Корабли времени - Бакстер Стивен М. - Страница 78

— Думаю, просто наши амбиции ограничивались Сферой. Мы раса библиотекарей, каталогизаторов, хранителей знания. У каждой расы свое предназначение. И, потом, ограниченные ресурсы Солнечной системы. У нас столько ушло вещества и энергии на построение кокона…

Останки Нового Лондона между тем на глазах становились дотлевающим музеем, в котором уже никто не жил. К тому же было нестерпимо жарко, расстегнул рубашку на груди.

Нево заерзал:

— Мне кажется, — промямлил он, — только что-то уж слишком быстро…

— Что такое?

Он не ответил. Нас вдруг обдало горячей волной, как из раскрытой духовки — такого нестерпимого зноя не бывало даже в палеоцене. Руины покинутого Лондона задрожали, становясь нереальными…

И затем, ярко, затмевая солнечный свет, город плеснул огнем в небеса!

21. Состояния нестабильности колебания

Пожирающий огонь поглотил нас на долю секунды — и снова жара — невыносимая жара запульсировала над Машиной Времени, и я закричал. Но к счастью — все это длилось мгновения — город лежал вокруг тонким слоем пепла. Разнесенный ветром.

Он исчез за миг в пожаре — древний, античный город с многовековой — и даже многотысячелетней историей. Первый Лондон оказался стерт с лица Земли. Тут же на арену борьбы за существование выступили новые формы жизни — какая-то зеленая слизь выступила из-под развалин — и вскоре я понял, что это зелень начинает завоевывать окрестности. Затем на берегу моря, поближе к воде и подальше от пепла, выступили карликовые деревья с кратким циклом существования. Новая жизнь пробивалась медленно, словно не спеша выбраться из небытия и первобытности. Вскоре все обволокло перламутровым туманом, заслонив Город на орбите вместе с его смутным сиянием.

— Вот оно как, — удивленно я пробормотал. — Короткая же судьба оказалась у колонии. Как думаешь, это не война? Огонь, через который мы пролетели, бушевал здесь несколько десятилетий, пока не испепелил все дотла.

— Это была не война, — буркнул Нево. — Но катастрофа, к которой человек, несомненно, приложил руку.

Странно. Деревья, появлявшиеся рядом, быстро отмирали, буквально на глазах. Они вспыхивали и сгорали как гигантские спички и в мгновение ока исчезали. И все вокруг земля покрывалась дымом, а потом под дымом перестал пробиваться зеленый ковер из трав и цветов.

Тем временем дымные облака становились все гуще и плотнее, понемногу заслонив им Луну и Солнце.

— Что это?

— Крах экосистемы, — отвечал морлок. — Перед тем как покинуть планету, твои друзья разрушили ее окончательно.

Меня сотрясал пронизывающий холод: словно все тепло из этого мира ушло через какую-то трещину. Сначала, после такой жары, это даже освежало, но когда мороз доходит до костей, это уже не радует.

— Мы проходим фазу избыточного насыщения кислородом, — сообщил Нево, — Дома, растения, трава, даже сырая древесина в таком состоянии легко воспламенимы. Но это не надолго. Этот тлишь переход к новому равновесию среды. Пока не совершится переход от нестабильности к равновесию экосистемы.

Температура повысилась — и окружающий воздух задышал прохладой ноября. Я застегнул рубашку и запахнул куртку. У меня в глазах зарябило — это мелькали хлопья снега покрывшего землю. Вскоре вся земная поверхность исчезла под коркой инея и льда, не сменяясь сезонами — мир стал незыблемой зимней пустыней.

Земля менялась на глазах. На западе, севере и юге лежал снег. Лишь на востоке палеоценовое море заметно отступило от берегов — на несколько миль. На берегу лежал тоже лед и выброшенные на берег айсберги. Солнце и бледно-зеленая Луна по-прежнему кружились на небосклоне, а в море посверкивали приближающиеся к берегам айсберги.

Нево съежился в комок, запустив длинные пальцы под мышки, чтобы отогреться. Ноги он тоже поджал под себя, став похожим на пассажира в зале ожидания на занесенном снегом вокзале. Я тронул его плечо — оно было ледяное. Шерсть у него встала дыбом, и сам он нахохлился как птица.

