Лето в Жемчужине - Минутко Игорь - Страница 9

— Ты хотел ополоснуться! — шепотом сказал Репа. — Пожалуйста!

За топчаном стоял бочонок с водой, накрытый фанерой.

— Три ведра входит, — сказал Репа. — Только таскать трудно. Поэтому воду экономь.

Он протянул Вите алюминиевую кружку.

— Сам обольешься? А то давай я.

Вите уже совсем не хотелось обливаться, потому что в темном тайнике было холодно. Но ведь сам напросился. Он быстро плеснул из кружки на грудь, потом на живот. Кожа сразу покрылась мурашками.

— Пошли на солнце, — заспешил Витя. Ему, если признаться, было не только холодно, но и страшно.

Репа задул свечу, и сразу резко обозначился лаз с рваными краями. Было видно, как в его солнечном пространстве черными точками крутятся мушки.

Мальчики выбрались наружу, и сразу окутал их прогретый солнцем воздух.

Легли на горячее одеяло и молчали.

Непонятное беспокойство мучило Витю. Какая-то догадка вертелась в голове, и он никак не мог ухватить ее.

Да! Окурки. Такие же окурки, как в комнате Репы в то утро, когда они ездили на толчок. Такие же, как в комнате Репы в то утро, когда они ездили на толчок. Такие же, как…

— Репа, а кто здесь живет? — спросил Витя.

— Никто не живет, — неохотно ответил Репа. — Ну, бывает.

— Чего ты ко мне пристал? — вдруг вскочил Репа и зло, даже враждебно уставился на Витю.

— Можешь не говорить, — сказал Витя. — Я и сам знаю, кто здесь бывает.

— Кто? — испуганно опросил Репа.

— Пузырь! Вот кто! Скажешь, нет?

Репа лег на спину, крепко сжал глаза. Долго молчал. Наконец, спросил, вроде безразлично:

— Как ты узнал?

— А я на толчке видел, как он мундштуки папирос зажимает. Репа! — Теперь вскочил Витя. — Ты с ним дружишь!

— Нет, — глухо сказал Репа.

— Он что, бездомный? — наседал Витя.

— Отстань! Больше ни о чем не спрашивай. И так… Потом, помни: проболтаешься… Пузырь шутить не любит.

— Репа, скажи, — спросил Витя, — ты по карманам никогда не лазил?

— Да ты что, сдурел? — у Репы округлились глаза.

— Я так и знал, — с облегчением сказал Витя.

Мальчики позагорали еще немного, но уже не было ни весело, ни интересно. Что-то тяготило их.

Репа отнес в тайник одеяло. Вместе заложили лаз кирпичами.

Когда спустились с чердака, Витя спросил:

— А бизнес на толчке больше не будет?

— Нет, — сказал Репа. — Они что-то еще придумали. Не ходят на толчок. Я себе новый бизнес нашел — бутылки на пляже собираю. Хочешь, завтра вместе пойдем?

— Можно, — сказал Витя без энтузиазма. И мальчики разошлись по домам.

Весь остаток дня Витю томило беспокойство, было нехорошо, неуютно на душе.

Лучше бы не узнавал тайну Репы.

Вечером он написал большое письмо Зое. Конечно, в нем не было и намека на дневное приключение. Витя Сметанин, будьте покойны, умел хранить тайны.

8. Первое письмо Зои. Искушение

От Зои пришло письмо. Почтальон принес его вечером.

Витя лежал на кровати и читал. Зоя писала:

«Здравствуй, Витя!

В последнем письме ты сделал всего две ошибки. Молодец! Надя сказала, что в седьмом классе ты, наверно, станешь круглым отличником. Посмотрим.

Витя! Ты спрашиваешь о моей жизни на юге. Я тебе опишу все по порядку.

Живем мы у самого моря. Перебежишь через дорогу — и, пожалуйста: пляж, море плещется, кругом все загорают. Витя, море ужасно большое! Смотришь на него, смотришь и никакого края не видно, и кажется, что оно немного горбится на горизонте, там, где сливается с небом. И совсем оно не черное. Оно разное. Днем синее-синее. А вечером голубоватое и пепельное. Вот как будто голубой и пепельный цвета перемешали. Понимаешь?

