Озорной Пушкин - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 14

14

Так иногда лукавый кот,Жеманный баловень служанки,За мышью крадется с лежанки:Украдкой, медленно идет,Полузажмурясь подступает,Свернется в ком, хвостом играет,Разинет когти хитрых лап —И вдруг бедняжку цап-царап.Влюбленный граф в потемках бродит,Дорогу ощупью находит,Желаньем пламенным томим,Едва дыханье переводит,Трепещет, если пол под нимВдруг заскрыпит. Вот он подходитК заветной двери и слегкаЖмет ручку медного замка;Дверь тихо, тихо уступает;Он смотрит: лампа чуть горитИ бледно спальню освещает,Хозяйка мирно почиваетИль притворяется, что спит.Он входит, медлит, отступает —И вдруг упал к ее ногам.Она… Теперь, с их позволенья,Прошу я петербургских дамПредставить ужас пробужденьяНатальи Павловны моейИ разрешить, что делать ей?Она, открыв глаза большие,Глядит на графа – наш геройЕй сыплет чувства выписныеИ дерзновенною рукойКоснуться хочет одеяла…Совсем смутив ее сначала…Но туг опомнилась она,И, гнева гордого полна,А впрочем, может быть, и страха,Она Тарквинию с размахаДает пощечину. Да, да!Пощечину, да ведь какую!Сгорел граф Нулин от стыда,Обиду проглотив такую;Не знаю, чем бы кончил он,Досадой страшною пылая —Но шпиц косматый, вдруг залая,Прервал Параши крепкой сон.Услышав граф ее походкуИ проклиная свой ночлегИ своенравную красотку,В постыдный обратился бег.Как он, хозяйка и ПарашаПроводят остальную ночь,Воображайте, воля ваша!Я не намерен вам помочь.Восстав поутру молчаливо,Граф одевается лениво,Отделкой розовых ногтей,Зевая, занялся небрежно,И галстук вяжет неприлежно,И мокрой щеткою своейНе гладит стриженых кудрей.О чем он думает – не знаю;Но вот его позвали к чаю.Что делать? Граф, преодолевНеловкой стыд и тайный гнев,Идет.Проказница младая,Насмешливый потупя взорИ губки алые кусая,Заводит скромно разговорО том, о сем. Сперва смущенный,Но постепенно ободренный,С улыбкой отвечает он.Получаса не проходило,Уж он и шутит очень мило,И чуть ли снова не влюблен.Вдруг шум в передней. Входят. Кто же?«Наташа, здравствуй».– «Ах, мой боже!Граф, вот мой муж. Душа моя,Граф Нулин».– «Рад сердечно я.Какая скверная погода!У кузницы я видел вашСовсем готовый экипаж.Наташа! там у огородаМы затравили русака…Эй, водки! Граф, прошу отведать:Прислали нам издалека…Вы с нами будете обедать?»– «Не знаю, право; я спешу».– «И полно, граф, я вас прошу.Жена и я, гостям мы рады.Нет, граф, останьтесь!»Но с досадыИ все надежды потеряв,Упрямится печальный граф.Уж подкрепив себя стаканом,Пикар кряхтит за чемоданом!Уже к коляске двое слугНесут привинчивать сундукК крыльцу подвезена коляска,Пикар всё скоро уложил,И граф уехал… Тем и сказкаМогла бы кончиться, друзья;Но слова два прибавлю я.Когда коляска ускакала,Жена все мужу рассказалаИ подвиг графа моегоВсему соседству описала.Но кто же более всегоС Натальей Павловной смеялся?Не угадать вам. – Почему ж?Муж? – Как не так! совсем не муж.Он очень этим оскорблялся,Он говорил, что граф дурак,Молокосос; что если так,То графа он визжать заставит,Что псами он его затравит.Смеялся Лидин, их сосед,Помещик двадцати трех лет.Теперь мы можем справедливоСказать, что в наши временаСупругу верная жена,Друзья мои, совсем не диво.

