Преступление не будет раскрыто - Семенов Анатолий Семенович - Страница 63

— Ты что, дедка! Поздно уже.

— Давай-давай! По стопке. На сон грядущий. Иначе не усну.

— Я водку терпеть не могу, — сказала Августа Петровна. — Но по такому поводу даже я, грешным делом, выпила бы.

— Ну, раз так, — сказал Олег.

На столе в миг появились давно приготовленные закуски.

— По обычаю или как? — спросил Олег. — Если по обычаю, то надо снимать их и на дно стакана.

— Ни в коем случае! — запротестовала Августа Петровна. — Портить такую красоту. Вы что!

Олег согласился и оставил награды на пиджаке. Выпили, закусили, поговорили и стали расходиться по своим местам.

Когда Августа Петровна и её дочь скрылись за дверью, Олег вынул из чемодана свои вещи и быстро переоделся. Все новое спрятал в шкаф.

— Я, дедка, пойду.

— Иди, если стосковался. А чего не при орденах?

— Завтра покажу.

… Антонина Леонтьевна на ночь запирала калитку ограды на засов, и Олег пробирался к её дому по проторённой дорожке огородами. Легонько постучал в окно. Тут же зажёгся ночной светильник. Олег бегом на крыльцо. Прямо в сенях обнял Антонину Леонтьевну и держал в объятьях до тех пор, пока она не задрожала от холода. Вместе с ней задрожал и он. В этот раз он долго не мог успокоиться. В спальне не смотря на просьбы Антонины Леонтьевны говорить о любви потише и не скрипеть кроватью, проявлял свои чувства особенно бурно. Наконец, удовлетворённый как никогда, блаженно улыбнулся, ещё разок поцеловал Антонину Леонтьевну в щёчку и притих под одеялом, готовясь ко сну. Антонина Леонтьевна ткнула его под бок.

— Что ж не при параде? — спросила она, глядя на брошенные как попало на спинку стула свитер и брюки.

— Ты уже в курсе?

— Как же я не буду в курсе, если все село только об этом и говорит.

— Хочешь посмотреть какой я при полном параде?

— Другие же видели. А я что хуже всех?

— Ты Тонечка, лучше всех. — Олег обнял её и ткнулся носом в чёрные, как смоль разбросанные по подушке волосы, запах которых дурманил его постоянно. — Завтра предстану перед тобой действительно в полном параде. Мне не хватало одной важной детали — гвардейского значка. Он где-то в тумбочке. Надо найти и привинтить.

— Интересно, , как ты представляешь себе дальнейшие наши отношения?

— Жениться хочу на тебе. Я об этом уже говорил.

— Ты ненормальный? На меня итак уже все смотрят как на волчицу, будто я задавила корову или лошадь. Представляю что будет, если поженимся.

— А мы уедем в Троицк — подальше от всех этих сплетен. Начальник милиции предложил мне работу и трёхкомнатную квартиру в новом доме. Поедем, Тонечка, в Троицк! Давай рискнём! Чего нам терять? Лесопилку да амбулаторию (Антонина Леонтьевна работала медсестрой в амбулатории). Решай, и я сразу звоню начальнику милиции, чтобы готовил квартиру.

— Начальник милиции — Замковский?

— Он самый. Иннокентий Архипович. Откуда знаешь его?

— Он приезжал арестовывать моего мужа. И допрашивал меня долго-долго.

Олег притих. Призадумался. Молвил нерешительно:

— Он многих допрашивает. Может тебя уже и забыл теперь.

— Как же! Забыл. Всё время смотрел на меня как кот. Все так и норовил заглянуть под подол юбки.

— Что это был за допрос? — возмутился Олег.

— А меня и следователь прокуратуры точно так же допрашивал.

— Представляю, какие были у них протоколы.

— В протоколах все нормально. Ничего лишнего.

— Как же нам быть насчёт милиции?

— Никак. На кой она тебе сдалась — милиция? Перед тобой теперь все двери открыты. Учиться надо. Карьеру делать.

— Нет, Тонечка. Никакая учёба, никакая карьера мне тебя не заменят. Где будешь ты, там буду всегда и я. Это для меня ясно как божий день. Поскольку милицейский вариант отпадает, будем жить здесь. Завтра я перееду к тебе насовсем. Не возражаешь? В конце-то концов, сколько мы будем прятаться? Все равно все знают.

— Ладно. Спи. Утро вечера мудрёнее. — Антонина Леонтьевна погасила светильник.