А вчера мы смотрели на море закат солнца. Витя! Это невозможно описать, как красиво! Может быть, настанет время, и мне удастся нарисовать такой закат. Вот представь: на самом краю неба лежит огромный багровый шар, неяркий, на него даже смотреть можно, — это солнце, и бежит от него по морю огненная дорожка, она неровная, перепрыгивает с волны на волну, а между волнами ее нет. Просто живая дорожка получается. И кажется, что на каждой волне вспыхивают маленькие язычки пламени. Вспыхивают и гаснут, вспыхивают и гаснут.

Витя! Еще я очень обгорела и сплю теперь только на животе. Ужасно неудобно. А Гагры — симпатичный город, он растянулся по берегу моря. Горы совсем рядом, зеленые, высокие, и макушки их часто закрыты тучами.

Надя тоже обгорела и похожа на вареного рака. Она шлет тебе привет. В море, когда тихо, очень много медуз. Они плавают у берега, прозрачные, скользкие, противные. А у больших медуз в середине розовые звезды. Помнишь, в вашем дворе, кажется, на шестом этаже кто-то по вечерам все время заводил пластинку: «А я медузами питался, чтоб ей, циркачке, угодить». Не понимаю, как можно ими питаться? По-моему, сразу стошнит. И что от этого циркачке? Непонятно.

Ой, мысли ужасно путаются. Пишу тебе уже вечером, и глаза сами закрываются. Устала.

Я тебе, Витя, еще обо всем подробно напишу. Я тебе буду часто писать, а ты отвечай. Ладно?

Знаешь, Витя, вот мы ехали, ехали в поезде, и я поняла: какая же большая наша земля! И мы о ней почти ничего не знаем, почти нигде не были. Я решила: буду всю жизнь путешествовать. Я сказала об этом папе, а он засмеялся: «В тебе, говорит, поселился микроб странствий». Если такие микробы существуют, они очень хорошие. Правда?

Витя, на этом кончаю. Жди следующего письма!

«Скучное какое-то письмо», — подумал Витя и стал смотреть в потолок. А в комнате уже были сумерки, окно стало фиолетовым. У кровати лежал Альт и поскуливал от безделья.

…Витя и Зоя шли по широкому зеленому полю. Впереди, по тропинке, бежал Альт.

— У тебя нет ко мне никаких высоких чувств, — сказала Зоя.

— Ты для меня единственная, — Витя смело, даже с вызовом посмотрел Зое в глаза.

Зоя вспыхнула и опустила голову.

Впереди залаял Альт.

Они вышли к реке. На берегу было расстелено старое суконное одеяло, и на нем загорала блондинка с длинными стройными ногами. Альт заинтересованно лаял на блондинку, а она загадочно улыбалась и смотрела на Витю.

— Альт! Ко мне! — крикнул Витя.

Альт подбежал к Вите, Зоя прошла вперед, а блондинка прошептала:

— Я давно жду тебя, Виктор!

Она предложила Вите сесть рядом с собой.

— У меня есть яхта, — шептала блондинка, и тайник на чердаке дома, куда мы можем укрыться от всего мира. Я буду верна тебе до гробовой доски.

У Вити что-то заныло в груди, и он сказал:

— Мое сердце принадлежит другой.

Альт гавкнул и побежал вперед, к Зое, которой уже не было видно. Витя пошел за Альтом, а вслед ему летел шепот: «Вернись! Вернись! Я все равно буду ждать тебя!»

Зоя сидела на берегу и задумчиво смотрела в воду. У самого берега плавали прозрачные медузы с розовыми звездами внутри.

— Если ты меня любишь, — надменно сказала Зоя, — поймай и съешь медузу.

Витя стал раздеваться, чтобы выполнить волю той, которой навеки принадлежало его сердце.

Скрипнула дверь, в комнату вошла мама.

— Ты что в темноте лежишь? — удивленно сказала она. — И в одежде! Витя, это же распущенность. Завтра с утра не уходи — будешь помогать укладывать вещи.

Мама щелкнула выключателем. Витя зажмурился от яркого света.

— Раздевайся и ложись спать, — приказала мама, ничего не подозревая.

Альт пошел за ней на кухню клянчить какую-нибудь пищу, потому что Альт по натуре обжора.

Витя сел к столу, достал дневник, и написал в нем:

«5 июня. Глубокий вечер. Я самый несчастный человек на свете».

Почему он самый несчастный человек на свете, Витя объяснить не мог, и больше ничего писать не стал.

9. У Вити обнаружены микробы странствий

В деревню старались взять самое необходимое, но все равно получилось два огромных чемодана, баул, всякие авоськи.