— Ничего, Нево, — пытался я приободрить морлока. — Мы ведь уже проходили через ледниковые периоды и длиннее этого — и выжили. Сейчас за пару секунд мы проносимся через тысячелетие. Так что скоро мы неизбежно перенесемся в лето.

— Ты не понял, — простучал зубами морлок.

— Что?

— Это не ледниковый период. Этот уже другое будущее. Оледенение земли вызвано нарушением экосистемы и механизма ее регуляции. — он закрыл глаза.

— Эй, не спи на морозе! Что такое? Сколько это может продлиться?

Но он не отвечал.

Я уселся в такой же позе снегиря, пытаясь сохранить остатки тепла. Когти холода все глубже проникали, впивались в кожу Землю, и лед нарастал на ней слоями, век за веком, прибывая прямо на глазах, как вода. Небо над головой очистилось, и Солнце снова стало ярким, но уже не согревало — видимо это было связано с какими-то изменениями в атмосфере, которая уже не сохраняла тепло. Земля уже была не приспособлена для проживания человека. Небесный город висел на орбите, по-прежнему сияющий и недостижимый. В небе была жизнь, но на земле ее не было.

Через миллион лет я стал подозревать страшную правду.

— Нево, — обратился я к морлоку, — Но этот же никогда не кончится — этот ледниковый период.

Он отвернулся и что-то пробормотал.

— Что? — склонился я к нему. — Что ты сказал?

Глаза его были закрыты, и он не подавал признаков жизни. То есть, был в полностью бесчувственном состоянии. Видимо, это было нечто спячки — если морлоки к ней способны. Или же просто замерзал.

Тогда я ухватил его и оторвал от скамьи. Я положил его на деревянный настил Машины времени, лег рядом и прижался, пытаясь сохранить тепло. Это было все равно, что лежать с замороженной тушей в лавке мясника, и у меня снова стали всплывать нехорошие мысли о морлоках. Однако я снес и это, преодолел первое чувство отвращения к холоду, надеясь вдохнуть в него жизнь на еще неизвестно какое время — поскольку будущее пока вырисовывалось бесперспективное. Я растирал его, разговаривал с ним, дышал в лицо, отогревая — и наконец-таки он очнулся.

— Расскажи-ка мне подробнее о климатическом дисбалансе, — попросил я, стуча зубами.

— А смысл? — пробормотал он. — Твои друзья из нового человечества погубили нас. Мы обогнали их во времени — но что толку — земля непригодна для жизни.

— Смысл в том, что я должен хотя бы знать, из-за чего погибну.

После настоятельных уговоров морлок наконец сдался. Он рассказал, что земная атмосфера — подвижна. По своей сути. У нее есть всего два стабильных состояния. И ни одно из них не может поддерживать жизнь на Земле. Как только атмосфера перестает колебаться между этими двумя гранями, она становится непригодной для жизни.

— И все же не понимаю. Если атмосфера непригодна для жизни, откуда воздух, которым мы дышим вот уже несколько миллионов лет?

Он поведал мине, что атмосфера эволюционирует под воздействием самой жизни.

— Есть баланс — атмосферных газов, температуры и давления — который идеален для жизни. Так работает жизнь — громадными бессознательными циклами, каждый задействует биллионы слепо работающих организмов по производству тех или иных газов — чтобы поддерживать этот баланс.

Но этот баланс нестабилен. Видишь? Это как карандаш, поставленный на острие — падает от малейшего прикосновения. — Он покрутил головой. Мы, морлоки, выяснили, что вы опасно вмешались в циклы жизнедеятельности, что вы испортили важнейшие механизмы баланса в природе, и что ваше новое поколение Новых людей — этаких космических героев — не восприняло ни одного урока из истории.

— Расскажи мне об этих двух стабильностях, морлок, — похоже, скоро нас ждет одна из них!

В первом из этих летально-стабильных состояний, как поведал Нево, сжигается земная поверхность, атмосфера мутнеет от дыма и испарений и наступает парниковый эффект — нечто подобное произошло на Венере. Солнечная энергия аккумулируется и получается сверхвысокая температура. Поверхность земли обнажается и раскаляется докрасна. И в небе из-за непроницаемого слоя облаков уже не видно ни солнца, ни звезд, ни планет.