдату природа «отвалила» умение работать так, как работают «тени».

Одному дано от бога различать верные или фальшивые аккорды, а другому слышать и понимать наполненный тайной ночной шорох. И не зря капитан долго и тщательно искал в свою «Команду» последних. Желающих хватало, но выбирались единицы.

Те, которые могли... Которые обладали талантом ночного бойца, человека-тени... И Макаров не делал различия по национальностям. Сам русский, он не отдавал предпочтения своим соотечественникам.

Если поляк, румын, хорват или черногорец были лучше, он брал лучшего. И отряд оказался интернациональным. Даже негр у них имелся свой — эфиоп Хаймлет. Но костяк все же был русский, и русским языком в той или иной степени владели все. Тот же бывший капитан эфиопской армии Хаймлет закончил когда-то академию имени Фрунзе в Москве.

Правда, он не любил, когда его называли эфиопом, заявляя, что он — амхара. Кроме того, он был страстным поклонником Пушкина и уверял, что является его дальним родственником. В доказательство он доставал маленькое круглое зеркальце, выставлял его где-то сбоку и страшно косил глаза, пытаясь рассмотреть свой профиль. Сходство было такое же, как между картошкой и ананасом. Но Хаймлета это не смущало, поскольку Ганнибал, прадед великого русского поэта, был сыном князя народности амхара, а капитан тоже имел какое-то отношение к княжеской семье.

Разбитые на тройки по примеру знаменитой американской «Дельты», они чувствовали локоть ближайшего так, что могли не глядя подсказать ему, что впереди камень, о который можно споткнуться. В боевой обстановке блокировали каждый свою зону и определенное количество градусов зоны товарища, страховали и перестраховывали и помогали в случае надобности огнем.

Напрасно Макаров еще засветло поглядывал на маленький термометр, прицепленный к клапану нарукавного кармана наподобие авторучки. Вечерний сумрак не прибавил холода и не затвердил слякоть.

Пришлось петлять в поисках пути.

С наступлением темноты вдалеке опять завыли сирены. Где-то в небе раздавался стремительный и грозный рев. Проносились самолеты. Бомбардировки не сильно смущали Макарова. Какой пилот будет охотиться за небольшой группой, передвигающейся через лесистые горы... Даже если приборы и зарегистрируют это передвижение. Летчики ищут мишени покрупнее. Только как вот разберут они, где стоят части правительственные, а где сепаратистов. Где деревни сербские, а где албанские. Поэтому нет ничего удивительного в том, что местные жители бегут в разные стороны. Сербы во внутренние районы, албанцы за границу. Дороги и леса вдоль дорог заполнены беженцами. И это на руку группе.

Путь им предстоял неблизкий. К утру следовало выйти на отметку между городами Гнилане и Урошевац, в самую середину стана противника, в расположения сепаратистских соединений, с двух сторон припертых сербскими базами. Там тоже, возможно, полно беженцев. Не все, должно быть, еще успели уйти. И можно при надобности среди них затеряться, можно надеяться, что не привлечешь лишнего и совершенно не нужного внимания. Но беженцы на дорогах. А они пока пошли горами.

Около трех часов утра идущий дозорным Хаймлет скользящим бегом вернулся из-за поворота на склоне горы и остановил группу.

— Дорога. Деревня. Пост, — коротко, как римский император перед сенатом, доложил он. Но звука его голоса никто не слышал. О значении произнесенных на вдохе слов командир, привыкший к этому, как и все в «команде», только догадался по артикуляции.

— Кто? — спросил Макаров.

— Не разобрал.

— Сколько?

— Часовой. Рядом домик.

— Объект?

— Машина.

— Дистанция?

— Сто.

Слава передвинулся на два шага в сторону, где рос подходящий густой куст, и спрятался за него, словно пропал. На самом деле он только присел на корточки и раскрыл планшет со слабой скрытой подсветкой. Группа ждала молча, но «винторезы» с плеча уже были сняты.

— Это ответвление от основной дороги в Македонию Одинокий большой дом. Урошевац километрах в десяти справа, — сказал командир, вернувшись.

Карта у него была очень подробная. Даже не карта, а туристический план местности, где был отмечен каждый дом и даже размеры некоторых домов. — Хай, Володя Вперед. Часового не трогать. Узнать — кто!

Если сербы — предупредить. Есть разговор.

Разведчики, даже не ответив, как положено в любой армии, двинулись — настоящие лунные тени.