Утром как только Ленка ушла в школу, Олег отправился домой. Переоделся в новый костюм с наградами, привинтил гвардейский значок, набросал в чемодан все свои пожитки и сказал деду:

— Я, наверное, перееду, от тебя, дедка.

— Куда?

— На новое место жительства.

— Далёко?

— Недалечко. Всего два дома отсюда.

— А, вон оно что. К Тоньке. Ну, езжай, коли так приспичило. Прямо сейчас?

— Сейчас пока пойду окончательно договариваться. Олег надел новые туфли, новое пальто и шапку и пошёл свататься. Антонина Леонтьевна не проявила никаких восторгов ни по поводу обнов, ни по поводу наград. Лишь на золотую звезду Героя посмотрела пристально и как-то странно, как хищница, скрадывающая добычу. Состоялся короткий, но важный разговор.

— Чемодан я уже собрал, — сказал Олег. — Как говорится, голому собраться — только подпоясаться.

—  — Господи. — Антонина Леонтьевна тяжко вздохнула и стала собирать на стол, чем богата.

— Мужик я крепкий, здоровый. Силёнка есть. В хозяйстве пригожусь. — Олег, перечислял свои достоинства, улыбался как дитё малое.

— Мужик, — хмыкнула Антонина Леонтьевна. — Был бы мужик, тогда бы и разговор совсем другой.

— Ничего, через год-другой возмужаю. — Ну так я иду за чемоданом.

— Садись чай пить.

— Сначала принесу чемодан. Я быстро.

— Неси, чёрт с тобой.

Олег взметнул кверху сжатые кулаки, тяжёлые как кувалды:

— Ура! — ликовал он. — Победа! Бросился бежать.

— Пальто одень! — крикнула Антонина Леонтьевна. — Дуралей.

Вечером, вернувшись с работы, Олег стал настаивать, чтобы Антонина Леонтьевна скорее оформила развод и зарегистрировала брак с ним.

— С этим подождём, — сказала она. — Спешить некуда.

Олегу такой ответ не понравился. Он во что бы то ни стало хотел полной победы и как можно скорее. Попробовал склонить её к браку ласковыми уговорами. Но Антонина Леонтьевна была непреклонна.

Через месяц она занервничала. Стала раздражительной.

— Что с тобой? — удивился Олег.

— Кажется, я подзалетела.

— Кажется или точно? — Олег воспрянул духом. Он очень хотел ребёнка.

— Месячные у меня никогда не задерживались. Вчера должны быть. Никаких признаков.

— Ну и чудесно. Я хочу сына.

— Какого сына? Ты что с ума сошёл?

— Нисколько.

— Даже и не думай об этом.

— Почему?

— Да потому что лет через пять бросишь меня, и останусь с двумя на старости лет.

— Ну что ты, Тоня! Ну что ты говоришь такое?

— То, что слышишь. Я поопытней тебя, и знаю, что такое совместная жизнь. Сама в своё время бросила старика. — Антонина Леонтьевна — усмехнулась. — Ты думаешь, что ты у меня второй? Нет, голубчик! Ты у меня третий по счету. Сначала я влюбилась как дурочка и вышла замуж за старого музыканта. Музыкант представительный, очень красивый. Моталась с ним по белу свету. Детей у нас не было. Он был уже не в состоянии их сделать, а ревностью изводил каждый день как пылкий Отелло. Мучилась я с ним мучилась, да и бросила в конце концов. Вскоре опять вышла замуж и приехала сюда. Жила пока гром не грянул.

Олег выслушал Антонину Леонтьевну, рухнул перед ней на колени и стал целовать ей руки.

— Нет, нет! Не подлизывайся. Все равно аборт сделаю.

— Попробуй только. Ты меня не знаешь.

— Ах, ах! Напугал. Езжай в свой Афганистан и бандитов пугай. А меня не испугаешь. Понял?

Олег продолжал стоять на коленях и целовать ей руки. Антонина Леонтьевна высвободила одну, положила ему на голову и стала ерошить волосы. Жёсткие и густые, слегка волнистые, они были как куделя из шерсти.

— Ты думаешь, мне хочется делать аборт? — сказала Антонина Леонтьевна. — Знал бы ты, какая это мучительная процедура.

— Вот и не делай.

— Но ведь ты сына хочешь. А если будет девочка?

— Очень хорошо. Пусть будет девочка. Родишь ещё.

— А потом ещё?

— Потом ещё.

— И будет у нас семеро по лавкам? Болтунишка ты. Было уже поздно, и Антонина Леонтьевна стала разбирать постель.