Возвращение. Части 1-3 (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 39

Меня никто не побеспокоил, и на смотр в Москву нас отпустили. Единственное, что сделал Машеров, о чем я узнал уже позже, это направил с лауреатами, помимо приставленного к нам работника ЦК комсомола, одного из лейтенантов минского КГБ. Представилась она нам работником областного отдела культуры и опекала ненавязчиво, в отличие от комсомольского вожака. Выехали на поезде за три дня до начала смотра. Я захотел ближе познакомиться с остальными, но ехавшие с нами две девчонки и парень держались настороженно, поэтому я их оставил в покое. Ехали в двух купе: в одном все женщины, в другом я с остальными мужчинами нашей делегации. Одно место у нас было свободным до самой Москвы. Поселили нас в гостинице "Юность" и весь следующий день возили по экскурсиям, включив в программу посещение Мавзолея. Первого места мы не получили, не получили даже второго. Нам бурно аплодировали, но места давали не за песню, а за номер в целом, а по исполнению мы до занявших первые места не дотягивали.

— Третье место это тоже не дырка от бублика, — сказал я Люсе. — А вообще, с этими конкурсами нужно заканчивать. Выехали на ворованной песне и твоем голосе. Мне уже большая известность не нужна, поэтому будем кое-что петь время от времени у Самохина, и все. Это будет честнее.

После нашего возвращения у отдела культуры на ближайшие дни были запланированы какие-то встречи, но мы от всего отказались.

— Имейте совесть! — сказал я возмущенным такой неблагодарностью работникам отдела. — Мы и так уже пропустили столько учебных дней! В конце марта будут каникулы, тогда можно будет куда-нибудь съездить, да и то только один раз. А пока к вам огромная просьба отправить нас домой. Не обязательно на "Волге", мы согласны даже на газик.

— Сильно разочарованы? — спросил я Валентина, который вышел с нами распорядиться насчет машины.

— Есть немного, — ответил он. — А вы, я смотрю, совсем не расстраиваетесь?

— Я не настолько высокого мнения о своем голосе, — сказал я. — Те, кто заняли первое и второе места, были во всем лучше нас. За что же обижаться? А вот ваши ребята на нас обиделись. Скажи им, что мы устали и просто хотим отдохнуть, да еще пропустили неделю занятий. Мне стыдно за грубость, я извиняюсь, и все такое, но если бы я там шаркал ножкой, они бы нас еще два часа уламывали.

На этот раз домой нас вез Сергей.

— Здравствуйте, Сергей Александрович! — радостно поздоровался я. — Выздоровела жена?

— Умерла, — ответил он и больше до самого городка не произнес ни слова.

Приехали мы в среду семнадцатого марта около часа дня. Подождав, пока закончатся уроки, я оделся и вышел встречать ребят из школы. Как обычно, Сергей с Игорем шли вместе.

— Привет! — поздоровался я с ними. — Сергей, дай на пару часов тетради! И надо узнать, что вам задали на завтра.

— Привет! — отозвался он. — Поздравляю! Пойдем к нам домой, половина тетрадей там.

— Здравствуй! — поздоровался Игорь. — Когда приехали?

— Пару часов назад, — ответил я. — Пошли быстрее, мне наверняка много переписывать, а тебе еще самому делать уроки.

Остаток вечера я делал письменные задания и просматривал учебники за все пропущенное время. Память памятью, но сделать это было нелишним. Люси сейчас было труднее, но тут я ей ничем помочь не мог. Ничего, за пару дней все догонит, а завтра нас все равно никто спрашивать не будет.

Утром я чуть не поругался с директором, который непременно хотел устроить нам торжественную встречу. Хорошо, что перед этим он поговорил со мной.

— У меня только наладились отношения с одноклассниками, а вы хотите все испортить! — сказал я. — Можете снижать оценку по поведению, но если вы это сделаете, я в этот день в школу не приду!

— Как хочешь, — недовольно сказал Новиков. — У Черзаровой такое же мнение?

— У нас одно мнение на двоих, — ответил я. — Не обижайтесь, Виктор Николаевич, но это лишнее.

