Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования - Коган Галина Фридмановна - Страница 126

126

Не удовлетворило выступление Достоевского и наиболее реакционных публицистов. К. Н. Леонтьев, высокомерно осуждавший оратора за его веру в грядущее земное счастье, сближавшую ее с социалистическими идеалами, противопоставил этой вере "истинно христианское учение" о возможности счастья для человечества только в загробном мире. Политический интриган и бездарный романист Б. М. Маркевич 16 августа 1880 г. в письме к Леонтьеву с притворным пафосом заявил, что "христианское разумение" Леонтьева "и чище, и плодотворнее" "расплывчатой любви" Достоевского, "так как оно расцветает на чисто евангельской почве" (п. 210). Маркевич определил при этом основное положение речи Достоевского как компромисс между христианским учением и социализмом.

Славянофилы, и, в первую очередь, И. С. Аксаков, искренно восторгаясь речью Достоевского, признавали, однако, что выраженные в ней мысли "не новы ни для кого из славянофилов": "Глубже и шире поставлен этот вопрос у Хомякова и у брата Константина Сергеевича, — писал Аксаков. — Но Достоевский поставил его на художественно-реальную почву, но он отважился в упор публике, совсем не под лад ему и его направлению настроенной, высказать несколько мыслей, резко противоположных всему тому, чему она только что рукоплескала, и сказать с такою силой суждения, которая, как молния, прорезала туман их голов и сердец, — и, может быть, как молния же, и исчезла, прожегши только души немногих" (п. 211).

Откликами на смерть Достоевского в письмах его друзей, знакомых и родственников, а также представителей мира литературы и искусства завершается основной раздел публикации.

Сквозь традиционную, банальную фразеологию, в которую обычно облекаются официальные, а порой и неофициальные выражения скорби, в эпистолярных материалах о Достоевском ощутимо пробивается струя неподдельного горя и сознание колоссальной утраты, понесенной русской литературой и русским народом.

Увидев, насколько силен резонанс, вызванный кончиной Достоевского, правительство и церковные власти взяли на себя руководство общественным мнением. Официальные и официозные газеты, в частности "Новое время", превратились в своего рода амвоны, с которых непрестанно возвещалось, что у Достоевского особенно были "крепки основы веры, народности и любви к отечеству" (слова К. П. Победоносцева). Вдове и детям покойного была назначена крупная пенсия. Александро-Невская лавра безвозмездно предоставила покойному писателю почетное место на своем кладбище. Члены царствующей фамилии и министры "удостоили своим присутствием" скромную квартиру Достоевского. Траурной церемонии пытались придать сугубо официальный характер; были приняты меры, чтобы погребальная процессия не превратилась — стихийно или сознательно — в антиправительственную демонстрацию; на кладбище впускали строго по билетам и т. п. Но самый факт оказания беспримерных посмертных почестей писателю с революционным прошлым был весьма красноречив.

Характерный эпизод отмечен А. Н. Энгельгардт:

"Его похороны были событием. Ни с чем не сравнимая пышность его похорон обратила на себя внимание даже людей из народа, осведомлявшихся, что же собой представляла эта великая личность, этот генерал, которому отдают столь блистательные почести? На вопрос подобного рода, заданный человеком из народа, который спросил, кого ж это хоронят с такой небывалой торжественностью, один студент ответил: Бывшего каторжника"" (С. 541).

Украинский филолог П. Г. Житецкий писал сыну 10 февраля 1881 г.:

"…Так не хоронят ни богачей, ни власть имущих — так хоронят только любимцев народной массы, которые всю свою жизнь боролись за этот народ, защищали его от всяких напастей и долгими годами страдания приобрели себе любовь народа. Это даже мало напоминало похороны — это было какое-то народное празднество; как-то легко на душе, потому что видишь перед собою не смерть с ее вечным сном и забытьём, а лишь преходящий момент в жизни человека, который еще долго, долго будет жить в своем народе" (п. 256).

***

Выявление материалов для публикации производилось мною в следующих архивах: Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, Центральном государственном архиве литературы и искусства, Отделе рукописей Государственного литературного музея, Центральном государственном архиве древних актов, Центральном государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства, Отделе письменных источников Государственного исторического музея, Архиве Государственного центрального театрального музея им. А. А. Бахрушина, Архиве Государственной Третьяковской галереи, Архиве Л. Н. Толстого, Архиве Института русской литературы Академии наук СССР, Центральном Государственном историческом архиве СССР, Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина и Архиве Центральной научной библиотеки Академии наук УССР. Просмотрено свыше ста фондов.

