Волк и сокол (СИ) - "Реимарра" - Страница 114

В центральны ворота усадьбы въезжали всадники, трое. Спешились у крыльца, сами высокие, скуластые лица, непроницаемо черные очи, вороные волосы. Двое молодых оборотней и один старейшина. Древний настолько, что Киано поклонился ему до земли, чего делал лишь несколько раз в своей жизни, а потом его окатило потом. Вороны! Как же они все забыли! Если был бы в волчьей сути - поджал бы хвост со стыда. Надо же так опозориться!

- Добрый день, вороны! – поздоровался Киано, - рады вас привествовать в усадьбе! Хозяин скоро будет, пока я за него.

- Добрый, лорд Кианоайре Тэрранион, - едва удостоил его взглядом старейшина, - скажи мне, мальчик, почему наш народ не был приглашен на совет союзников? Нас вычеркнули из живых?

Приветливость мигом сошла с лица Киано. Нашли мальчика! Его отчитывают на пороге почти собственного дома?

- Вы ехали так далеко, что бы мне лично высказать это, князь? Я польщен. – сверкнул очами Киано, - Но только я не помню, что бы в протоколах как минимум десяти прошедших больших советов в Гранин, было написано что присутствует кто-то из вашего племени. Что должно было случиться, чтобы вас заинтересовали наши жалкие распри со смертными?

- Ты слишком обидчив, сын Тэррана. – укоряющее покачал головой князь, - Мы покинули Гранин задолго до твоего рождения, дитя. И если ты внимательно читал книги и слушал наставников, то помнил бы, почему мы сделали это. Но ты решил стать воином.

- Вы хотите поговорить об этом? – прищурился Киа, рассматривая Воронов. Отец и сыновья, значит. Один из молодых слишком пристально смотрит на оборотня, чересчур.

- Хватит пререкаться, Кианоайре. – повел рукой Ворон. – нам нужно участвовать в этой войне.

«Разведка!» сразу сработала мысль в голове командующего союзной армией.

- Зачем? – недоуменно спросил волк, - Вы никогда не воевали в Ора. Только на Гранях.

- Есть такое слово «скучно», но пока оно тебе не знакомо, волк. Проводишь в дом?

- Значит, повоюем, - задумался Киано уже после обеда, когда гости стали выглядеть более довольными и разговорились. Но взгляд старшего сына Ворона ему не нравился, молчаливый Нойро как то навязчиво сверлит его своими черными глазами. Иррейна нет в комнате.

- У нас всего семьдесят мужчин. Не думаю, что полсотни разведчиков будут лишними, куда не проникнет зверь, туда может залететь птица. – отчеканил князь. У нас стало скучно и молодняк хочет крови.

- Лестное предложение, не скрою. – оттаял Киано,- но кто из вас будет тут представителем?

- Нойро. Он распоряжается воинами.

День пропал зря. Киано был зол и раздражен на всех. Сначала влетело Таро и Эгильсу за лень, потом Моррихину за неправильные расчеты, а потом все старались не попадаться ему на глаза.

Иррейн клял свою несдержанность. Столько лет вместе, а все равно, не понимают друг друга. Ну зачем он это сказал? И за каким Киано разрисовал свое тело? Первый знак Нерги, второй клана, третий – птица во всю спину. «Это твое имя». Киа, зачем мне такое признание? Я и так знаю, что ты любишь, и почему ты решил, что это мне понравится? Но ведь почему-то решил? Снова обида. Надо признать – бестолково все. Что уже сделано, того не стереть, рисунок даже если и сведешь, а рана останется. Киа из тех, кому нужно постоянно говорить о любви, иначе он будет неуверен и растеряется. Закроется снова.

Уже темно, а значит Киа ночевать не придет, останется у воинов? Боится разговоров, извинений. Просить прощенья за такую обиду – глупо, такое не прощают никому, напоминания о рабстве и унижении. В глаза взглянуть стыдно, за свою жестокость. Но разговор нужен.

Странно, Таро и Эгильс отводят глаза и уверяют, что в дружинной спальне князя нет. Тренировочный зал тоже пуст. Эльфы спят, вороны и лисы наверно тоже. Куда может пойти ночью оборотень из теплого дома? В лес.

Найти волка в лесу – задача непростая, даже для эльфа. Иррейн шагал по дороге к роще, забыв о факеле, в темноте. Таро попросить нельзя о помощи, тот бы вмиг нашел, но зачем кому то знать о ссоре? Темнота, кусты, деревья и корни под ногами. Иррейн спотыкался, звал. Тихо, лишь стрекот сверчков, высматривал огоньки волчьих глаз. Киа!

Бессмысленно. Иррейн уже потерял счет времени, ища и окликая. Скоро начнет светать, наверно. Сейчас он чуть-чуть отдохнет, присядет прямо на землю, а потом пойдет домой, если найдет дорогу. Киа сам вернется.

Мягкий мох, глухая ночь, глаза от усталости закрывались сами собой, чуть вздремнуть и в путь.

Киа, как мне с тобой помириться? Я прошу пощады.

Киано вне себя от ярости метался по лесу. Единственное место где его не достанут с сочувственными взглядами и вопросами. Скорее бы уже выехать к горам, к битве, где все и решится! Ну почему они с Ирне не могут жить спокойно, ведь знают друг друга вдоль и поперек в любом обличье! Но никто не уступит из за своей гордости, а даже если и уступит, эта ссора не последняя.

Иррейн проснулся от тяжести в ногах, словно придавило чем то тяжелым. Он подхватил волка, ткнулся лбом в черный густой мех, обнимая жаркое волчье тело.

- Родной мой, зверь…- шептал Иррейн в мягкие торчащие уши, а волк лизал ему руко, не желая превращаться. – Прости меня, дурака, ты мне любым нужен…Я всегда не то говорю, Киа…

«Глупости, Ирне, осенью все может закончится, а мы с тобой ссоримся из-за глупостей. У нас очень мало времени! Хочешь, когда победим, подеремся как следует! А пока терпи картинку на моей спине!»

- Обязательно подеремся, Киа. Хороший рисунок…но уж неожиданно, спасибо. Сокол, просто это слишком дорогой подарок, я помню цену за такие.

«Это не должно тебя заботить!»

Иррейн уже обнимал эльфье тело, вместо меха – нежная кожа, тонкие руки вместо лап с когтями.

«Не болтай, Ирнемеаре!» руки расстегивали пряжку ремня приморца.

Время перешло за середину лета, но никто даже и не успел насладится самым лучшим временем года, дарами и теплом солнца. Праздник солнцестояния прошел тихо, посидели, попили вина, послушали песен Харета и Киано, кое-кто с завистью смотрел на волка и эльфа, которые не стеснялись иногда и держаться за руки. Приезжали Фиорин и Тиннэх, ненадолго, чтобы не отвлекать от работы и привезли сыновей, о чем потом улыбаясь вспоминали все.

Кьяран и Нари умудрились подраться в первый же день, и когда мальчишек разняли и спросили о причине ссоры, то глаза на лоб полезли не только у наставников. Киано так и вообще потом два дня никому не показывался.