Волк и сокол (СИ) - "Реимарра" - Страница 67

- Лодин! - подозвал ярл худого рыжего юношу, и тот дернулся куда то вглубь длинного дома.

Киано пока ждал, искоса наблюдал за своими. Все отлично, так как он и ожидал. Иррейн рядом, неторопливо отхлебывает из кубка с темным пивом, Эйдан, как и следовало ожидать - в окружении дев, ну за этого опасаться нечего, свадьба с эльфийкой, дочерью одного из советников Фиорина, будет осенью. Остальные тоже в порядке, едят как со степи.

Иррейн, впрочем, услышав про песню, напрягся, вспоминая, что и когда Киа пел в последний раз, и воспоминание ему не понравилось. Киа уже пьян? Но ничего сделать он не успел.

Скалы цвета угля

Оставит наш тридцативесельный за кормой.

Океан минуя,

Дружина снова вступит в бесконечный бой.

Небо цвета стали

Не увидит нас теперь до осенних ветров,

Времена настали

Проведать нам своих врагов.

Облака по небу мчатся,

Волны бьют о борт,

Пусть враги боятся,

Мы покидаем фьорд.

Металл цвета солнца

Манит храбрецов на юг.

Удача отвернется

От того, кто хоть раз испытал испуг.

Гребни цвета мела

На вершинах волн не смогут нас испугать,

В шторм выходим смело:

Стихия - ничто, коль есть желанье воевать.

Облака по небу мчатся,

Волны бьют о борт,

Пусть враги боятся,

Мы покидаем фьорд.

Вера цвета крови

Гонит нас снова на поле битв,

В бою погибший воин

В Вальгалле будет вечно весел и сыт.

Ярость цвета снега

Дает нам сил жить и умирать.

Мы под южным небом.

Мы пришли побеждать.

Облака по небу мчатся,

Волны бьют о борт,

Пусть враги боятся,

Мы покидаем фьорд.

Последний припев был подхвачен всем домом, не исключая и женщин и Киано, проиграв последние ноты, выпустил шестиструнный, незнакомый ему инструмент, на котором впрочем, играть было довольно легко.

Пирующие молчали - запоминая песню и лишь потом раздались крики похвалы певцу, а Иррейн так и силился понять, как Киано мог написать стихи и когда он успел это сделать.

- Ты сделал нам еще более чудесный подарок, чем светящиеся корабли, карэ Киано, - восхитился Бьерн, - никто из сидов не пел нам песен в этой усадьбе, мои скальды запомнят и запишут этот день. Отличная песня, для того чтобы петь ее на корабле.

- А как называется твой корабль, карэ Бьерн? - подхватил киано горское словечко, означающее "друг, родич".

- Наш то? Или Рагнаров? Наш, как раз тридцативесельник, "Сокол моря", а Рагнаров зовется "Бурекрушитель", он только в прошлую весну на воду спущен.

- Отлично! - развеселился Киано, - просто великолепное название. Правда, Ирне?

Иррейн всего лишь загадочно улыбнулся, значит это судьба, надо же, Киано был прав относительно его имени, никакое не оборотническое, просто имя, что дается кораблю. Интересно будет завтра посмотреть на тезку.

- Моего любимого, - спокойно выговорил это слово Киано, в присутствии полусотни северных воинов, что относились к мужеложцам как к преступникам, - зовут Соколом Моря, на нашем языке это звучит как Иррейн. Значит так и назначено не нами, Бьерн. Что говорят твои годи?

Бьерн едва успел переварить новость о том, что древнего молчаливого сида, что сидит рядом с Киа, зовут так же как и его корабль, как пришлось отвечать на вопрос, о котором он хотел поговорить завтра.

- Говорят, что нас ждет удача, я теперь верю в это окончательно, вас привели сами боги, а особенно тебя, карэ Иррейн, ты пойдешь только на моем корабле.

- Я могу тебе помочь, ярл Бьерн и твоим мастерам завтра, я две тысячи лет водил парусники по морям и делал их. - Иррейн добавил последнюю каплю меда в восторг ярла.

- Ну да..теперь держись, дорвался. - не мог удержаться Киано.

- Ты вообще молчи и не забудь взять побольше полотняных мешочков и трав, укачает ведь. - не остался в долгу эльф.

