Русский романс - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 61

61

294. Птичка[305]

Пахнет полем воздух чистый… В безмятежной тишине Песни птички голосистой Раздаются в вышине. Есть у ней своя подруга, Есть у ней приют ночной, Средь некошенного луга. Под росистою травой. В небесах, но не для неба, Вся полна живых забот, Для земли, не ради хлеба, Птичка весело поет. Внемля ей, невольно стыдно И досадно, что порой Сердцу гордому завидна Доля птички полевой!

295. Вызов[306]

За окном в тени мелькает         Русая головка. Ты не спишь, мое мученье!         Ты не спишь, плутовка! Выходи ж ко мне навстречу!         С жаждой поцелуя, К сердцу сердце молодое         Пламенно прижму я. Ты не бойся, если звезды         Слишком ярко светят: Я плащом тебя одену         Так, что не заметят! Если сторож нас окликнет —         Назовись солдатом; Если спросят, с кем была ты, —         Отвечай, что с братом! Под надзором богомолки         Ведь тюрьма наскучит; А неволя поневоле         Хитрости научит! 1844

296. Затворница[307]

В одной знакомой улице         Я помню старый дом, С высокой, темной лестницей,         С завешенным окном. Там огонек, как звездочка,         До полночи светил И ветер занавескою         Тихонько шевелил. Никто не знал, какая там         Затворница жила, Какая сила тайная         Меня туда влекла, И что за чудо девушка         В заветный час ночной Меня встречала, бледная,         С распущенной косой. Какие речи детские         Она твердила мне: О жизни неизведанной,         О дальней стороне. Как не по-детски пламенно,         Прильнув к устам моим, Она, дрожа, шептала мне:         «Послушай, убежим! Мы будем птицы вольные —         Забудем гордый свет… Где нет людей прощающих,         Туда возврата нет…» И тихо слезы капали —         И поцелуй звучал… И ветер занавескою         Тревожно колыхал. 1846

297. Ночь[308]

Отчего я люблю тебя, светлая ночь, — Так люблю, что страдая любуюсь тобой! И за что я люблю тебя, тихая ночь! Ты не мне, ты другим посылаешь покой!.. Что мне звезды — луна — небосклон — облака — Этот свет, что, скользя на холодный гранит, Превращает в алмазы росинки цветка, И, как путь золотой, через море бежит? Ночь! — за что мне любить твой серебряный свет! Усладит ли он горечь скрываемых слез. Даст ли жадному сердцу желанный ответ, Разрешит ли сомненья тяжелый вопрос! Что мне сумрак холмов — трепет сонных листов — Моря темного вечно-шумящий прибой — Голоса насекомых во мраке садов — Гармонический говор струи ключевой? Ночь! — за что мне любить твой таинственный шум! Освежит ли он знойную бездну души, Заглушит ли он бурю мятежную дум — Все, что жарче впотьмах и слышнее в тиши! Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, — Так люблю, что страдая, любуюсь тобой! Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, — Оттого, может быть, что далек мой покой! 1850

298. «Мое сердце — родник, моя песня — волна…»[309]

Мое сердце — родник, моя песня — волна,       Пропадая вдали, — разливается… Под грозой — моя песня, как туча, темна,       На заре — в ней заря отражается. Если ж вдруг вспыхнут искры нежданной любви       Или на сердце горе накопится — В лоно песни моей льются слезы мои,       И волна уносить их торопится. <1856>

299. Из Бурдильена («Ночь смотрит тысячами глаз…»)[310]

Ночь смотрит тысячами глаз,       А день глядит одним; Но солнца нет — и по земле       Тьма стелется, как дым, Ум смотрит тысячами глаз,       Любовь глядит одним; Но нет любви — и гаснет жизнь,       И дни плывут, как дым. <1874>

300. Диссонанс («Пусть по воле судеб я рассталась с тобой…»)[311]

(Мотив из признаний Ады Кристен) Пусть по воле судеб я рассталась с тобой, — Пусть другой обладает моей красотой! Из объятий его, из ночной духоты, Уношусь я далеко на крыльях мечты. Вижу снова наш старый, запущенный сад: Отраженный в пруде потухает закат, Пахнет липовым цветом в прохладе аллей; За прудом, где-то в роще, урчит соловей… Я стеклянную дверь отворила — дрожу — Я из мрака в таинственный сумрак гляжу. Чу! там хрустнула ветка — не ты ли шагнул?! Встрепенулася птичка — не ты ли спугнул?! Я прислушиваюсь, я мучительно жду, Я на шелест шагов твоих тихо иду — Холодит мои члены то страсть, то испуг — Это ты меня за руку взял, милый друг?! Это ты осторожно так обнял меня, Это твой поцелуй — поцелуй без огня! С болью в трепетном сердце, с волненьем в крови Ты не смеешь отдаться безумствам любви, — И, внимая речам благородным твоим, Я не смею дать волю влеченьям своим, И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой! Пусть владеет он жалкой моей красотой! Из объятий его, из ночной духоты, Я опять улетаю на крыльях мечты, В этот сад, в эту темь, вот на эту скамью, Где впервые подслушал ты душу мою… Я душою сливаюсь с твоею душой — Пусть владеет он жалкой моей красотой! <1876> вернуться

305

Музыка Гречанинова.

вернуться

306

Музыка Даргомыжского («Русая головка», 1857), Булахова, Галкина, Чайковского, Энгеля.

вернуться

307

Музыка Зорина, Казанли, Слонова. На музыку неизвестного композитора пели в студенческой среде (1840–1860-е годы). Позднее — среди ссыльных и заключенных. Варианты девятнадцатой строки: «Об обществе, о музыке…»; «О равенстве, об обществе…»; «О мужестве, о родине…»

вернуться

308

Музыка Чайковского.

вернуться

309

Музыка Рубинштейна.

вернуться

310

Музыка Кюи.

вернуться

311

Музыка С. Рахманинова.