Узбекские народные сказки. Том 2 - Афзалов Мансур Иноятович - Страница 81

Казий заволновался, засуетился и говорит:

– Ваалейкум ассалам, дочь моя! Зачем пришла ко мне?

– У меня к вам жалоба есть, – отвечает жена царевича.

– Говори, дитя мое, какая у тебя жалоба? – спрашивает казий.

– Я дочь уста Алаведдина, который маслом торгует, и отец и мать меня очень любят. И потому, хоть и многие приходят меня сватать, отец и мать говорят им: «У нашей дочери голова плешивая, глаза у нее слепые, уши глухие, ноги больные, руки кривые, ничего она делать не может».

Сваты говорят: «Такую невесту нам не надо», – и уходят. А мать только шутит и говорит мне: «Я из тебя, доченька, себе под голову подушку сделаю». Я для виду смеюсь, а в душе у меня все горит. А знаете, у моего дяди есть сын. Плешивый такой, лодырь, грязнуля. И вот узнала я, что меня за него хотят замуж выдать. Поэтому и пришла к вам жаловаться.

– Сколько тебе лет, дочь моя? – спрашивает казий.

– Мне уж восемнадцать лет, господин казий! – отвечает жена царевича.

– Ай, ай, ай! – качает головой казий. – А по шариату девушек с двенадцати лет выдавать замуж можно. Ладно, я сам поговорю с твоим отцом.

– Поговорите, господин, поговорите, – просит жена царевича. – А чтоб вы не сомневались, посмотрите: вот какие у меня глаза, какое лицо, какие руки!

Приподняла она чачван и показалась казию.

Как увидел казий ее белые руки, ее ясное как месяц лицо, растерялся, задрожал, застонал и говорит:

– Дочь моя, я обязательно поговорю с вашим отцом, а кроме того, у меня и к вам есть просьба, выслушайте ее!

– Какая просьба? – спрашивает жена царевича.

– Хочу служить вам, всю жизнь свою вам отдать! – лепечет казий.

– Ну что ж, на это я согласна, – отвечает жена царевича. – Только я поставлю вам три условия. Первое условие – разведитесь с женой, потому что на втором месте быть я не согласна, во-вторых, запишите ваш дом и землю вашей нынешней жене, а третье условие – купите для меня хороший дом.

Казий согласился на все эти условия и поклялся их выполнить.

– До свидания! – сказала жена царевича, открыла дверь, а потом повернулась, засмеялась и говорит казию:

– Только смотрите, не передумайте после разговора с моим отцом!

– Нет, нет, – уверяет ее казий. – Что бы мне ни наговаривали про вас, никому не поверю. Сделаю все, как вы сказали.

Встал казий и пошел к жене в ичкари. Жена его с места поднялась, чтоб ему тюфячок постелить, а он ей и говорит:

– Знаешь, жена, развожусь с тобой, больше с тобой жить не буду.

– Ой, вай! – заголосила жена казия. – Что это вы говорите? Лучше б мне умереть на этом месте!

Сын казия тоже в ужас пришел:

– Что это вы, отец, надумали? – спрашивает.

– Развожусь с твоей матерью, дело решенное! – говорит ему казий.

Сейчас же он пошел к себе в канцелярию, заставил своих писарей написать бумагу о разводе. Потом казий сказал, чтобы они написали другую бумагу, что он свой дом и землю передает жене. Покончив с этими делами, казий позвал к себе торговца маслом уста Алаведдина. «Зачем я ему понадобился? – забеспокоился уста Алаведдин. – Наверно, торопить будет, чтобы я ему скорее долг отдал». Но казий встретил его с большим почетом, как близкого друга. Угощение перед ним поставил, а потом исподволь разговор завел:

– Уста Алаведдин, у меня к вам просьба есть.

«Ну вот, сейчас он у меня долги потребует», – думает Алаведдин, но, делать нечего, отвечает:

– Слушаю вас, господин. Я всегда готов вашу просьбу выполнить.

– Примите меня к себе в зятья! – говорит ему казий.

Уста остолбенел от удивления:

– Да что вы, господин, смеетесь надо мной, что ли? – говорит отец. – Да у моей несчастной дочки голова плешивая, ноги больные, глаза слепые, руки кривые, делать она ничего не может, несчастное она божье созданье…

А казий настаивает:

– А вот я на ней жениться решил, какая бы она ни была. А не отдашь ее за меня – тогда сейчас же возвращай мне мои деньги с процентами.

