Третья мировая информационно-психологическая война - Лисичкин Владимир Александрович - Страница 66

За этой неспособностью принять что-то, кроме самых общих деклараций о перестройке, стоят не только личные особенности нынешнего депутатского корпуса и особенности его формирования, но и особенности его социальной базы.

Все гораздо сложнее. Дело в том, что новая, послеперестроечная система не вырастает естественным образом из прошлого, из административного социализма. Напротив, ее надо искусственно, извне насаждать на перекопанное поле прежнего строя. Денационализация и десоветизация должны прийти извне".

После денационализации наступает этап дефедерализации. По районам страны (желательно наиболее дробным) проводится референдум о том, в какой из республик хотели бы жить жители района, и по большинству голосов на месте СССР формируется три, четыре, а то и пять десятков независимых государств. Принимается режим свободных переселений, при котором те республики, откуда уезжают люди, обязаны нести все расходы, включая постройку домов на новых местах жительства и переезд из республик только после готовности этих домов.

Независимые республики в новых границах формируют демократическую власть. А потом эти республики решают: нужен ли новый Союз республик? Будут ли в нем подсоюзы (например, союз русских республик – Россия, или союз нескольких украинских республик – Украина, или общий союз России, Украины и Белоруссии)?

Программа Г. Х. Попова говорит сама за себя. Здесь четко видно, что лозунг "Вся власть советам", активно использовавшийся демпечатью в начале и середине перестройки, носил временный характер и предназначался для совков, для быдла, толпы. Но в конце перестройки Г. Х. Попов может уже спокойно говорить о том, что никакая советская власть (власть снизу) не нужна. Необходима сильная исполнительная власть – чиновники, которые будут выполнять указания сверху. Развернутая демпечатью критика "командно-административной системы" оказалась также блефом – она нужна была лишь для расшатывания СССР. Здесь Попов фактически разоблачает "перестройку", которая с самого начала преследовала другие цели, чем провозглашала. Ликвидация советской власти – это, по мысли Попова, возвращение к нормальной жизни или к общечеловеческим ценностям по Горбачеву.

Все наблюдаемое развитие показывает, что современное народное хозяйство состоит из предприятий, связанных с другими тысячами нитей. Соответствующие связи и кооперация складывались десятилетиями. Даже развитые государства Европы сейчас не способны действовать в одиночку. Г. Х. Попов, намечая в одночасье разбить СССР на 50 государств, разрывал установившиеся связи, вел фактически дело к уничтожению современной промышленности, к вынужденному переселению, дискриминации и в конечном счете к гибели миллионов людей. Не понимать этого он не мог. Откуда же такая иррациональная жестокость и почему ей не было дано отпора?

4.4. Бесы.

Шабаш.

Информационная война включает в себя не только внешнее воздействие, но и использование внутренних закономерностей общественного сознания. Так, на третьем этапе информационно-психологической войны было использовано (в частности Горбачевым и Ко) комплексное шоковое воздействие для того, чтобы привести общественное сознание в неустойчивое состояние. При этом возникают положительные обратные связи, развиваются самоускоряющиеся, самоорганизующиеся процессы, появляются отклонения от нормы. И как известно из синергетики, в таких состояниях возможно управление процессами с помощью относительно малых, но координированных воздействий, остальное довершает стихия.

Именно такая ситуация создалась в конце 80-х годов, когда возникла неустойчивость, произошли скачкообразные изменения в общественном сознании и массы людей потеряли ориентацию. В такое время, как отмечал крупный русский философ Н. А. Бердяев, проявляется иррациональное начало, или, если использовать религиозные термины, на поверхность выходят бесы. О таких периодах ярко и резко писал классик русской литературы Федор Михайлович Достоевский в своем романе "Бесы" /25/:

"В смутное время колебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки. Я не про тех так называемых "передовых" говорю, которые всегда спешат прежде всех (главная забота) и хотя очень часто с глупейшею, но все же с определенною более или менее целью. Нет, я говорю лишь про сволочь, во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки "передовых", которые действуют с определенной целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно, если только сама не состоит из совершенных идиотов, что, впрочем, тоже случается… В чем состояло наше смутное и от чего к чему был у нас переход – я не знаю, да и никто, я думаю, не знает… А между тем дряннейшие людишки получили вдруг перевес, стали громко критиковать все священное, тогда как прежде и рта не смели раскрыть, а первейшие люди, до тех пор так благополучно державшие верх, стали вдруг их слушать, а сами молчать; а иные так позорнейшим образом подхихикивать".

Дирижируют этой обстановкой "передовые", в данном случае – пятая колонна (идеологи КПСС) и часть примкнувшей к ней переродившейся верхушки партии. Их цели буквально совпадали с формулировкой Петра Верховенского в романе "Бесы":

"Вы призваны обновить дряхлое и завонявшееся от застоя дело… Весь ваш шаг пока в том, чтобы все рушилось: и государство и его нравственность. Останемся только мы, заранее предназначавшие себя для приема власти: умных приобщим к себе, а на глупцах поедем верхом… Мы организуемся, чтобы захватить направление; что праздно лежит и само на нас рот пялит, того стыдно не взять рукой".

Поставленные цели также удивительно совпадают со словами Аллена Даллеса, произнесенными еще в сороковые годы (цит. по /26/):

"Литература, театры, кино – все будут изображать самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия садизма, предательства…

И лишь немногие… будут догадываться или даже понимать, что происходит… но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать".

Здесь Даллес четко характеризует обстановку периода неустойчивости (бифуркации в терминах синергетики) и методику его использования. Главная задача этого периода, с точки зрения организаторов информационной войны, – не временная деморализация народа, а духовное покорение, духовное закабаление народа, считающего свое подчинение нормой. Для осуществления этой задачи страна должна уничтожить свое прошлое, окрасив своих выдающихся людей, героев и кумиров в черный цвет, представив всю свою историю царством абсурда. И вот в моду входят откровения философа Померанца, одно из которых опубликовано в Литературной газете /27/:

"Россия и в 19 веке попахивала абсурдом (и Европа, и не-Европа). От этого острое чувство абсурдности у Герцена ("Доктор Крупов", "Афоризмата Тита Левиафанского"), у Достоевского в "Записках из подполья". Советская Россия – абсурд в квадрате (прыжок в утопию не может не углубить абсурдность жизни). А перестроечная Россия- абсурд в кубе…

Объяснить все это возможно. Но жить в этом, даже объясненном, трудно…

Бросается в глаза, что в Восточной Европе старые люди помнили нормальную жизнь; и весь народ был готов к ней вернуться. А у нас неизвестно, к чему возвращаться, и страшно прыгать в неизвестность. Во-вторых, тоталитаризм был навязан там оккупантами; у нас он победил в гражданской войне (то есть имел своих пламенных сторонников) и прочно вошел в традицию. В-третьих, коммунизм дал общую идею, чтобы восстановить и расширить империю… И никакого скорого выхода из путаницы нет. Жить в России – жить в абсурде. Вернуться в Россию – вернуться в абсурд.