Великая Триада - Генон Рене - Страница 31

Первый, то есть «истинный», поскольку он есть в то же самое время «изначальный» человек, соединяет в себе все возможности индивидуального проявления, содержит в себе «десять тысяч вещей», а второй есть тот, кто реализует духовное влияние, идущее от Принципа. Первый есть интеграл земных влияний, а второй — небесных. Понятно, что термины «Небо, Земля, Человек» здесь выступают в качестве изначальных принципов, а не как индивидуальные явления, не как наличные небо, земля и человек. Это — принципы; следовательно, из них, как из первичных сущностей, развертывается все последующее многообразное проявление, вся субстанция нашего, срединного мира. Согласно такой, метафизической точке зрения Россия должна следовать не за историческими Востоком или Западом, а исключительно за своим изначальным принципом, который невозможно извлечь из наличных обстоятельств и ни в коем случае нельзя понимать как религиозный, поскольку религии суть явления исторические, в них воплощается лишь один какой-нибудь аспект изначального Принципа, причем, аспект, соответствующей конкретной, частной среде его проявления. Религии, можно сказать, не синхронны Принципу, они не есть образ вечности, хотя в них и говорится о вечности. Надо здесь напомнить, что Генон не называет восточные метафизические доктрины религиями в обыденном, привычном для нас смысле этого слова. Религии для него это только иудаизм, христианство и ислам, поскольку в них речь идет о спасении индивидуального человеческого существа, причем это существо берется в его частных, обусловленных данным состоянием существования определениях, оно берется не объемным, так сказать. Речь никогда не идет в этом случае об избавлении его от частных индивидуальных ограничений, речь не идет в религии об освобождении. Религии относятся, в силу этого, к экзотерическому порядку, а не к эзотеризму, который один лишь интересует истинного метафизика. И точно так же, как в случае индивидуального существа, когда религиозная точка зрения «сокращает» человека до обусловленного существа, так же и в масштабе сообщества, рода, культуры она «сокращает» коллективное «существо» до его эмпирического состава. Сокращает она и саму историю, то есть обрезает линию времени, что и произошло с историей России, например. Ее начало полагают в том моменте, когда было принято христианство на территории России, отрезая тем самым всю предшествующую историю ее народов, как если бы она не имела своего внутреннего смысла или как если бы ее не было и вовсе. То же самое произвела религиозная точка зрения и по отношению ко всему человечеству: она на много сократила время его существования, хотя даже археологические открытия, не говоря уже о простой логике, подтверждают гораздо большую глубину исторической перспективы существования человечества, чем принимаемая в настоящее время «позитивной» наукой, подтверждают существование в ранние периоды других, неведомых нам цивилизаций человечества. Однако научное мышление запрещает принимать подобные факты, которые нарушают «научную картину мира». Эта «картина» тем не менее полна предубеждений. Существует даже идеологический запрет всерьез рассматривать этот вопрос. Практически невозможно преодолеть этот запрет в рамках «материалистической» науки; но как только осознается ограниченность подобной материалистической точки зрения, так сразу открывается новая перспектива для понимания истинного положения дел. Иными словами, для этого надо принять не частную точку зрения конкретной, ограниченной в пространстве и времени религии или науки, а всеобъемлющую, то есть метафизическую, с которой понятно, что история России включена во вселенский, гораздо более ёмкий по смыслу процесс, а не только в историю христианского или западного мира.

Внешний наблюдатель вряд ли найдет что-то общее между дальневосточной метафизикой и западной культурой, в которой доминирует религиозная (замещающая метафизическую) точка зрения. Не увидит он здесь общего и с древними философскими доктринами Индии, не говоря уже об античной философии. Однако точка зрения, которую занимает Р. Генон, позволяет утверждать, что у всех них общее происхождение, один корень, что они имеют общий Принцип, раскрывающийся в своих различных аспектах согласно месту, времени и обстоятельствам, то есть согласно тому духовному уровню, на котором находятся те или иные существа.

Важным понятием для Генона является «состояние существования», которое есть как бы один, горизонтальный срез всеобъемлющего универсального Существования. Существо, например, индивидуальный человек, находится в определенном состоянии существования и переходит на другие уровни, исчерпав возможности данного состояния, то есть движется по пути совершенствования, восхождения по ступеням посвящения, раскрывающего перед существом новые возможности постижения бытия, или же, напротив, претерпевает сужение таковых возможностей, духовную деградацию. При этом восхождение возможно только через «центр» этого состояния и самого существа. Что же это за центр? Не следует искать его ни в физическом теле, ни вообще в физическом мире. Этот «центр» есть точка пересечения падающей на горизонтальную плоскость (которая символизирует данное состояние существования) вертикали, «луча Неба», духовного влияния. Точка, очевидно, принадлежит не самой плоскости, а вертикали, без встречи с которой не было бы никакого центра. Состояний существования бесконечно много. Конечно, не следует это геометрическое представление понимать буквально, как это делают обычные люди. Это тоже символ, причем, символ универсальный. Такого же рода универсальным символом является и Триада, о которой идет в книге речь, и любая иная троичность, характерная для других традиционных форм.

Однако для утверждения единства всех традиций не достаточно того» что во многих доктринах и традиционных формах (практически, во всех) присутствует некая

троичность. Великая Триада дальневосточной традиции, то есть Небо, Земля и Человек, отнюдь не тождественна другим троичностям, тоже традиционным и тоже представляющим собою завораживающие по своей смысловой емкости символы. Например, христианская Троица, или индийская Тримурти, или индийская же Трибхувана[414], или буддистская Триратна, — все эти троичности, оказывается, не только нельзя приравнять друг к другу, но они относятся к разным состояниям существования, находятся на разных уровнях и даже на разных дистанциях по отношению к высшему, Единому Принципу. Из этого следует, что так называемая компартивнетика, то есть сравнение разных культур, духовных доктрин и религий» вовсе не есть реальное познание этих самых доктрин. Одни и те же термины» понятия и слова говорят нам совершенно о разных вещах. И чтобы понять, о чем же они говорят, надо суметь найти такую точку зрения, с которой все детали разнородных учений оказываются составляющими единую, связную по всем направлениям «картину». Этой есть Единая Традиция.

Современное научное сознание под «традицией» ничего другого не желает понимать, как только обычаи, относительно устойчивые формы общественной жизни, вплоть до того, что это слово «традиция» прилагается ко всему чему угодно, что таковой не может быть ни при каких условиях. Например, возникновение «новой традиции» в науке, философии [415], традиции моды (!), политические традиции. Это не только неточное использование термина, но просто вершина непонимания сути дела. Само слово «традиция» означает «передача», то, что может передаваться без изменения. Может ли что-либо передаваться без изменения в «потоке времени», в истории? Понятно, что нечто может передаваться неизменным не от одного времени к другому, а только если это нечто передается из вечности во время: меняется состояние существования, и меняются все его условия, или, если воспользоваться словами Гегеля, меняется «состояние мира». Неизменная духовная традиция восточных культур именно потому была неизменной, что она имела «поддержку Неба», то есть не прерывала своей внутренней связи с Единым Принципом. Неизменным может передаваться только то, что «в начале», в замысле, в зерне, зародыше, в программе, и что впоследствии развертывается во времени, приспосабливаясь к меняющимся условиям становления, к уже ставшим формам. Усмотрением этого неизменного «зерна» занята интеллектуальная интуиция, особая способность познания, раскрывающаяся в процессе посвящения. И опять, это «зерно» не носит материального характера, это духовное начало.