Иное решение - Семенов Андрей Вячеславович - Страница 24

До Двадцатого съезда.

Нет, зря все-таки Сарафанов послал столь далеко такого замечательного человека. Симонян, как и все южане, умел быть благодарным. Глядишь, стал бы Алексей Романович генералом на пару лет раньше.

– Вот вы где! – Нарядный Филипп Ильич поднимался к ним на трибуну, приветно помахивая кепкой.

Он был в штатском.

– С праздником, товарищи.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием.

– Ну и как тебе? Нравится? – спросил Колю Филипп Ильич.

– Сила! – У Коли не хватало слов, чтобы выразить все чувства, его переполнявшие.

Закончился парад, и теперь по Красной площади нескончаемой рекой шел поток демонстрантов. В каждой колонне была какая-то своя изюминка, привлекающая внимание и вызывающая восхищенный восторг. В одной из проходящих колонн высился четырехметровый фанерный макет танка, на башне которого стояли парень и девушка с красным флагом. Внутри эластичных гусениц танка шагали физкультурники, двигая, таким образом, всю конструкцию. На высокой платформе, которая шла за танком, кузнец с крепким торсом разбивал молотом тяжелые цепи, которыми был окутан земной шар.

Все люди – и стоящие на трибунах, и шедшие в колоннах по площади, – испытывали сейчас чувство законной гордости за свою страну, за свою Советскую Родину и понимали, что на их долю выпало огромное счастье жить, работать и бороться в первом в мире государстве рабочих и крестьян, выполняя заветы Ленина под водительством великого и мудрого Сталина.

– Филипп Ильич, может, после демонстрации отметим праздник? – предложил Сарафанов.

– Извини, не могу, Алексей Романыч, – развел руками Филипп Ильич. – Честное слово, не могу. Тут мои ребята шустрят.

Около сорока подчиненных Филиппа Ильича, переодетых в штатское, шныряли по нарядной толпе среди иностранцев, подслушивая разговоры и намечая объекты для будущих возможных вербовок. Особое внимание уделялось русскоговорящим.

– Вечером мне еще доклады выслушивать, потом самому начальству докладывать о результатах работы. Так что освобожусь я сегодня не раньше двадцати двух ноль-ноль. Немного поздновато для гулянки. Извини, отметим в следующий раз. Вы когда убываете?

– Планировали завтра.

– Жаль, – посетовал Филипп Ильич. – Не удастся нам с тобой посидеть, поговорить. Работы сейчас – выше головы. Слышал, что в мире происходит?

– Газеты читаю, – подтвердил Сарафанов.

– Поступим вот как, – подвел итог Филипп Ильич. – Ты, Алексей Романович, поезжай в свою дивизию, командуй, а молодого человека, – он кивнул на Колю, – оставь пока здесь. Задержку оформим как командировку по линии Наркомата обороны. С гостиницей я улажу все вопросы сам.

Сарафанов с Колей переглянулись.

– Да ничего страшного, Алексей Романыч, – успокоил Филипп Ильич. – Я просто хочу нашему герою небольшой сюрприз сделать. Меня несколько дней не будет в Москве – время и в самом деле горячее, поэтому встретимся через недельку. Здесь все написано, – он протянул Коле небольшую картонную карточку. – Чтобы вашего Цербера не дразнить, это я про Штольца, рекомендую эти дни не выходить из гостиницы без особой нужды. На встречу приходи в штатском. Ну, всего доброго, мне пора.

Когда Филипп Ильич ушел, Коля посмотрел в карточку. На ней уверенным ровным почерком в три строчки были написаны дата, время и адрес. Больше ничего.

XVII

Узнав, что Сарафанов уезжает один, Штольц не удивился и не обрадовался. Он вместе с Колей проводил его на Ленинградский вокзал, а после того как поезд с полковником тронулся, сообщил Коле, что срок его прикомандирования закончен и ему пора возвращаться на службу. Они попрощались прямо на вокзале, и в гостиницу Коля вернулся уже не на красивой, сверкающей лаком машине, а на метро, как все граждане. В этот же вечер в вестибюле на его этаже появились два добрых молодца, профессиональную принадлежность которых можно было определить с одного взгляда. Они не навязывали свое общество, просто сидели в креслах, наблюдая за дверью Колиного номера. Если Коля выходил в буфет или ресторан, то они сопровождали его. Помня предупреждение Филиппа Ильича, Коля старался не покидать гостиницу, тем более что Москвы он не знал, друзей у него тут не было, да и деньги подходили к концу.

