Завоевание Англии - Бульвер-Литтон Эдвард Джордж - Страница 97

97

Рыцарь встал на колени возле девушки, чтобы помочь ей.

— Нет, нет! — простонала она. — Он теперь мой, мой!

Ее руки обагрились кровью, когда ей наконец, после страшных усилий, удалось снять панцирь. Камзол под ним был весь окровавлен. Она расстегнула его и увидела над сердцем, переставшим биться навсегда, имя «Юдифь», начертанное старинными саксонскими письменами. Под ним было другое слово: «Англия».

— Видите ли вы это?! — произнесла она потрясающим душу голосом.

И, обняв мертвеца, Юдифь начала осыпать его поцелуями и называла его самыми нежными именами, как будто он мог слышать ее.

Присутствовавшие догадались, что поиски окончены и что глаза любви узнали мертвого.

— Исполнились, все-таки исполнились предсказания Хильды, — простонала бедная девушка, — исполнилось обещанное, и мы соединены навеки, о мой Гарольд.

И она с нежностью склонила голову на грудь павшего героя.

Прошло уже много времени, а девушка все продолжала лежать в полной неподвижности и безмолвии.

Удивленный ее молчанием, рыцарь, отошедший было в сторону, приблизился к ней, но тотчас же отступил назад с восклицанием сострадания и ужаса.

Юдифь была мертва.

Страдания, омрачившие молодость девушки, уже давно и необратимо подтачивали ее здоровье, а страшная кончина короля англосаксов, которого она так пламенно любила, порвала и без того слабые узы, связывавшие ее с землей.

* * *

Прихожанам Вельтемского храма еще долго показывали, в восточном конце галереи, гробницу последнего англосакского короля, с трогательной надписью на ней «Harold Infelix»[48]. Норвежский летописец Вильгельм де Пуатье говорит, однако, что не под этим камнем обратилось в прах тело героя, с именем которого связано столько исторических воспоминаний.

— Пусть его труп охраняет берег, который он, еще живой, так отчаянно защищал, — сказал Вильгельм Завоеватель. — Пусть морские волны поют ему вечную похоронную песнь и бьются над его могилой, тогда как дух его будет бодрствовать над землей, перешедшей ныне к норманнам!

Малье де Гравиль, знавший, что сам Гарольд не мог бы избрать себе лучшего места погребения, — куда более прочих соответствовавшего ему как истинному патриоту, — был вполне согласен с этими словами герцога. Прямодушный рыцарь принял таившуюся в них насмешку за чистую монету.

Тем не менее у него была другая причина согласиться на предложение герцога.

Если бы Гарольд был похоронен в Вельтемском храме, то его снова разлучили бы с его дорогой невестой, умершей на его груди. В могиле же возле моря, под необъятным сводом неба, она могла покоиться рядом с ним, убаюкиваемая вечной песней волн.

Малье де Гравиль, как и большинство норманнских рыцарей, не лишенный поэтического чувства и тонкого понимания любви, способствовал этому соединению после смерти любящих сердец, которые всю жизнь были разлучены. Таким образом, вельтемская гробница заключала в себе просто имя, тогда как Гарольд и Юдифь были похоронены на морском берегу, в том самом месте, где Вильгельм Норманнский сошел со своего корабля, чтобы завоевать Англию.

Восемь веков канули с тех пор в вечность. Что же осталось от норманна-героя и саксонского рыцаря?

Маленькая урна, вместившая в себя прах Завоевателя[49], опустела, но дух последнего саксонского короля все еще охраняет берег, паря над неумолчными волнами. Не огорчайся, великий дух Гарольда: ты видишь, что свободные люди удачнее борются против насилия и побеждают вооруженный обман, поддерживающий неправое дело.

вернуться

48

Гарольд несчастный.

вернуться

49

Завоеватель был похоронен при Gemiticen’a; урна с его прахом недавно была вырыта. Над его гробницей была найдена следующая надпись:

«Prex mognus parva jacet lie Guilieltus in urna, jufficit et magno parva Domus Domino.»

(В маленькой урне лежит Вильгельм, великий король; этого маленького вместилища достаточно для самого могучего властителя).