Время теней (Правила абордажа) - Самаров Сергей Васильевич - Страница 83

— А все-таки... — Ригана хотел спросить, но оглянулся и не произнес вопрос в присутствии американцев. — Пойдем прогуляемся.

— Пойдем, — согласился Артем.

Иван остался беседовать с американцем.

Дверцы хлопнули в ночной тишине особенно громко. В лесу было светлее, чем в машине. Яркая растущая луна располагала к сокровенному. Француз осмотрелся, отошел на десяток шагов и сел на поваленный ствол сосны. Нервно закурил, сделал несколько затяжек, выпуская особенно белый в ночи дым перед собой.

— Скажи мне, что будет дальше. Я понимаю, что ты выручил меня. Можно сказать — спас... Я тебе благодарен. Но я человек в достаточной степени благоразумный. На риск пойти я могу и люблю это делать. Но я не хочу быть преступником. А мы уже убили одного.

— Спас — без «можно сказать»... — с улыбкой уточнил Тарханов. — Тебя бы к этому часу уже закопали. Это несомненно. Что касается нашего трупа, то это трудно назвать убийством. Скорее — необходимая мера самозащиты. И не бери это на себя. Не говори — «мы». Это сделал не ты, а мы с Иваном.

Француз не хотел этого показать, но от таких слов он явно почувствовал облегчение.

— Я понимаю. Они хотели меня убить. Но это — они... А я не хочу быть таким же, как они. Я не хочу их убивать. Хотя, честно говоря, не знаю, как из такой ситуации выбраться. Я впервые так вот попал.

Если отпустим — нас все равно достанут. Не отпустим — их будут искать. И опять выйдут на нас. Но не убивать же их, в самом деле... А ты, как я понимаю, на это и настроен?

— Нет, Серж. Успокойся. Мы только допросим их. Серьезно допросим. Если уж пошли на такое отчаянное дело, как схватка с американцами, то надо до конца выработать эту жилу. Понимаешь? Надо все узнать, что сможем. А потом сюда придут люди, которых я вызвал по телефону. Помнишь, я на заправке звонил? Они американцев заберут с собой. Заодно и ты с этими людьми побеседуешь. По той же самой теме.

— Что это за люди?

— Из тех, кто попал под действие звукового излучения генератора.

— Сербы?

— Да.

— А что они делают на этой стороне?

— Я специально пригласил их на встречу с тобой.

— Серь-езно?

— Куда уж серьезнее. Получишь материал из первых рук. Я же обещал. Кстати, ты тоже что-то обещал...

Француз помялся.

— У меня, вообще-то, пустяковый случай. Встретил я полковника знакомого. Француз, наш... Мы с ним в одном квартале живем. На улице здороваемся, а так почти не знакомы. Он рассказал. Ехал по делу.

Заклинило у него двигатель в машине. Масло не проверил, и заклинило. Прямо рядом с американской частью Хотел туда зайти, попросить механика машину посмотреть. Его не пускают. Дальше проходной ни на шаг. Обычно такого не бывает. Он и в Боснии много раз, говорит, к союзникам и заходил, и заезжал. А тут — ни в какую. Полковник подумал, что просто на посту в этот раз дурак стоит. Попросил позвонить командиру. Позвонили. И командир отказал.

И даже механика не дал. Вот такая часть... Никого не подпускают.

— А где это? — поинтересовался Артем.

— Если от Скопье ехать, то шесть километров не доезжая Куманова. Там между автомобильной и железной дорогами поселок какой-то стоит. Без названия. Несколько богатых коттеджей. Греки живут. И рядом с ними эта часть.

— Ладно. Это интересно. Только ничего не говори при американцах. Мы их и без этого разговорим.

— Похоже, они не очень разговорчивые.

Артем улыбнулся:

— Есть много специальных средств, чтобы человек стал болтливым.

Ригана заметно насторожился:

— Но... Не пытать же мы их будем? Я вообще-то к садистам себя не отношу. И международные конвенции уважаю.

— Не волнуйся. Они испытывают психотронные установки, а у нас есть психотропные препараты. Для разговорчивости. Это не пытка.

— И тем не менее... Мы же все живем сейчас в правовых государствах. Даже Иван. Я слышал, что Украина смертную казнь отменила. И должны понимать, что такое моральные принципы.

Артем усмехнулся настолько откровенно, что Серж почувствовал это даже в ночной плотной тьме.

— Я что-то сказал не так?

Артем вынужден был пояснить:

— Возможно, Франция и правовое государство.

Не знаю. Я там был всего пару раз проездом. Но больше правовых государств в мире не существует.

Теперь усмехнулся Серж.

— Американцы говорят, что у них самое правовое государство. И девяносто девять процентов американцев верят в это слепо.

— Оно правовое только для дураков, которые в это верят, и для тех, у кого больше прав. А я, слава богу, насмотрелся на их права и на чужие... Больше не хочу.

— Но есть же и у тебя идеалы...

— Бесспорно. У меня очень много идеалов. Я вообще на них закомплексован. Только всегда главными идеалами считаю порядочность и целесообразность. Если мне сегодня целесообразно добыть сведения от наших противников, я их добуду. Но при этом я проявлю свою порядочность и не сумею снять с них шкуру с живых, как это делали в свое время те же самые правовые американцы в Афганистане, когда служили у моджахедов инструкторами в войне против русских.

— И такое было?

— Было.

— Ты там работал.

— Да.

— Я тебе завидую. Я сам раньше занимался спортивной хроникой. Только в последние годы перешел в стрингеры. Острых ощущений захотелось.

Тарханов кивнул.

— Хорошо. Вот я тебе и предлагаю сейчас пережить острые ощущения. Больше ты нигде не сможешь такое увидеть. Препарат называется скополамин. В детективных романах его еще зовут «сывороткой правды». Он не запрещен к применению международными конвенциями только потому, что руки до такого не дошли.

— Я слышал про него. Но мне кажется, что скополамин приравнивается к пыткам. Я где-то читал про это.

— Нет. Просто, если к подследственному применяют такую меру воздействия на допросах, он потом может отказаться от всех показаний И суды препарат не признают. Следовательно, применение его в большинстве случаев считается бесполезным. Но бывают случаи и вроде нашего. Нам не нужен суд. Нам нужны показания. Обычно при применении скополамина они бывают верными процентов на восемьдесят-девяносто.

— Ты меня уговорил, — Серж махнул рукой. — Действуй сам. Я буду только присутствовать.