Через несколько дней эти двое исчезли. Видимо, работы было навалом не у одного Филиппа Ильича, а Коля своей персоной оперативного интереса не представлял. В назначенный день старший лейтенант отправился по указанному адресу, заранее расспросив горничную, как добраться до нужной улицы. Гражданская одежда сидела на нем нелепо, в ней Коля напоминал хулигана из подворотни. Тут не его вина, в деревне своя мода, в городе – своя. Последние четыре года гражданскую одежду ему носить не приходилось.

Указанный адрес Коля разыскал не скоро. То есть станцию метро, даже улицу он нашел без труда, но нумерация была какая-то странная. По четной стороне за двадцать шестым домом шел сорок третий, а дальше – тридцатый. И так вся улица. Будто накануне ночью подвыпившие гуляки шутки ради со всех домов посдирали таблички с номерами и развесили их заново – уже «от фонаря». С полчаса Коля мыкался вдоль этой улицы, заглядывая в тупики и проулки, но не мог отыскать нужный дом. Прохожие, к которым он обращался с расспросами, ничего сказать не могли – никто не знал и не слышал про указанный номер. Постовой милиционер в ответ на Колькин вопрос как-то странно на него посмотрел, но все-таки объяснил, как найти нужный дом. Оказывается, нужно было сделать крюк, обогнув весь квартал, и зайти с другой стороны. Там, разумеется, была совсем другая улица, но искомый дом, затерявшийся во дворах, относился к этой.

По указанному адресу располагался старинный двухэтажный особняк с обшарпанными стенами, окна которого были вымазаны известкой, не то музей, не то архив на ремонте – у глухой боковой стены стояли строительные леса. Впрочем, табличка с номером была не замазана. Коля прошелся несколько раз вдоль фасада. Ему показалось странным, что встреча назначена ждать в таком месте. Не может здесь быть никого, кроме строительных рабочих! Вот только самих рабочих здесь почему-то тоже не было. Наверное, он что-нибудь перепутал или его разыграли.

Уже собравшись уходить обратно в гостиницу, он для очистки совести стукнул носком ботинка по крепкой двери. Никакой реакции. Никакого звука внутри. Он развернулся, но в это время дверь бесшумно открылась.

– Вам кого? – спросил его молодой мужчина, выглянувший в проем.

– Мне? Филиппа Ильича, – потерялся Коля.

– Вы кто? – чувствуется, собеседник не отличался красноречием.

– Я? – Коля совсем смутился, все еще думая, что попал не туда.

– Себя я помню. Вы – кто?

– Я-то? Осипов.

– Имя-отчество?

– Николай Федорович.

– Звание?

– Старший лейтенант.

– Год рождения?

– Одна тысяча девятьсот восемнадцатый.

– Заходите, – мужчина посторонился, давая дорогу, а затем все так же бесшумно закрыл дверь. По-видимому, петли были хорошо смазаны.

Изнутри дом поражал своим несоответствием внешнему виду. Как раз внутри-то он был хорошо и даже изысканно отделан. На полу лежали мягкие ковровые порожки, наверное, поэтому Коля и не услышал, как мужчина подошел к двери, стены были обиты дубовыми панелями, на второй этаж вела лестница с резными перилами из темного и прохладного на ощупь дерева, на стенах висели картины, изображавшие пейзажи разных стран. Весь интерьер дома свидетельствовал о спокойном и некичливом богатстве. Том самом богатстве, которое нажито не в одну минуту, а многими поколениями и которому ничто не угрожает.

– Прошу сюда, – мужчина показал рукой на лестницу. – Вас ждут.

На втором этаже, в комнате, обставленной стеллажами с книгами, Коля увидел Филиппа Ильича.

– А-а, Николай Федорович, – Филипп Ильич протянул руку, здороваясь. – Вы задержались на четыре минуты.

Коля смутился.

– Понимаете, я…

– Не сразу нашел адрес, – докончил за него Филипп Ильич. – Хорошо придумано, правда? По нашей просьбе Моссовет немного намудрил с нумерацией домов на этой улице. Сначала с этим была неразбериха, а потом жильцы, почтальоны и милиционеры привыкли, а до остальных нам дела нет. Зато сразу видно постороннего человека. Что называется, по первому же вопросу. Присаживайтесь, Николай Федорович, – он указал на кожаное кресло. – В ногах правды нет. Володя, организуй нам с Николаем Федоровичем, пожалуйста, чаю, – обратился он к Колиному провожатому. – Ну и в буфете чего-нибудь посмотри.