В комментариях к публикации также приводятся неизданные письма современников Достоевского и свыше 50 писем разных лиц, адресованных самому писателю (полностью и в выдержках): Н. С. Абазы (1881), И. С. Аксакова (1880-1881), Н. П. Аловерта (1879), Х. Д. Алчевской (1876), К. И. Бабикова (1868), А. Ф. Благонравова (1880), Н. П. Вагнера (1876), П. А. Висковатова (1871), М. И. Владиславлева (1871-1872), А. Е. Врангеля (1867), Е. Н. Гейден (1880), М. М. Достоевского (1841), Н. М. Достоевского (1874 и 1880-1881), А. Г. Достоевской (1872-1875), И. Желтова (1873), А. Е. Зурова (1879), К. А. Иславина (1880), В. М. Карениной (1878), А. А. Киреева (1879-1880), М. Н. Климентовой-Муромцевой (1880), С. П. Колошина (1864), А. Е. Комаровской (1880), В. М. Лаврова (1880), Н. К. Лебедева-Морского (1880), А. В. Лохвицкого (1877), О. Ф. Миллера (1879), О. А. Новиковой (1879-1880), М. П. Погодина (1864), П. Н. Полевого (1876), Е. А. Рыкачевой (1875), Вл. С. Соловьева (1878), Н. Н. Страхова (1862, 1874), А. С. Суворина (1880), И. Тришина (1878), Е. А. Цертелевой-Лавровской (1880), В. Д. Шера (1880), И. Н. Шидловского (1864), А. А. Шкляревского (1873), Е. Ф. Юнге (1879 и б/д), С. А. Юрьева (1880) и неустановленных лиц (1879 и б/д).

I. В инженерном училище. — Выход в отставку. — "Бедные люди". — Арест и каторга. — Возвращение в Петербург. — "Время". — "Униженные и оскорбленные". — "Эпоха". — Смерть М. М. Достоевского. — Второй брак(1837-1867)

1. М. А. Достоевский [700] — К. Ф. Костомарову [701]

<Москва> 8 ноября 1837 г.

…Утешительное для меня письмо ваше[702] я имел удовольствие сего 7 ноября получить, душевно благодарю вас за оное <…> Уверен будучи из писем детей моих[703] в вашем всегдашнем к ним расположении, нимало не сомневаюсь, что вы употребите все нужное для их пользы.

В прошедшем моем письме[704], не имев никакого сведения о детях моих, я терзался сомнением и был в отчаянии, а потому прошу вас простить мне, что я так часто обременяю вас моею перепискою. Но я пишу к отцу и с сей стороны остаюсь покоен. Впрочем, поручая себя и детей моих в ваше доброе расположение, честь имею пребыть, милостивый государь, с должным уважением, ваш покорнейший слуга Михаил Достоевский.

Автограф // ЛБ. — Ф. 93.II.10.45.

вернуться

700

Михаил Андреевич Достоевский (1789-1839) — отец писателя.

вернуться

701

Коронад Филиппович Костомаров (1803-1873) — содержатель подготовительного пансиона для юношей, поступающих в Инженерное училище. Михаил и Федор Достоевские были приняты в его пансион в мае 1837 г. (Жизнь и труды Достоевского. — С. 291). В 1839 г. Достоевский уверял отца: "Костомаров обморочил вас и только взял с вас деньги за нас, тогда как мы могли бы и без приготовленья поступить в Училище" (Письма. — IV. — С. 242).

вернуться

702

Это письмо Костомарова, как и все его остальные письма к М. А. Достоевскому, неизвестно.

вернуться

703

См. Письма. — I. — С. 41-45; IV. — С. 228-232.

Некоторые письма к отцу из Петербурга, подписанные братьями Достоевскими, принадлежат перу Михаила. Об этом свидетельствуют не только характерные черты эпистолярного стиля старшего брата в эти годы. Начав с местоимения "мы", автор писем, т. е. Михаил, нередко тут же переходит к своим личным делам и до конца письма ведет его уже от своего собственного имени. То обстоятельство, что на письмах стоит подпись обоих братьев, не делает Достоевского их автором и даже соавтором. Помещение этих писем в одном ряду с письмами, действительно написанными самим Достоевским и выдержанными в совсем другом ключе, — нелогично. Они должны помещаться в приложениях к собраниям писем Достоевского или, в крайнем случае, в разделе "Коллективное".

вернуться

704

Упоминаемое письмо М. А. Достоевского к Костомарову неизвестно.