Грустное танго Арлекина - Ольховская Анна Николаевна - Страница 27

– Очень жаль.

– Кого тебе жаль? Этого маньяка?!

– Да нет, не его! Вернее, его, но… Жаль, что такой талант достался моральному уроду! Он реально гений, нам бы такого парня в отдел! Такого – в смысле…

– Да я поняла, не объясняй, – улыбнулась Яна. – Очередное доказательство неправоты классика, считавшего, что гений и злодейство несовместимы.

– Очень даже совместимы, увы…

– Ладно, иди руки мой, я тебя кормить буду.

– А чем? – заулыбался Димка. – Я все принюхиваюсь – пахнет обалденно, но, что это, никак не соображу.

– Проходи на кухню – увидишь.

Это действительно оказалась чертовски приятно – наблюдать за сменой эмоций на лице своего мужчины, увидевшего накрытый стол.

Наполненную борщом тарелку, и островок густой сметаны посередине алого великолепия, и крупно порезанные ломти хлеба, и толченый чесночок на блюдце.

– Ох ты! – Димка восторженно сглотнул. – И это все мне?!

– Нет. Только сфотографироваться на фоне стола можно, – хихикнула Яна.

– Янка, ты – чудо!

А потом он ел, постанывая от удовольствия. А Яна, подперев ладошкой подбородок, с не меньшим удовольствием наблюдала за этим процессом.

И пусть весь мир подождет!

Но мир ждать не собирался.

В начале одиннадцатого, когда Димка как раз закончил с ужином и они с Яной уютно устроились на диване и даже включили телевизор, собираясь посмотреть что-нибудь (но пока это что-нибудь не могло отвлечь их друг от друга), заверещал мобильный телефон Яны.

– Не бери трубку, – выдохнул Димка, с трудом оторвавшись от губ девушки. – Приличные люди в такое время не звонят.

Яна была с этим абсолютно согласна и трубку не взяла.

Но телефон продолжал звонить. Захлебывался на пару мгновений, а потом снова заходился в истерике.

– Ну кто же там такой настырный! – раздраженно скривился Димка.

– Пусти меня, я отвечу. – Яна вдруг почувствовала, как вдоль спины словно льдинкой провели. – Явно что-то случилось, иначе не стали бы звонить так настойчиво!

Она высвободилась из теплого кольца рук, подбежала к столу, на котором рыдал мобильник, глянула на дисплей – и озноб мгновенно распространился по всему телу, затрясло так, что Яна выронила телефон.

Димка поднял его с пола и обеспокоенно протянул девушке:

– На, возьми. Чего ты так испугалась? Это твой Кирилл звонит, вон, на дисплее высветилось. Надо будет паршивцу объяснить, что негоже беспокоить старших…

– Да он в парке сейчас, придурок этот! – выкрикнула Яна. – Клоуна ловит!

– Что-о-о?!

– То!

Телефон, замолчавший от падения на пол, снова зазвонил. Яна судорожно нажала на кнопку:

– Кирилл, ты где? Тебе нужна помощь?

В трубке какое-то время молчали, потом раздался глухой протяжный стон, а затем Кирилл хрипло прошептал:

– Он… он всех убил… клоун… Больно… как больно…

И все. И тишина. Жуткая, давящая тишина…

Яна пару мгновений смотрела на замолчавший телефон, а затем протянула его Димке и растеряно произнесла:

– Я… я не понимаю… Я, наверное, просто не разобрала, он говорил очень тихо. Потому что этого не может быть…

– Чего не может быть?

Сахновский выхватил у девушки телефон и поднес его к уху:

– Алло, Кирилл? Что там у тебя? Алло!

Он нахмурился и посмотрел на Яну:

– Тишина. Телефон сломался, что ли?

– Нет. – Яна всхлипнула и зажала рот руками. – Ой, мамочки…

– Что? – Димка отбросил телефон на диван и схватил Яну за плечи. – Что тебе сказал Кирилл?

– Что его убили… Их всех убили… Клоун… – Она с надеждой посмотрела в глаза своего мужчины. – Этого ведь не может быть, правда? Если бы его убили, как бы он позвонил? Наверное, Кирюшка так шутит, он на меня сегодня обиделся, вот и решил отомстить, а на самом деле…

Она говорила и говорила, торопливо, словно старалась заболтать страшное, превратить его в смешное, а Сахновский тем временем осторожно усадил девушку на диван, взял свой телефон и набрал номер:

– Алло, Серый? Привет. Слушай, срочно направь наряд и «Скорую» в городской парк. Нет, опять. Вернее, опять Карусельщик, но в этот раз… Короче, похоже, что молодняк, там дежуривший, доигрался… Не важно, откуда я это знаю, действуй!

