Альфа-с_ка (СИ) - Виктория Сергеевна "Княжна Рин" - Страница 23

В такой идиллии прошло полтора года. Я выплатил ипотеку, став полноправным владельцем квартиры, прописал в нее Ваню, который практически не изменился внешне, только начал волосы отращивать. В школе его хвалили, хотя если вспомнить первое родительское собрание, когда я пришел к нему в класс, все были несколько обескуражены.

Молоденькая учительница, которой доверили вести класс, уставилась на меня, а потом строго сказала:

- Ты ученик старшего класса? Выйди, у нас запланированное мероприятие и ты нам мешаешь! – с этими словами учительница, поправила очки на вздернутом, покрытом веснушками носе.

- Мария Викторовна, это мой родитель! – выкрикнул с места Ваня под смешки класса.

- Что? Ой! Вы так молодо выглядите, я решила, что вы ученик, – моментом растерялась учительница.

- Извините за опоздание. Я могу войти? – настроения шутить у меня не было, да и покинуть стены школы хотелось побыстрей, слишком много воспоминаний о прошлой жизни они навевали.

- Да, конечно, проходите, присаживайтесь. Я как раз буду рассказывать о предстоящем ЕГЭ.

С тех пор меня больше не путали. Хотя я и сам порой удивлялся, в свои почти двадцать шесть я выглядел, как и пять лет назад. Из зеркала на меня смотрел практически подросток - стройный, высокий, с подтянутыми мышцами, хотя уже и не помню, когда последний раз посещал спортзал.

Мое время утекало, как сквозь пальцы песок, а я все откладывал с поисками Алексея, чтобы завершить оборот. Найти другого оборотня волчьей породы можно было и в Питере, но становиться на порядок слабее остальных не хотелось совершенно.

В одно прекрасное утро я проснулся и принял решение, что достаточно долго жалел себя, зализывая раны, и пора напомнить о себе в Москве.

Время как раз было самое благополучное. Ваня сдавал экзамены и шел на золотую медаль, а, следовательно, можно было сделать ребенку подарок, поводив его по центру столицы России. Еще я надеялся хоть краем глаза увидеть своих родителей.

Купив три билета (да, Михаил изъявил желание сопровождать меня и Ваню в этой поездке), я принялся собирать свои вещи. Почти все деловые костюмы были оставлены в шкафу и только веселых расцветок футболки брались с собой.

За два дня до часа икс, забронировал в подмосковной турбазе небольшой двухъярусный коттедж. Пусть уж «зверьки» порезвятся на природе, а то Ваня за все это время даже ни разу не заикнулся, как тяжело ему сидеть в четырех стенах, хотя со стороны мне это было заметно.

Немного подумав, взял через интернет в аренду небольшой внедорожник Тойота 4 Раннер. Хотя вру, большой. Расплачивался картой, попросив пригнать машину к вокзалу. Салон пообещал все сделать в лучшем виде, попросив всего лишь предоставить сканы паспорта, водительских прав и медицинской страховки.

Самолеты Миша не любил, так что, сев на вечерний поезд, почти не сговариваясь, все сразу завалились спать. Мерный перестук колес убаюкивал и навевал воспоминания. Когда-то в детстве родители возили меня на Украину, к морю. Тогда мне до ужаса не понравилась дорога, а сейчас воспоминания теплым покрывалом окутывали разум. Хотя в тот раз мы ехали в плацкарте, а не купе класса-люкс. Разница была колоссальной.

Прибытие мы чуть не проспали, благо шустрая проводница разбудила буквально за двадцать минут до конечной станции пути.  Ленинградский вокзал, как и сама Москва, встретил нас мелким дождиком с тяжелыми тучами. На стоянке после звонка быстро нашли агента с машиной и отправились на турбазу «Огонек», где нас ждало временное пристанище.

Сев за руль и проехав пару километров, понял, как соскучился по родному вонючему городу, тут не было пронизывающих ветров, что сдували с моей души налет боли, но тут был мой дом. С детства мне говорили, что я не такой, как все. Сначала родители, потому что я их сын, потом привыкал, что женщины мне не интересны. Дальше - больше. После насилия в лесу я себя вообще чуть ли не единственным чувствовал, особенно, когда тест на беременность сделал, а уж после разговора с Мишей вообще чуть ли не зазвездился от своей исключительности.

За полтора часа добрались до места, благо пробок нигде не было. Выбрав себе комнату на первом этаже рядом с кухней и поставив сумку на кровать, начал разбирать вещи, постоянно смотря на мобильный.

Набрав заученный номер, с трепетом ждал ответа. Гудок, второй, третий, пятый…

- Алло? – спросил усталый голос матери.

- Марина Юрьевна, добрый день, – слова давались с трудом. – Могу я услышать Федора Александровича.

- А кто его спрашивает?

- Мое имя Максим Федорович, пару лет назад мы плотно сотрудничали. Сейчас я оказался в Москве буквально на пару дней и хотел бы с ним встретиться.

- Извините, но это невозможно, – всхлипнула мать.

- Что-то случилось? – сердце пропустило удар, чувствуя беду.

- Федор Александрович умер два дня назад. Завтра похороны на Митинском кладбище, – голос матери совсем поблек, а я даже не знал, что сказать.

- Примите мои соболезнования. Мне действительно очень жаль. Вы не будете возражать, если я подъеду? Мне бы хотелось попрощаться с этим достойным человеком, – по моей  щеке сползла слеза.

- Да, конечно. В три автобус с телом приедет на кладбище, а в четыре состоится погребение. Позвоните мне, я вас встречу.

- Спасибо.

Телефон выпал из рук, а ноги подкосились. Я бы наверно еще долго лежал на полу, если бы на звук падения не прибежали ребята. Меня била крупная дрожь, а слезы не желали останавливаться. Я не мог поверить, что не успел всего лишь на каких-то пару дней, и больше уже никогда не увижу, пусть и строгого, но любимого отца.

Всю ночь я провел как в бреду. Так плохо мне еще никогда не было. Сил не было ни на что и ничего не хотелось, я уже практически жалел, что выжил тогда, потом проклинал сначала одного оборотня, а потом и всех вместе взятых. Под утро я винил только себя. Кто знает, как сложилась бы жизнь, если бы в тот день принял Алексея, а не сбежал?

Как бы плохо мне не было, и как бы ужасно я не выглядел, но в двенадцать стоял перед зеркалом, поправляя черный костюм. Ваня и Миша не собирались оставлять меня одного, потому так же собрались ехать со мной, причем медведь, отобрав ключи от машины, сел за руль, а Ваня постоянно жался, пытаясь поделиться теплом, немного приободрить и успокоить.

Я не помню, как мы доехали и сколько провели в дороге, не знаю, как выглядел со стороны и что подумали родственники, которые меня не помнили.

У меня не хватило мужества подойти близко к телу, я стоял в пяти метрах от могилы и наблюдал, как убивается резко постаревшая мать, которой всегда восхищался, как Алиску придерживает наш двоюродный брат по отцовской линии. А после, и вовсе не выдержав, надел солнцезащитные очки, боясь, что все увидят мои слезы.

На нас иногда косились, особенно на Михаила за моим плечом, что думали на Ваню,  не знаю. Лишь на минуту я подошел к уже насыпанному холмику земли, чтобы положить букет из десяти белоснежных калл, которые выделялись среди принесенных пестрых гвоздик и ромашек.