Волк и сокол (СИ) - "Реимарра" - Страница 117

- Вали демона! – рев смертных глоток.

А вот теперь можно дать волю Ярости и его жажде, сейчас они увидят демона!

Лучше туда не соваться, Иррейн кинул взгляд на кровавую мельницу, что устроил Киано. Все же поддался клинку, хитрец. Для смертных это верная гибель, решил Иррейн, отбиваясь от пехотинца и следя, чтобы к Киано не подходили другие враги. Хватит и этих пока.

Эльфийский клин уверенно прорывал человечью толпу, разделяя единую армию на две части и давая возможность боковым крылям собственной армии окружить противника. Спасибо воронам, сообщившим, что у смертных лишь только одно войско и прямое наступление. Если крылья сомкнутся в тылу у людей, то ловушка захлопнется.

Моррихин атаковал вовремя, когда отряды Киа и Иррейн прорвали наконец то насквозь людскую толпу, оставляя за собой жестокую сечу. Ушли вправо, чтобы помочь Харету и северным, Харет наводнил своими всадниками все правое крыло, размазывая человечьи отряды по долине. Лихо рубят, с душой, улыбнулся Киано. А от стрел северных эльфов мало кто сможет уйти невредимым.

Все оборотни, кто был, сразу зашли с тыла, стараясь подтолкнуть противника в самое сердце «клещей».

Иррейн рванулся на помощь к Киано с небольшим отрядом, слишком опять много человек около зеленоглазого «демона», накинулись как шакалы, ища свою верную смерть. Гибель молниеносна – глаза у Киа прикрыты, ему не надо видеть, клинок и так сам чует вражью кровь в своей безумной неутолимой жажде.

Наконец они оттеснили людей от Киа – чуть-чуть пусть передохнет, Иррейн отпрыгнул от чье-то упавшей лошади, чуть не сшибив оборотня, но успел перехватить рукой.

- Цел?- шепнул.

- Да.

Харет окружил смертных окончательно, а его кавалерия нещадно загоняла смертных в ловушку, щедро осыпая стрелами и рубя, но надо было смотреть, чтобы эта толпа не смяла тех, кто еще в центре, меж «крыльями», там Мориххин и часть гномов.

«Разделите это стадо» отзеркалил мечом он воронам. Пусть сердцевина этого гнилого яблока станет чистой. Строй всадников смял какого-то князька, Харет перехватил меч, снес древко княжеского знамени, рубанув мальчишку-оруженосца и расшитая золотом тряпка упала в кровавую утоптанную копытами и ногами лужу.

- Тэхаррре! – древний клич тьмы разнесся над долиной, где темные эльфы бились рядом со светлыми, защищая то, что их объединяло – право древних земель.

Харет сомкнул круг, он уже близко видел Моррихина, чуть в половине полета стрелы, а недалеко и Киа с Ирне отбиваются от смертных, облеплены ими словно улей пчелами. Темный эльф внезапно охнул, падая и уже на земле увидел, как по животу расходится алая полоса, рассечена кожа доспеха.

- Сэйно! – к нему кинулись воины, свои и светлые, прикрывая, поднимая на носилки из щитов, но остального Харет уже не увидел, потеряв сознание, поняв, что сомкнул клещи, а это самое главное. Остальное уже неважно.

Двигаться было неудобно, доспех и одежда вымокли от крови, своей и чужой, начиная слипаться. Еще немного, еще чуть-чуть, уже видно, как отряды сходятся, а смертные пытаются отступить.

- Ирне, поднажмем! – захрипел Киано, срывая голос.

Им удалось! Моррихин, Киано, Иррейн, Эйдан вышли в тыл, а толпа позади уже не была толпой и войском. Те, кто не успел уйти – обречены. Приказ Киано – пленных не брать. Да, пусть потом это назовут резней.

Впереди самое сладкое – шатры князьков, отсиживающихся на шелковых подушках, пока умирают их воины.

- Ну что, разорим гнезда? – подмигнул Моррихин. Его левая рука болталась как неживая, но эльф улыбался, словно в его жизни это был самый счастливый день. Грязное лицо, слипшиеся от крови волосы и улыбка, искры счастья из карих глаз.

- Не вопрос! – ответили хором Киано и Иррейн.

Бой был закончен к следующему утру, когда все смертные, кто мог убежать, ушли. Их не преследовали, пусть катятся, будет кому рассказать о битве. Но лишь с рассветом Киано перестал метаться по полю, отыскивая себе врагов из последних храбрецов.

- Все, хватит! – он махнул рукой, давая команду остановить бой и протрубить победу, давая последние распоряжения - Пусть, все, кто жив, уходят. Оставьте им лошадей и их оружие. Заслужили. Остальное оружие собрать. Лучшее оставить, дерьмо на переплавку. Ну и там….

Сил говорить больше не было, их вообще не было. Он брел по полю напрямик, убрав меч в ножны, хромая. Скорее бы дойти до Ирне.

Эльф был занят на переднем крыле – контролируя, чтобы уцелевших смертных отпустили и собрали знамена проигравших, для отправки в Столицу.

Моррихин подхватил своего лорда под руку, помогая идти.

- Где Харет? – Киано вертел головой, отыскивая взглядом вороненый шлем темного эльфа.

- Ранен. Унесли еще ночью. Без него было бы трудно! – признался Моррихин.

Киа ткнулся в грудь Иррейну, обдирая лицо о звенья кольчуги, вцепившись в нее пальцами, сполз на колени. Стоять он уже не мог.

- Все кончилось, Ирне. Мы выиграли, слышишь! Ты меня слышишь, Справедливость? Слышишь?!

Киано казалось, он кричит, а на самом деле хрипел, еле шепча.

Иррейн сел прямо в кровавую лужу, рядом с трупом какого-то человека, обнял Киано, зажмурившись от света встающего на горизонте солнца. Это слишком яркий рассвет или глаза слезятся?

- Пойдем в лагерь, сердце мое. Хочешь, я отнесу тебя?

Эльф подхватил легкого даже в кольчуге оборотня, поправил меч Ярость, чтобы не мешал и не бил по локтям, а Киано обхватил его за шею.

- Ирнемеаре, скоро вернемся домой?

****

«Перворожденные отпустили только тех, кто пережил рассвет на горном поле. Они забыли распри меж собой, чтобы сокрушить нас и это стало хорошим нам уроком. Изумрудноглазый оборотень вел их и покуда жива отвратительная многоликая тварь – для нас нет дороги за Перевал».

Из хроники западных княжеств послевоенных лет

Киано попросил Фиорина и других князей не праздновать победу до тех пор, пока не выздоровеет Харет, командир темных. Просьбу уважили – Киа теперь мог не просить, а требовать, любое бы желание исполнили. Волк сам съездил в усадьбу в светлом саду, где лечили Харета и смешал свою кровь с кровью Харета Аннэра, обняв побратима. Потом поклонился погребальным кострам, где вместе лежали павшие в битве воины всех древних рас, и хоть волку не было пути в серые миры, он умолял Хранителей быть милосердными.