Господь – мой брокер - Бакли Кристофер Тэйлор - Страница 18

18

И тут раздался стук в дверь. Это был Маравилья.

– Я не помешал?

– Входите, – сказал Аббат. – Присаживайтесь на кровать. Если, конечно, вы не против соломы.

– Просто превосходно, святой отец. – Маравилья улыбнулся. – А где же терновник?

– Трудно найти в это время года. Вот разве что осенью.

В руке у Маравильи была пачка бумаг

– Я нашел это в ваших апартаментах. Простите, в апартаментах для гостей. На журнальной полке рядом с камином. Очень интересно. Что такое «либретто»?

«Нет, только не это!» – подумал я. Аббат, обремененный работой над своими многочисленными проектами, как-то раз пожаловался Филомене на то, что у него совершенно не остается времени на ежедневное чтение требника. Она рассказала ему, что в Голливуде у администраторов есть помощники, которые все читают за них и излагают содержание книг и киносценариев в кратких, на две странички, обзорах, именуемых «либретто». На другой день Аббат велел своему новому помощнику брату Майку составить либретто его повседневных уставных текстов.

Маравилья взял из пачки один листок и прочел:

«Утреня: Притча о блудном сыне.

Два брата – хороший парень, плохой парень. Плохой – гуляка, валит из дома, проматывает папашины бабки, возвращается, поджав хвост. Папаша и говорит: Эй, все нормально, давай гулянку устроим! Тогда хороший сынок говорит: Что еще за дела? Я тут вкалываю до седьмого пота, а он на гулянку явился? Папаша: Не дергайся, это мой сын, он вернулся. У нас в семье все любят друг дружку».

Аббат откашлялся.

– «Не дергайся»? – сказал Маравилья.

– Брат Майк у нас совсем недавно, – сказал Аббат. – Составление этих конспектов входит в программу его ежедневных учебных занятий по духовному совершенствованию. Как видите, особой образованностью он не блещет. Я велел ему каждый день излагать содержание уставных текстов своими словами. А «не дергайся» в данном случае, по-моему, значит «не волнуйся».

«Удар отражен блестяще!» – подумал я.

Пошел уже второй месяц пребывания – хотя уместнее, наверно, было бы слово «оккупация», – Маравильи в монастыре. Он редко намекал на те ужасы и ереси, которые обнаруживал в ходе своей ревизии, уединяясь с Филоменой в Административно-отшельническом центре. Казалось, единственное его развлечение – это смотреть чемпионат Италии по футболу в Аббатовой информационно-просмотровой комнате. Удивительно, что он без посторонней помощи научился настраивать спутниковую тарелку на нужную программу; Аббату на это потребовалось три недели.

Мы, монахи, вернулись к аскетической жизни и своим монашеским обязанностям. Во время трапезы Аббат читал нам произведения святого Тада. Он выбирал отрывки, наиболее ярко повествующие о полной самоотречения жизни нашего покровителя. В одной главе, на чтение которой не хватило и двух трапез, говорилось о том, какую соль лучше всего втирать в плоть сразу после самобичевания. (Баварскую.) Другая, содержащая рецепт приготовления тушенки из старых сандалий и конских уздечек, отнюдь не улучшила вкус запеканки с тунцом, приготовленной братом Томом. Между трапезами мы Аббата видели редко. Проводя большую часть времени в своей келье, он искал утешения в трудах Дипака Чопры.

Да и я старался не попадаться на глаза Маравилье. Я сидел за компьютером у себя в кабинете и наблюдал за показателями деятельности Канского фонда, пытаясь сосредоточить внимание на латиноамериканских резервах страховых взносов и двойных опционах на токийское золото. Думать только о работе не удавалось. Я скучал по Филомене. Мы всячески старались сохранять невинные отношения – объятия при луне больше не повторялись, – но за минувший год очень сблизились. Наших совещаний, на которых обсуждались дела Каны, я всегда ждал с радостным нетерпением. Однако после приезда Маравильи мы с ней почти перестали видеться.

Как-то раз, когда мне надоело следить за изменениями курса по срочным сделкам с платиной, я решил немного развлечься, погуляв по Интернету. Я ввел в компьютер команду поиска сайтов, имеющих отношение к святому Тадеушу, и вскоре, как это ни удивительно, оказался в чате, посвященном «De Doloribus Extremis». На экране монитора шла оживленная беседа.

СЕРЖАНТ БОЛЬ: Ты уже прочла главу три, где его связывает стража султана?

ДОЛОРЕС ДОЛОРИБУС: Я БЕЗ УМА от этой сцены. Она так ВОЗБУЖДАЕТ!

