Георгий Ярцев. Я плоть от плоти спартаковец! - Матвеев Алексей Владимирович - Страница 2

Скандал имел продолжение. Председатель костромского совета «Спартака» Владимир Сорокин чуть ли не умолял: давай, дескать, дуй в Москву к Бескову, а то нас всех поснимают с работы! «Ну, пусть вас и снимают, я-то при чем? Извините, никуда не поеду». Короче говоря, «наверху» за меня решили: надо отправлять Ярцева в Москву. И все тут.

Признаться, желанием я не горел. Возраст, повторюсь, уже приличный, спокойная жизнь в Костроме, налаженный быт. Пусть и не по московским меркам, но очень даже неплохой. Резко менять что-то не хотелось… Да и предыдущий опыт в высшей лиге с ЦСКА, по большому счету, не удался. Все завершилось – я даже и не успел поиграть за легендарный клуб – серьезной травмой.

«Вот «старика» привел…»

Подспудно было, конечно, желание поиграть в столь знаменитом столичном клубе. Смотрел некоторые матчи высшей лиги, по ходу которых закрадывалась мысль: да и я так могу играть! И отказываться от предложения корифея футбола, каковым слыл Константин Иванович, было, наверное, глупо. Я приезжаю в Москву, тренируюсь со спартаковцами и отправляюсь с ними на южные предсезонные сборы.

Стартовые же контрольные матчи показывают, что я, без ложной скромности, отнюдь не худший в команде. И в один прекрасный вечер Константин Иванович предлагает: «Пойдем, поговорим. Чувствую, ты не очень хочешь к нам», – продолжил Бесков. Ну, вот такой, в общем-то, житейский разговор пошел. «Ты переедешь в Москву, жена и дети будут устроены», – обещал наставник. Тут и Николай Петрович Старостин подключился к беседе. А если люди подобного калибра что-то обещали, выполняли обязательно. В этом, к слову, не только я, но и мои партнеры, товарищи по клубу, могли неоднократно убедиться. И потом здоровое самолюбие во мне взыграло, – а почему нет? Пусть это будет сезон-два, но ведь «Спартак» же!

Вернулись мы со сборов в столицу. И Константин Иванович отпустил меня домой, в Кострому, еще раз подумать, обсудить предложение в кругу семьи, близких, друзей. Той же весной я стал игроком основного состава…

Помню, в адрес Бескова много слышал упреков со стороны. Дескать, и зачем «старика»-то в команду взял, что с него толку? Ведь только позже, когда нападающий Ярцев стал выдавать неплохие результаты на футбольном поле, «критики» поутихли. И вплоть до 1980 года мои отношения с Константином Ивановичем, можно сказать, были безоблачными. Он даже как-то ненавязчиво опекал новобранца команды, иногда брал под свою защиту.

Не секрет, что тогда в первенстве первой лиги проводились так называемые спаренные матчи, после которых по возвращении в Москву Бесков отпускал меня в Кострому, семья-то продолжала жить пока там. Обратный же поезд в столицу прибывал где-то в пять утра. Сам же старший тренер вставал еще раньше, примерно в четыре. И я, минуя здание клуба, неизменно пересекался с Бесковым. Ложиться на часок-другой в подобных случаях не видел смысла, утро сразу начиналось с зарядки. И… с тактических занятий Константина Ивановича. Я эти тонкости буквально зазубрил, пропустил через себя на многие годы вперед.

Все-таки однажды я опоздал на целые сутки, чем вызвал явное неудовольствие тренера. И Люба с сыном переехали в Тарасовку. Спортивная база стала для нас поистине родной, как и для других моих партнеров. Там же с семьей жил Саша Прохоров, а также Валера Глушаков, Вагиз Хидиятуллин, Сережа Шавло. Ну, все! И Романцев туда приехал на житье. Мы до сих пор ту дружбу сохранили, что закладывалась в нашей замечательной Тарасовке. Кстати, нередко обсуждение каких-то игровых моментов, хода матчей в целом затевали прямо в тамошней баньке. Но никогда не таили обид на партнеров, они всегда высказывались честно, откровенно. Разве обижаются на нормальную профессиональную критику?

Между тем сезон 1977 года начали неудачно, в середине таблицы плелись. Лишь ближе к экватору продвинулись на шестые-седьмые позиции. Но тоже не блеск.