Дальше все пошло, как обычно. Двадцать третьего нам сообщили четвертные оценки, и я сказал обрадованному Сашке, что не собираюсь трогать его лоб. Двадцать четвертого за нами прислали машину для проведения встречи со школьниками Минска. И машина, и шофер были другими. Я воспользовался случаем и заехал в редакцию передать рукопись. Из-за слишком большого объема мы ее машинистке не отдавали. Нагружать ее работой бесплатно я не хотел, а совать ей деньги отец не мог. Но я этот вопрос обговорил заранее. Писал я нормальным почерком, поэтому они были согласны и на тетради. Встреча прошла не так скучно, как я думал, и закончилась тем, что мы спели все три "моих" песни. Но я сразу предупредил, чтобы больше губу не раскатывали: каникулы и без того короткие. Двадцать восьмого марта я слушал новости по телевизору, но ни о каком землетрясении не сообщили. А на следующий день за нами приехали.

Глава 13

Дверной звонок зазвонил около десяти часов утра, когда я был в своей комнате, и звонившему открыла мама. Им оказался мужчина лет тридцати в штатском, который, не представившись, заявил, что должен сопроводить меня в минский обком партии.

— Это кому я там понадобился? — спросил я, опередив маму. — И вообще, сначала стоило бы себя назвать. Неужели вы думаете, что я куда-то поеду с неизвестным?

— Васильев, — буркнул он.

— Это на вас не написано, — сказал я ему. — Документы в наличии есть?

Он растерялся. Наверное, за всю службу у него ни разу не требовали документов те, кого он забирал. Но растерянность длилась недолго.

— Как хотите, — с деланным безразличием сказал он. — Отвезу одну Черзарову. Она, между прочим, уже в машине.

— Хорошо, сейчас переоденусь, — сказал я, внутренне похолодев. — Подождите в большой комнате, это недолго.

— Вам просили напомнить о тетрадях, — сказал он, оставаясь стоять.

— А вот тетрадки от меня получат только после личного разговора, — насмешливо сказал я. — Если получат. И на тахту можете не смотреть, их там больше нет.

Сразу же после приезда из Москвы я все свои записи перепрятал в сарай. И слава богу. Он понял, что я не вру, и ничего не сказал. Оделся я минут за пять, чмокнул взволнованную маму, сказал ей, чтобы не волновалась, и вслед за Васильевым вышел из квартиры.

— Такой стиль работы это ваша инициатива или вам приказали на меня надавить? — спросил я, следую за провожатым. — У Черзаровых вели себя так же?

— Садись в машину, — не отвечая на вопрос, сказал он, занимая место рядом с водителем.

Я открыл дверь и сел рядом с Люсей.

— Привет, солнышко! — сказал я ей, демонстративно чмокнув в щечку. — Решила прокатиться со мной?

— Сказали, что нужно ехать в обком партии, — ответила она. — А что не так?

— Все так, — сказал я. — Непонятно только, для чего ты понадобилась обкому партии.

— Ты всегда такой наглый? — не выдержал сопровождающий.

— А какого отношения вы хотели? — спросил я. — Не знаю, чья это инициатива, но сделали вы это зря. У меня мать, между прочим, сердечница, а вы своим поведением заставили ее волноваться. Люсь, он вам хоть что-нибудь объяснил?

— Вам все объяснят на месте, — ответил Васильев и дальше всю дорогу молчал.

"Место" оказалось ничем не примечательным пятиэтажным домом, к одному из подъездов которого подъехала машина.

— Выходите из машины и идите впереди, — сказал провожатый. — Первый этаж, третья квартира.

Я выбрался из машины, помог выйти Люсе и, взяв ее под руку, повел в подъезд. Подойдя к нужной квартире, я позвонил. Открыл мне молодой, накачанный парень.

— Здесь продается платяной шкаф? — спросил я.

— Проходи, юморист, — сказал сзади Васильев. — Пропусти их, Семен.

Мы зашли мимо посторонившегося здоровяка в прихожую. Большая, в два раза больше нашей.

— Снимайте свои пальто, — сказал Васильев, сам вешая одежду на вешалку. — И обувь оставьте здесь, тапки возле зеркала.

В квартире было четыре комнаты. Ждали нас в крайней справа.