СЕРЖАНТ БОЛЬ: Значит, тебе этого хочется.

ДОЛОРЕС ДОЛОРИБУС: Они забыли вставить ему кляп.

СЕРЖАНТ БОЛЬ: Прочти главу двадцать три. Всем кляпам кляп. Три граната!!! Мавры свое дело туго знают.

ДОЛОРЕС ДОЛОРИБУС: Что такое гранат???

ДРЮЧКА-КОЛЮЧКА: Вот тебе определение из толкового словаря: «Плод с красноватой жесткой кожурой и множеством зернышек, содержащихся в сочной красной мякоти с привкусом кислоты».

ДОЛОРЕС ДОЛОРИБУС: Кислоты! Какая прелесть!!!

СЕРЖАНТ БОЛЬ: Неудивительно, что когда его отпустили, он тут же заделался проповедником.

Я тотчас же вышел из этого чата. Мне и в голову не приходило, что у основателя нашего ордена есть такие поклонники. Их дискуссия меня шокировала, однако я и сам порой удивлялся предрасположенности святого Тада к попаданию в неприятные истории.

На вебсайте Ватикана не оказалось никакой информации об «Уффичо дель инвестигационе интерна», но в многоязычном чате под названием alt.rel.rc.vatic.dish я все-таки обнаружил кое-что интересное. Судя по всему, там собирались многочисленные любители посплетничать, не понаслышке знавшие о том, что творится в Ватикане. Насколько я понял, они строили догадки относительного того, кто получит подряд на реконструкцию Кастель-Гандольфо[25]. После того, как они потратили десять минут на бурную дискуссию о реставрации putti[26] в папской трапезной, я ввязался в разговор. Воспользовавшись своим сетевым псевдонимом – Дикобраз, – я написал: «Знаете что-нибудь о монсеньере Маравилье?»

Наступила пауза.

ПАЯЦ: Chi lovuole sapere?[27]

ДИКОБРАЗ: По-английски говорите?

ПАЯЦ: Конечно. Почему вы спрашиваете о монсеньере Маравилье?

ДИКОБРАЗ: Просто из любопытства. Я о нем много слышал.

ПАЯЦ: Монсеньер уехал за границу по делу.

ДИКОБРАЗ: По какому делу?

ПАЯЦ: Маравилья делает все, что прикажет кардинал Блютшпиллер.

КАЛЛИСТУС: Это Папа делает все, что прикажет кардинал Блютшпиллер.

УРБАНО: Кто еще посмел бы требовать сокращения расходов на личные нужды его святейшества!

ДИКОБРАЗ: Вы, наверно, шутите?

УРБАНО: С кардиналом Блютшпиллером шутки плохи. Как по-вашему, почему в Кастель-Гандольфо после реконструкции не будет джакузи? Хотя личный врач его святейшества даже написал письмо, где сказано о необходимости джакузи в лечебных целях.

КАЛЛИСТУС: Помните, что он сказал, когда перевел кардинала Монпелье из Парижа в Кисангани?

ДИКОБРАЗ: Вообще-то нет.

УРБАНО: «Condonant Deus, non Blutsch-piller»[28].

ДИКОБРАЗ: А что там, в Кисангани?

ПАЯЦ: Прокаженные.

УРБАНО: И малярия.

ДИКОБРАЗ: Почему Блютшпиллер назначил своим представителем Маравилью?

БОНИФАЦИЙ: Ему нужен был человек, знакомый с криминальным образом мыслей. Маравилья много повидал на своем веку, прежде чем стать священником.

ДИКОБРАЗ: Чем же он занимался?

БОНИФАЦИЙ: Всем, чем заблагорассудится. Он происходит из миланского рода Маравилья, семьи текстильных магнатов. В журналах постоянно публиковались его фотографии в обществе красивых женщин – Монте-Карло, Лаго-ди-Комо, Позитано, Париж, Нью-Йорк, Палм-Бич. Потом семья разорилась. Управляющий компанией украл 26 миллиардов лир[29], а все остальное проиграл отец, Джанкарло. Тогда повеса сын стал священником и люто возненавидел коррупцию во всех ее проявлениях. Его непримиримость привлекла внимание Блютшпиллера. В душе молодого человека кардинал разглядел задатки Великого инквизитора.

вернуться

25

Летняя резиденция Папы, расположенная к юго-востоку от Рима.

вернуться

26

Похожие на купидонов дети, чьи изображения часто встречаются в произведениях итальянского декоративного искусства – особенно на потолках.

вернуться

27

Кто интересуется? (ит.)

вернуться

28

«Бог прощает, Блютшпиллер – нет» (лат.).

вернуться

29

Около 15 миллионов долларов.