Он нажал кнопку отбоя, обернулся к Яне и страдальчески поморщился – девушка смотрела остановившимся взглядом в стену и говорила, говорила, говорила… Весело хихикала и снова продолжала болтать.

Дмитрий попробовал вывести ее из ступора самостоятельно, но ничего не получилось. Пришлось вызвать «Скорую».

Пожилая уставшая женщина-врач, увидев Яну, с неодобрением посмотрела на Сахновского:

– Довели девочку, сударь? Небось пьянки, скандалы, дома не ночуем, чужими духами пахнем?

– Не говорите ерунды, сударыня, – катнул желваки Дмитрий. – Лучше делом займитесь, помогите ей.

– А ее мы заберем.

– Куда это?

– В психиатрию.

– Нет.

– Что значит – нет? Тут очевидный…

– Я сказал – нет. Вколите ей что-нибудь седативное, а лучше всего – снотворное, чтобы она смогла уснуть. А утром я как-нибудь сам справлюсь.

– Грамотный, да? – прищурилась докторша. – Седативное вколите! Сказала: в стационар ее надо! Под присмотр врачей. А будете препятствовать, полицию вызову!

– Не стоит утруждаться, – холодно усмехнулся Дмитрий, доставая удостоверение, – полиция уже здесь. Займитесь девушкой, хватит болтать!

Докторша поджала губы, враждебно зыркнула на здоровенного жлоба с корочками, но больше не сказала ни слова. Ему не сказала.

А со своей фельдшерицей парой слов перекинулась, делая Яне укол. Затем собрала чемоданчик и, не прощаясь, ушла.

Но надо отдать ей должное – препарат был выбран грамотно. Буквально через пару минут речь Яны начала замедляться, глаза – закрываться, и через пять минут после ухода бригады «Скорой» девушка уже крепко спала.

Глава 29

В эту ночь Матвей не дежурил. В эту ночь он спал. Крепким сном уставшего и вымотавшегося человека.

А еще – обнадеженного человека. Впервые за последние недели забрезжил свет в конце темного и безнадежно-бесконечного тоннеля. Причем свет, поначалу робкий и невнятный, к концу сегодняшнего дня уже горел ровно и ясно.

Парни из Отдела «К» практически вычислили подонка.

Сама идея, озвученная Дмитрием Сахновским, выглядела поначалу полным бредом – какой-то интернет-хулиган и есть наш маньяк? Да ну, глупости.

Но другой ниточки, связывающей воедино все преступления, все равно не было. И потянули за эту.

И вот – практически вытянули на свет божий затаившуюся где-то мразь!

Поэтому и спал Матвей Черепанов крепко и сладко.

И даже трель мобильного телефона не смогла пробиться сквозь скорлупу сна. Эту скорлупу раскололи лишь кулачки его дражайшей супруги, Ирины, рассерженно колотившие мужа по спине. И ее голос прямо в ухо:

– Матвей, просыпайся! Да просыпайся же скорее, пока твой визгун детей не разбудил! Сто раз ведь просила – отключай звук на ночь! Ну все, как хочешь! Сейчас я сама его отключу к чертовой бабушке! И не ной потом – это с работы, зачем!

– Это с работы… – эхом пробормотал Матвей и, еще толком не проснувшись, взял у жены настырно вопящий телефон: – Алло… Какого черта, я не дежурю сегодня… Что?!!

Ирина со вздохом наблюдала за тем, как мгновенно проснувшийся от известия муж торопливо одевается. Она даже спрашивать не стала – что случилось, куда он собрался посреди ночи. Зачем спрашивать – всегда одно и то же. Кровь, смерть, боль. Чему не место в ее уютном и спокойном домашнем мирке, совсем не место.

Через десять минут Матвей уже был возле парка – ночью дороги свободны от машин. Искать место происшествия не пришлось – несколько машин «Скорой», патрульных, желтая лента – страшное дежавю…

Только на этот раз, похоже, еще страшнее.

Но Матвей до последнего мгновения надеялся, что это не так. Что дежурный, позвонивший ему, что-то напутал и парни живы.

Одна из машин «Скорой» включила проблесковые огни и резко стартовала с места, направившись к выходу из парка. Черепанов облегченно вздохнул: слава богу, действительно, путаница произошла! Вон, помчались доктора, значит, есть кого спасать!