- У тебя новый меч, карэ. Даже парный, один у тебя, другой у Иррейна. Старая работа. - разговор неизбежно скатился в оружие.

- Он не то, чтобы новый, но да, трофейный, у меня большая просьба, Бьерн, если что-то произойдет, клинки должны вернуться в клан, как угодно и не по одному. Я прошу.

- Будем верить, что ничего не произойдет. Но я запомню твои слова.

- Спасибо. Еще из оружия у нас ножей несчитано, чеканы, сулицы, но и остальное, что надо. Щитов, правда немного, но у нас их мало кто пользует. Никак не могу приучить.

- Щитов у нас найдется достаточно, не беспокойся. Надо заканчивать пир, завтра рано вставать. Будем выводить корабль и ждать Рагнара. Он уже где-то на подходе. Твоих сидов разместят в воинском доме, а для тебя и Иррейна есть горница.

- Благодарю, ярл Бьерн, за пир и за горницу.

- А почему за горницу, сердце мое? - спросил Иррейн, когда их проводили в комнатку.

- А ты не догадываешься? Они живут все вместе. В этом доме женатые и дети, во втором - воины, те кто без семьи. Они спят на тех лавках, на которых мы сидели. И то, что нам с тобой отвели отдельную горницу, это очень большая честь и услуга. Кто-то из тех, кто живет в ней, будет сегодня спать в общем зале. Я переживал за это...

- За что?

- Ирне, что с тобой? Для северян те, кто живет с мужчиной и делит с ним постель - преступники, которых убивают сразу, а не сидят с ними за одним столом. Но мы то древние, и мало ли как у нас устроено и разрешено. Бьерн отлично знает, что мы с тобой дружим крепкой мужской дружбой, и тем не менее, ни он, ни его люди не выказали недовольства. Но на корабле нам придется быть скромней, - вздохнул Киа, и Бьерн это знает, - считай это нам подарком. Он отлично знает, чем ты тут сейчас будем заниматься.

- Ну тогда я им воспользуюсь, - решил Иррейн, расшнуровывая рубаху на Киа, - мы будем заниматься всем, чем захотим. Кстати, ты никогда не сочинял песен, я не слышал от тебя ничего кроме тех, что известны.

- А никто и не просил и спрашивал раньше. А тут просто так сложилось. Должен же я догонять тебя в искусствах – ты рисуешь, я пою.

- Ты чудно поешь, кончай с наемническими песнями. Такие тебе идут больше – пальцы Иррейна огладили восьмиконечную звезду, новый синий знак на плече Киано. Этут татуировку оборотень сделал совсем недавно, почти сразу же после того, как пришел в себя после ритуала. Та, старая, грифон Нерги, так и осталась на предплечье левой руки, лишь потускнев самую малость, а знак древнего эльфийского рода, из-за которого по легенде эльфы были изгнаны с Граней – он разместил на правой. Среди эльфов Запада, если бы они увидели этот знак на наследнике Серебряной нити, хватило бы разговоров еще на годы – род изгнанника считался проклятым, а знак его сулил несчастья и гнев Хранителей. Иррейн долго молчал, когда впервые увидел плечо оборотня, украшенное таким рисунком, потом только вздохнул. Что тут поделаешь?

Киано проснулся совсем ранним утром, хотя уснул тоже не сразу, щедро используя подарок Бьерна, и тем не менее, спать совсем не хотелось. Он оглядывал комнатку - тесную, как и большинство северных домов, берегущую тепло. Темные бревенчатые стены, мохнатое одеяло завешивающее стену на улицу, низкое ложе и сундук. Вскоре ему надоело это, а до рассвета оставалось еще время. Иррейн сладко спал, Киано не упустил случая и полюбоваться на него - как всегда, спокоен и обманчиво расслаблен, большое сильное тело прикрыто тонким одеялом, норовящим сползти с плеч.

Чем бы заняться? Грани - быстро пришло на ум Киано. В клане, в последнее время, он выходил только с провожатыми, исполняя приказ Тиннэха, которого, при всем своем недовольстве, ослушаться не решался. С Тэнне тоже было странно - можно было сколько угодно хамить, делать все наперекор, но у брата в характере существовала грань, переходить которую не смел даже Киано.