Третья мировая информационно-психологическая война - Лисичкин Владимир Александрович - Страница 78

"1. События 3 октября 1993 года я считал и считаю поворотными в новейшей русской истории. Как тогда, так и теперь убежден: демократия не терпит политического безволия; пока есть возможность, нужно искать компромисс с оппонентом; когда такой возможности нет и оппонент взял в руки оружие (превратившись из оппонента в противника), необходимо применять силу. Беда не в том, что Ельцин в конце концов отдал приказ открыть огонь по вооруженному Белому дому, а в том, что ранней осенью 1991-го он не распустил Верховный Совет, избранный в другой стране и по Конституции СССР, не решился начать декоммунизацию и раз навсегда распрощаться с Советами. В наихудшем случае он должен был это сделать в мае 1993-го вслед за референдумом и сразу после того, как пролилась кровь на первомайской демонстрации. Тогда все обошлось бы без стрельбы. Но в любом случае, если бы не 3-4 октября 1993 года, мы сейчас жили бы в совсем другой стране, фашизоидной, большевистской, по-настоящему голодной и не имеющей никаких перспектив, поскольку был бы упущен последний в XX веке шанс преодолеть отрыв от общемирового хода истории. Насколько я понимаю, такую же позицию занимали тогда другие члены "Союза 4 октября", к сожалению, так и не превратившегося в реальную организацию (это наша общая вина).

2. То, что происходит сейчас – мягкая реставрация позднегорбачевского идиотизма, – прямое следствие черномырдинской политики1997года, елыцинской усталости и политической апатии, олигархических игр (особенно Березовского и Гусинского), самодовольства либеральной интеллигенции, прежде всего ее пишущей и вещающей части, азартно проклинавшей "антинародный режим". А также, увы, массовой безответственности избирателей, сочинивших такую вот горькую Думу.

Косвенно нынешний кризис связан с тем, что последовало за октябрем 1993 года, когда власть не сумела или не захотела воспользоваться плодами победы.

С самими событиями 3-4 октября теперешнее гниение не связано никак… Разумеется, уступи тогда Ельцин – никакого кризиса сейчас не было бы по той простой причине, что не было бы ничего. Вообще ничего.

3. Это не был шаг к демократии; это не был шаг к тоталитаризму; это был трагически необходимый выбор, сохранивший для России саму возможность свободной и экономически полноцеиной жизни. Как мы распорядились этой возможностью – другой вопрос".

Этот текст прочли несколько человек. Один решил, что творческий интеллигент разыграл редактора "Независимой газеты". Второй сказал, что, судя по фразе: "если бы не 3-4 октября 1993 года, мы сейчас жили бы в совсем другой стране. фашизоидной, большевистской, по-настоящему голодной и не имеющей никаких перспектив, поскольку был бы упущен последний в XX веке шанс преодолеть отрыв от общемирового хода истории", ее автор – человек со сдвигом. Ведь сейчас 70% населения или нищие или находятся на грани нищеты; многие находятся в полурабском состоянии по многу месяцев не получая зарплаты; в школах случаются голодные обмороки; население сократилось на 8 млн человек. О какой мировой цивилизации может идти речь, когда Клинтон намеревается бомбить сербов, чтобы отвлечь внимание от своих действий по отношению к Монике Левински. Но думается, что не правы ни тот, ни другой читатель.

Этот отрывок на самом деле представляет познавательный интерес. Все сказанное в нем – бессмыслица с фактической точки зрения. Но интеллигент Архангельский мыслит символами. Эти символы (мифы) не отражают реальность, а живут сами по себе отдельной жизнью. С точки зрения символов в этом тексте есть свои "находки". Так создано слово "фашизоидный" как гибрид понятий фашиста и шизофреника и помещено рядом со словом большевистский. Замечательно выглядит и утверждение о том, что если бы не 3-4 октября "не было бы ничего, вообще ничего". Это впечатляет. Но дело в том, что приведенный отрывок – типичен. Средства демпропаганды работают, опираясь именно на мифы и символы. Еще в 1945 г. немецкий философ Эрнст Кассирер писал /14/: "Философия бессильна разрушить политические мифы, миф сам по себе неуязвим. Он нечувствителен к рациональным аргументам, его нельзя отрицать с помощью силлогизмов". Кассирер отмечает, что важно понять противника, а чтобы его победить, его нужно знать. В данном случае – основу демпропаганды.

