Русский романс - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 80

80

АРСЕНИЙ ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ

(1848–1913)

409. В четырех стенах[419]

Комнатка скромная, тесная, милая; Тень непроглядная, тень безответная; Дума глубокая, песня унылая; В бьющемся сердце надежда заветная; Тихий полет за мгновеньем мгновения; Взор неподвижный на счастье далекое; Много сомнения, много терпения… Вот она, ночь моя, — ночь одинокая! <1874>

410. «Меня ты в толпе не узнала…»[420]

Меня ты в толпе не узнала — Твой взгляд не сказал ничего; Но чудно и страшно мне стало, Когда уловил я его. То было одно лишь мгновенье — Но, верь мне, я в нем перенес Всей прошлой любви наслажденье, Всю горечь забвенья и слез! <1874>

411. Над озером[421]

Месяц задумчивый, звезды далекие С темного неба водами любуются; Молча смотрю я на воды глубокие — Тайны волшебные сердцем в них чуются. Плещут, таятся ласкательно-нежные: Много в их ропоте силы чарующей, Слышатся думы и страсти безбрежные, Голос неведомый, душу волнующий. Нежит, пугает, наводит сомнение: Слушать велит ли он? — С места б не двинулся! Гонит ли прочь? — Убежал бы в смятении! В глубь ли зовет? — Без оглядки бы кинулся! Между 1872 и 1874

412. Трепак[422]

Лес да поляны. Безлюдье кругом.         Вьюга и плачет, и стонет, Чудится, будто во мраке ночном         Злая кого-то хоронит. Глядь — так и есть! В темноте мужика         Смерть обнимает, ласкает, С пьяненьким пляшет вдвоем трепака,         На ухо песнь напевает. Любо с подругою белой плясать!         Любо лихой ее песне внимать!       Ох, мужичок,             Старичок                   Убогой,       Пьян напился,             Поплелся                   Дорогой, А метель-то, ведьма, поднялась,                   Взыграла! С поля — в лес дремучий невзначай                   Загнала!       Горем, тоской             Да нуждой                   Томимый,       Ляг, отдохни             Да усни,                   Родимый! Я тебя, голубчик мой, снежком                   Согрею; Вкруг тебя великую игру                   Затею.       Взбей-ка постель,             Ты, метель,                   Лебедка!       Ну, начинай.             Запевай,                   Погодка, Сказку — да такую, чтоб всю ночь                   Тянулась, Чтоб пьянчуге крепко под нее                   Уснулось!       Гой вы, леса,             Небеса                   Да тучи!       Темь, ветерок             Да снежок                   Летучий! Станем-ка в кружки, да удалой                   Толпою В пляску развеселую дружней                   За мною!       Глянь-ка, дружок,             Мужичок                   Счастливый!       Лето пришло,             Расцвело!                   Над нивой Солнышко смеется, да жнецы                   Гуляют, Снопинки на сжатых полосках                   Считают. — Лес да поляны. Безлюдье кругом.         Стихла недобрая сила. Горького пьяницу в мраке ночном         С плачем метель схоронила. Знать, утомился плясать трепака,         Песни петь с белой подругой — Спит, не проснется… Могила мягка         И уж засыпана вьюгой! <1875>

413. Колыбельная

Плакал ребенок. Свеча, нагорая,           Тусклым мерцала огнем; Целую ночь, колыбель охраняя,           Мать не забылася сном. Рано-ранехонько в дверь осторожно           Смерть сердобольная — стук! Вздрогнула мать, оглянулась тревожно…           «Полно пугаться, мой друг! Бледное утро уж смотрит в окошко.           Плача, тоскуя, любя, Ты утомилась… Вздремни-ка немножко —           Я посижу за тебя. Угомонить ты дитя не сумела,           Слаще тебя я спою». И, не дождавшись ответа, запела:           «Баюшки ба?ю-баю?». Мать Тише! ребенок мой мечется, плачет!           Грудь истомит он свою! Смерть Это со мной он играет и скачет.           Баюшки ба?ю-баю?. Мать Щеки бледнеют, слабеет дыханье…           Да замолчи же, молю! Смерть Доброе знаменье — стихнет страданье.           Баюшки ба?ю-баю?. Мать Прочь ты, проклятая! Лаской своею           Сгубишь ты радость мою! Смерть Нет, мирный сон я младенцу навею.           Баюшки ба?ю-баю?. Мать Сжалься! Пожди допевать хоть мгновенье           Страшную песню твою! Смерть Видишь — уснул он под тихое пенье           Баюшки ба?ю-баю?. <1875> вернуться

419

Музыка Мусоргского (1874, из цикла «Без солнца»), Шефера.

вернуться

420

Музыка Мусоргского (из того же цикла), Гродзкого, Таскина.

вернуться

421

Музыка Мусоргского (1874), Аренского, Балакирева.

вернуться

422

«Трепак (412)», «Колыбельная (413)» и «Серенада (414)» вместе с «Торжеством смерти (418)» составили вокальный цикл Мусоргского «Песни и пляски смерти» (1875–1877).