Уста Алаведдин ему тогда говорит:

– Только уж, господин, потом на меня не обижайтесь! – И согласился.

Казий на седьмом небе от радости и говорит:

– По рукам, значит! Вот тебе деньги на свадебный той.

И дал Алаведдину пятьсот золотых и долг простил.

Пришел уста Алаведдин домой и говорит жене:

– Жена, жена, нет у нашей дочери дворца, зато есть у нее счастье. Сам казий нашим зятем будет, вот и калым за невесту!

И показал жене пятьсот золотых, а потом рассказал все, что ему казий говорил.

Через несколько дней казий пир на весь город устроил. В последний вечер свадьбы два человека принесли в его дом носилки и поставили их перед казием. Удивился казий и думает: «Что это значит? Зачем это?» Вдруг видит – в носилках кто-то шевелится. Встал казий, подошел к носилкам, посмотрел, а там девушка-калека лежит, не поймешь даже, где у нее брови, где глаза. Испугался казий, выбежал из комнаты, уста Алаведдина позвал и кричит ему:

– Забирай свою дочь и вон убирайся!

Уста Алаведдин ему говорит:

– Так вот какая цена вашему слову! Я же вам говорил, какая она у меня. А теперь уж ничего не поделаешь, берите ее!

Тут казий стал просить-молить уста, чтобы тот назад свою дочь взял, дал ему еще пятьсот золотых, и, наконец, невесту обратно к отцу отправили. Весть об этом по всему городу разнеслась. Услышал про эту свадьбу и тесть царевича. Пришел он домой и рассказывает:

– Слышали новость? Казия какая-то девушка на посмешище выставила. Вот чудеса!

Дочь его спрашивает:

– Скажите, отец, а за что это казий на вас зуб имеет?

– Да он как-то сватов к тебе присылал, а я ему отказал. С тех пор он все на меня злится. Ну, теперь у людей к нему и на грош уважения не осталось, – говорит ей отец.

Тут девушка ему все рассказала – и про то, кто этот пришлый юноша, и как он в их город пришел, и как они полюбили друг друга, и как его казий обманул, и как она казию за это отплатила.

Отец ей говорит:

– Что ж, дочь моя! Такого мужа мы тебе и желали. Живите дружно до старости.

Так юноша и девушка достигли исполнения своих желаний.

Перевод А. Мордвилко.

ДВА ДУРАКА

На улице около мечети сидели два приятеля. Мимо проезжал всадник. Поравнявшись с ними, он поздоровался. Оба они ответили ему на приветствие.

Когда всадник отъехал немного, приятели заспорили.

– Почему ты ответил на его приветствие? Ведь он со мной поздоровался! – сказал один другому. – Да нет же, он поздоровался со мной, – возразил ему другой. Спорили-спорили приятели и наконец решили спросить всадника, кому он поклонился, но тот отъехал уже далеко. Тогда приятели бросились вдогонку. Запыхавшись от быстрого бега, они остановили всадника среди дороги и, еле переводя дух, спросили в один голос:

– Скажите нам, с кем вы поздоровались?

«Вот дураки-то», – усмехнулся проезжий, а вслух сказал:

– Кто из вас дурак, с тем я и поздоровался. Тогда один из приятелей поспешно сказал;

– Я дурак.

– А вот я – дурак так дурак, совсем не такой, как он, – похвастался другой приятель.

Всадник, еле сдерживаясь от смеха, сказал:

– В таком случае расскажите мне, только по порядку, сначала один, что он за дурак, а потом другой.

И вот первый приятель начал рассказывать:

– Когда-то я был в школе учителем. Однажды дети, заглянув в корчагу с водой, увидели там свое отражение. Подбежав ко мне, они сказали: «Смотрите, господин учитель, какие-то мальчишки залезли в корчагу и испоганили воду». Я рассердился и пригрозил: «Вот я им сейчас задам. Пойду и отлуплю их, а вы караульте здесь. Если только кто-нибудь высунет голову из корчаги, налетайте на него и бейте». Подошел я к корчаге, посмотрел – сверху ничего не видно. Воды было мало, я засунул голову в отверстие, смотрел, смотрел – нет никого. Но как только я поднял голову, ребята налетели на меня и давай бить чем попало. Вот я все время теперь и думаю: «Дурак я, что не сказал тогда детям – «Ведь я же ваш учитель!»