Северные огни - Барлоу Джеффри - Страница 68

— Что было дальше? — нетерпеливо осведомился доктор.

— На протяжении последующих двух месяцев мы были свидетелями целого ряда странных явлений — одного за другим. Леденящий холод то возвращался, то вновь исчезал, причем совершенно непредсказуемо, и зачастую приход его означал, что вот-вот случится что-нибудь необычное: в ночи раздавались необъяснимые звуки, мебель двигалась сама собою, в то время как в комнате никого не было, внезапно гасла свеча, какой-нибудь из портретов вдруг начинал вращать глазами… Одна служанка увидела в зеркале чью-то злобную физиономию и услышала издевательский смех. В другой раз конюх шел в сумерках через парк и вдруг заметил на берегу ручья коленопреклоненную фигуру. Он было подумал, что это какой-нибудь зверь, но ошибся: существо расхохоталось над ним и шмыгнуло в кусты при его приближении. К тому времени мы уже собирались провозгласить усадьбу сумасшедшим домом и дать объявление о том, что принимаем к себе пациентов, — мы были свято уверены, что близки к помешательству.

— Инциденты такого рода зачастую свидетельствуют о том, что дом наводнен призраками, — проговорил профессор. — Ревнивые духи насмехаются над живыми, тщась облегчить собственные муки. А что, в усадьбе никогда не происходило ничего похожего?

— На моей памяти — нет; Нед тоже ничего подобного не припоминает. Равно как и от тетушки я отродясь об этом не слышал.

— И пертурбации продолжались?

— Да; более того, с каждым днем ситуация ухудшалась. Кое-что мне довелось наблюдать своими глазами. Однажды вечером, лежа в постели, я услышал издевательский смех. Взяв свечу, я вышел в коридор, откуда, как мне почудилось, и доносился звук. Но в коридоре никого не было; там царил холод — и только. Вдруг что-то прошмыгнуло мимо, задев меня по ноге; я, верно, футов на десять вверх подпрыгнул, скажу я вам! Оказалось, это один из моих котов. Промчавшись дальше по темному коридору, зверь остановился, глянул на меня — и на мгновение мне показалось, что вместо морды у него человеческое лицо!

— А что это был за кот? — уточнил доктор, опасливо оглядывая гостиную.

— Не тревожьтесь, доктор, сегодня утром он в полном порядке, разгуливает себе по дому, где хочет. Теперь я подхожу к самой фантастической части моего повествования. Однажды вечером — с тех пор прошло никак не больше месяца — я сидел в гостиной нижнего этажа, занимаясь корреспонденцией, как вдруг на меня повеяло ледяным холодом. Вскорости послышалось, будто скрежещет зубами конь. Я поднял взгляд: в окно ко мне заглядывал Громовержец. Я просто примерз к креслу. Говорю вам, всем, кто есть: жуткое это дело — увидеть восставшего из мертвых.

— Вы уверены, что это был именно Громовержец? — осведомился профессор.

— Абсолютно. Отметина в форме молнии на лбу — в честь нее он и получил свое имя, — посадка и форма головы… да, это был Громовержец. Опасаясь спугнуть его, я тихонько поднялся с кресла, подошел к черному ходу и осторожно приоткрыл дверь. Оттуда я смог разглядеть коня во всей его красе. Я узнавал его внешние стати, знакомые мне в подробностях: изящную, выгнутую шею, великолепную грудную клетку, мощный круп, белые чулки на трех ногах из четырех — включая и сломанную, на которую он, кстати, опирался вполне уверенно, как если бы плоть его сделалась нечувствительной к боли. Так я лишний раз имел возможность убедиться: это действительно мой конь.

А надо сказать, что я всегда призывал его с луга особым, хорошо ему известным свистом. Я рассудил, что если теперь издам этот свист и конь откликнется, это послужит мне неопровержимым доказательством. Первая моя попытка оказалась безуспешной: во рту настолько пересохло от страха и дурного предчувствия, что я не сумел воспроизвести ни единой ноты. У меня просто руки тряслись. Однако ж я поднес дрожащие пальцы к губам и просвистел-таки привычный сигнал.