1825

Домик в Коломне

Строфы из поэмы

IX…Жила-была вдова,Тому лет восемь, бедная старушка,С одною дочерью. У ПокроваСтояла их смиренная лачужкаЗа самой будкой. Вижу как теперьСветёлку, три окна, крыльцо и дверь.XVIIСтарушка мать, бывало, под окномСидела; днем она чулок вязала,А вечером, за маленьким столом,Раскладывала карты и гадала.Дочь между тем весь обегала дом,То у окна, то на дворе мелькала,И кто бы ни проехал иль ни шел,Всех успевала видеть (зоркий пол!).XXVIIНо горе вдруг их посетило дом:Стряпуха, возвратясь из бани жаркой,Слегла. Напрасно чаем и вином,И уксусом, и мятною припаркойЕе лечили. В ночь пред РождествомОна скончалась. С бедною кухаркойОни простились. В тот же день пришлиЗа ней и гроб на Охту отвезли.XXVIIIОб ней жалели в доме, всех же болеКот Васька. После вдовушка мояПодумала, что два, три дня – не доле —Жить можно без кухарки; что нельзяПредать свою трапезу Божьей воле.Старушка кличет дочь: «Параша!» – «Я!» —«Где взять кухарку? сведай у соседки,Не знает ли? Дешевые так редки». —XXIX«Узнаю, маменька». И вышла вон,Закутавшись. (Зима стояла грозно,И снег скрыпел, и синий небосклон,Безоблачен, в звездах, сиял морозно.)Вдова ждала Парашу долго; сонЕе клонил тихонько; было поздно,Когда Параша тихо к ней вошла,Сказав: «Вот я кухарку привела».ХХХЗа нею следом, робко выступая,Короткой юбочкой принарядясь,Высокая, собою недурная,Шла девушка и, низко поклонясь,Прижалась в угол, фартук разбирая.«А что возьмешь?» – спросила, обратясь,Старуха. «Всё, что будет вам угодно», —Сказала та смиренно и свободно.XXXIВдове понравился ее ответ.«А как зовут?» – «А Маврой». – «Ну,Мавруша,Живи у нас; ты молода, мой свет;Гоняй мужчин. Покойница ФеклушаСлужила мне в кухарках десять лет,Ни разу долга чести не наруша.Ходи за мной, за дочерью моей,Усердна будь; присчитывать не смей».XXXIIПроходит день, другой. В кухарке толкуДовольно мало: то переварит,То пережарит, то с посудой полкуУронит; вечно всё пересолит,Шить сядет – не умеет взять иголку;Ее бранят – она себе молчит;Везде, во всем уж как-нибудь подгадит.Параша бьется, а никак не сладит.XXXIIIПоутру, в воскресенье, мать и дочьПошли к обедне. Дома лишь осталасьМавруша; видите ль: у ней всю ночьБолели зубы; чуть жива таскалась;Корицы нужно было натолочь, —Пирожное испечь она сбиралась.Ее оставили; но в церкви вдругНа старую вдову нашел испуг.XXXV«Стой тут, Параша. Я схожу домой,Мне что-то страшно». Дочь не разумела,Чего ей страшно. С паперти долойЧуть-чуть моя старушка не слетела;В ней сердце билось, как перед бедой.Пришла в лачужку, в кухню посмотрела,Мавруши нет. Вдова к себе в покойВошла – и что ж? о боже! страх какой!XXXVIПред зеркальцем Параши, чинно сидя,Кухарка брилась. Что с моей вдовой?«Ах, ах!» и шлепнулась. Ее увидя,Та, второпях, с намыленной щекой,Через старуху (вдовью честь обидя)Прыгнула в сени, прямо на крыльцо,Да ну бежать, закрыв себе лицо.XXXVIIОбедня кончилась; пришла Параша,«Что, маменька?» – «Ах, Пашенька моя!Мавруша…» – «Что, что с ней?» —«Кухарка наша.Опомниться досель не в силах я…За зеркальцем… вся в мыле..» – «Воля ваша,Мне, право, ничего понять нельзя;Да где ж Мавруша?» – «Ах, она разбойник!Она здесь брилась!.. точно мой покойник!»XXXVIIIПараша закраснелась или нет,Сказать вам не умею; но МаврушкиС тех пор как не было, – простыл и след;Ушла, не взяв в уплату ни полушкиИ не успев наделать важных бед.У красной девушки и у старушкиКто заступил Маврушу? признаюсь,Не ведаю и кончить тороплюсь.