"Демократические" издания написаны на арго. Их можно читать со словарем, где понятия демократического арго переводятся на обычный язык, например:

рынок – хаос, распад народного хозяйства;

демократия – авторитарный режим, расовая дискриминация в Латвии;

реформы – уничтожение (промышленности, армии, науки, образования и т. д.);

вхождение в мировую экономическую систему – перекачка богатств на Запад;

свобода – проповедь разврата и растления.

Подробный словарь такого типа позволяет правильно понимать и интерпретировать СМИ. Методика демпропаганды та же, что и у партийной пропаганды времен позднего социализма. И это не случайно. Их создали одни и те же люди по одному рецепту. Та же многозначительность, та же пустота за текстом. Они сходны и в наборе ключевых слов и понятий (своих у каждого). Успех демократов в перестройке был на контрасте – в том, что утверждалось прямо противоположное тому, что говорилось ранее, просто люди не распознали родную партпропаганду.

Но СМИ прогрессируют, не стоят на месте. Например, в последнее время они показывают тяжелое состояние людей, создавая впечатление полной безнадежности – что делать, если мы такие.

Новое мировоззрение, новая вера.

Важнейший момент конца перестройки – отречение от прежней веры и переход к новой, или, другими словами, коренное изменение мировоззрения, основ общественного сознания. Именно этим коренным изменением и объясняется такой феномен постперестроечных лет, как безграничное терпение людей, их пассивность, безропотное вымирание, добровольный уход из жизни, включая частые самоубийства офицеров. Это, можно сказать, главный результат информационно-психологического наступления.

В наше время для возникновения новой веры, имеющей массовую базу, очень важно иметь опору на науку. В СССР людям с детства внушали, что все должно опираться на науку и это фундаментальное условие развития общества. Возникшее в результате информационной войны новое мировоззрение имеет в своей основе веру во всемогущество рынка, в экономическое учение главы чикагской школы Милтона Фридмена, в монетаризм. Это мировоззрение можно назвать культом нового бога-идола Фридмена или фридменизмом (хотя имя идола особенно не афишируется), а главных демократов – приватизаторов его апостолами. Служители – жрецы нового культа – "реформаторы" и руководство СМИ. Есть и другая сторона этого культа. Он включает в себя бездумное поклонение образцам Запада и признание неполноценности своего прошлого, всего, что было до обращения в новую веру. Кстати, именно здесь лежит принципиальное отличие Смутного времени начала XXVI века от современности. Тогда народ не отрекся от своей веры, от своего прошлого и это послужило основой восстановления России.

Природа нового религиозного культа, навязываемого народам СССР, четко видна из сопоставления с учением Рона Хаббарда – сайентологией. При создании этого учения Хаббард с успехом использовал имидж научности (сайентология – буквально наука о знании). Процесс создания сайентологии описан в статье /15/:

"Вскоре Хаббард убедился, что и заниматься сочинительством невыгодно. И в 1949 г. заявил, что в наши дни, если хочешь заработать миллионы, нужно основать религию. Он выпускает в свет книгу "Дианетика", где дает свое представление о здоровье и способах его сохранения и восстановления. Это смесь из взглядов томистов, фрейдистов, положений буддизма и рецептов народных знахарей. Вскоре Хаббард основал организацию "Дианетическое исследование", и на средства спонсоров, собранные в фонд исследования, в 1953 г. основал "Церковь сайентологии". которая почти сразу же превратилась в разветвленное коммерческое предприятие. В 1985 г. в США действовало уже 138 отделений лей секты, в Западной Европе – 45; доходы сайентологов быстро росли".