Вот говорят: спартаковская игра. Я не совсем согласен. Это старшее поколение спартаковцев, да, демонстрировало замечательный, красивый, потрясающий воображение стиль. Но футболистам моего времени игру ставил уже Бесков. Короткий и средний пас вновь обрел тогда грозную, едва ли отразимую энергетику. Против подобной манеры у соперников почти не оказывалось козырей.

А когда во втором круге сезона-77 пришел в команду Гаврилов… Тут уже связка с ним пошла. С его умной, тонкой, почти неуловимой для оппонентов игрой многое на свои места встало. Понимали друг друга с полуслова, полужеста. Мы, к слову, сейчас, предположим, какое-то время не видимся. Но стоит нам вместе выйти на поле в составе команды ветеранов, как ставшее знаменитым взаимопонимание возвращается. Это, видно, в нашей подкорке сидит, на интуитивном уровне. Я знал и знаю, что он будет делать, Юра, в свою очередь, «читает» мои ходы. Это, как говорится, форварду очень везет. И тому, кто «везет» на своем горбу форварда, то есть полузащитнику.

Затем появился в составе Федор Черенков. При наличии двух таких конструктивных хавов соперникам вообще стало трудно нас нейтрализовать. После нас с Гавриловым, кстати, появилась связка Родионов – Черенков, они также здорово понимали друг друга. Подобные вещи наигрывались на тренировках, а тактические занятия Бескова длились порой часами. Он придавал этому огромное значение, благодаря четко выработанной тактике многие комбинации проводились нами, что называется, «на автомате». Вот потому многие соперники и не могли уже справиться со «Спартаком». Пусть мы не всех обыгрывали, но вернули-таки людей на трибуны. На матчи первой лиги с участием «Спартака» народу ходило порой больше, чем на игры московских клубов, вместе взятых в классе сильнейших…

Вообще-то этот плач нынешних мастеров по поводу, например, необходимости сборов перед важнейшими матчами, скажем, отборочного цикла мне лично непонятен. Мы-то, спрашивается, почему не стонали? Нам накануне, казалось бы, рядовых матчей советского первенства давали всего день отдыха. За сутки и в баньку успевали сходить, и в ресторан, и с женой концерт посетить. Вот так! Ангелов, может быть, среди нас не было. Но все знали: завтра – сборы, возвращение в Тарасовку. Обычная процедура: взвешивание, медицинское обследование, возможный нагоняй от Бескова. Ничего, терпели, многое, повторюсь, успевали. И многого добивались – на футбольном поле.

Едва не покинул «Спартак»

Грянувший как гром средь ясного неба не конфликт даже, а некая размолвка с Бесковым оказался весьма серьезным. И чреватым последствиями – могли меня и вовсе прогнать из команды. Разумеется, как, наверное, и в любом коллективе того времени, у нас, в «Спартаке», тоже существовала очередь на получение квартиры. И вот узнаю, что кому-то дают уже жилплощадь, а я чувствую себя в этом смысле несколько обделенным. Семья-то продолжала жить в Тарасовке, сын Сашка в детсад ходил, супруга Люба пока без работы сидела. И конечно, столь походная жизнь, да еще в приличном по футбольным меркам возрасте изрядно поднадоела. Даже угнетала и «душила».

Когда мы удачно слетали в Душанбе и Ташкент, я посчитал, что на меня в «Спартаке» больше не рассчитывают. Действительно, возрастной уже игрок, и все такое прочее. Вернусь-ка в Кострому. К тому времени спартаковцев было не остановить, мы на всех парах мчались в высшую лигу. По прилете, в аэропорту, подошел к Константину Ивановичу, поблагодарил за все хорошее. Сел, представьте, на ближайший грузовик с костромскими номерами и был таков. Стало как-то обидно: вроде использовали, а затем, когда задачу решили… Могли бы предупредить: так, мол, и так, особо ни на что не рассчитывай. Кстати, на тот момент забил больше всех в команде.

После этого отнюдь не запланированного отъезда в родные пенаты волна поднялась мощная. Мой демарш не остался не замеченным руководством «Спартака». Начальство же костромских «красно-белых» снова на ушах: их опять начали из-за меня трясти. Надо было возвращаться в Москву, чтобы разобраться в ситуации. И сразу к Николаю Петровичу направился, он, как штык, в девять утра на работе. «Жор, я уже все сказал по этому поводу Бескову, поезжай к нему».