Отклика я и впрямь добился, но не того, которого ждал. Конь стремительно развернулся ко мне, опустил голову, прижал уши и уставился на меня таким взглядом, что мне стало жутко. С трудом возьмусь описать: в глазах его светились ярость и ненависть, и неизъяснимая злоба, и надменное презрение. Я подумал, он хочет смять и затоптать меня. Да, это и впрямь был мой Громовержец, но Громовержец, кошмарным образом преобразившийся!

Я поспешно захлопнул дверь — уж можете мне поверить! — и побежал за саблей. Потом созвал слуг и велел им вооружиться: задача нам предстояла не из легких. Однако к тому времени, как мы высыпали наружу, конь исчез. Утром мы тщательно обыскали парк и окрестности, но никаких следов не обнаружили. Ни единой примятой травинки: как если бы никакого коня там вовеки не бывало.

— Фантом, — заключил профессор. — Он по всем признакам кажется настоящим, однако по сути своей иллюзорен.

— Мы осмотрели то место, где некогда зарыли Громовержца, и обнаружили, что никто его не тревожил. Вам придется поверить мне на слово: в ту ночь Громовержец стоял у меня под окном, и я его в самом деле видел, причем так же ясно, как вижу теперь вас.

— Конечно же, Гарри, мы вам верим. Ваш рассказ необыкновенно занимателен. Подозреваю, что нас ждет по крайней мере еще один сюрприз, — произнес профессор, явно завороженный услышанным.

— Следующее треволнение — уж простите мне игру слов — оказалось самым волнительным из всех, — произнес мистер Банистер, потирая подбородок. — И снова все произошло с наступлением темноты, но на сей раз — в ярком лунном свете. Я был у себя в кабинете, разбирал счета за последний месяц, когда вновь повеяло леденящим холодом. Я огляделся — никого. И ни звука. Во избежание неприятностей я задернул занавеску над окном и повернул зеркало к стене. Все это — исключительно предосторожности ради. В камине вовсю пылал огонь, но холод, как обычно, спадать и не думал. А мой кабинет, чтоб вы знали, находится в дальнем углу южного крыла, на самом верху, и вид оттуда открывается просто великолепный. Я вновь занялся счетами, пытаясь сосредоточиться на работе, как вдруг сверху донесся глухой стук, словно что-то приземлилось на крышу точнехонько у меня над головой.

Под лестницей я натолкнулся на Неда; вместе мы вышли за двери посмотреть, что происходит, причем оба предварительно вооружились: еще одна нелишняя предосторожность! На крыльце мы расстались, договорившись, что каждый осмотрит свою половину дома. Как я уже сказал, луна сияла ослепительно, и в результате залитый светом особняк был виден во всех подробностях. Если наверху и впрямь что-то происходило, наши и без того высокие шансы все разглядеть повышались вдвое, поскольку крыша очень крута и парапетная стена ее нимало не загораживает. На своей половине, включающей южное крыло, я ничего не обнаружил, но, обогнув угол и оказавшись на противоположной стороне, услышал отдаленный крик Неда.

Здесь мистер Банистер подал знак Неду Викери продолжать.

— Так вот, что я там увидел — и клянусь вам, это чистая правда, — рассудительно сообщил лесник. — Прям на самом краю крыши, между парапетными стенами, в потоке лунного света. И мне ничего такого не примерещилось, сэр, нет — я все видел ясно, как днем. Это был человек — или так мне показалось поначалу — с огромными мускулистыми руками, с бородой и с безобразной рожей. На этом сходство заканчивалось, потому что там, где полагается быть носу, у него был клюв вроде как у стервятника, и уши, как у осла, а уж волосы вообще стояли торчком и все шевелились да извивались, точно море гадюк! За спиной у него маячила пара гигантских крыльев, а на ногах-то — птичьи когти! И еще на руке что-то обвилось… Сперва мне подумалось, веревка, а потом вижу, оно живое и ползет — змеюка такая. Вот тогда-то я и понял: на парапетной стене «Итон-Вейферз» угнездился сам Нечистый!

— Что за удивительное видение! — воскликнул доктор.

Профессор, пораженный до глубины души, не сводил глаз с Неда. Мистер Киббл, слишком потрясенный, чтобы писать, отложил перо. Мисс Мона и ее сестра держались за руки. А позади всех, скрестив руки на груди, восседал мистер Хиллтоп; на его рябом лице застыло выражение мрачное и многозначительное.