Экспансия – III - Семенов Юлиан Семенович - Страница 74

Кристина взметнулась с кровати; сердце бешено заколотилось: это Пол; он бросил все, к черту эти игры, и прилетел к ней, я же знаю его, господи! А я спросонья, надо бы наложить тон, ладно, после, я не стану включать свет в прихожей, он не заметит, какая я дурнушка, господи, вот счастье-то, он, любовь моя, здесь…

— Пол?!

— Я привез вам книги от сестры, — тихо, едва слышно ответил низкий голос; слова того пароля, который дал ей Роумэн в ночь перед их «разрывом». — Извините, что без звонка…

Кристина почувствовала ватную усталость, отворила дверь и включила свет: на пороге стоял громадноростый парень, стриженный «под бокс», с перебитым носом, в типично американском костюме и коротеньком белом плаще.

— Джек Эр, — одними губами сказал он. — Привет от Пола, мне сообщили, что я вам нужен, вот я и прилетел.

— А он?!

— Он делает свое дело, мэм. И делает его хорошо, — по-прежнему шепотом ответил Эр. — Если бы вы позволили мне помыть лицо — я не спал полтора суток — и дали кофе перед тем, как я отправлюсь искать отель в этом чертовом городе, был бы вам весьма признателен…

— Сейчас я пушу воду в ванну… Скажите, что Пол? Как он выглядит? Хотите есть? Он, правда, здоров? У меня есть яйца и сыр. Он ничего не написал мне? Раздевайтесь, Джек, я вас таким и представляла. Пол говорил, что вы очень сильный и добрый. Хотите, пожарю сыр? Это невероятно вкусно, — она металась по квартире, вновь испытывая поющее чувство счастья, почти такое же, как было в те дни, когда они с Полом поселились у Спарков; в

Джеке Эре она почувствовала того, кто еще три дня назад видел Роумэна, говорил с ним, пожимал его руку, нес на себе отпечаток того тепла и нежности, которые постоянно излучал Пол. — Вы любите очень горячую ванну? Или предпочитаете полухолодную, как мы, скандинавы, живущие в этом чертовом городе?

Джек Эр снял ботинки, открыл свой плоский чемодан, достал из него наушники и какой-то странный прибор с индикатором, показал жестом, чтобы Криста продолжала говорить, а сам начал обследовать отдушины, штепсели, телефон; удовлетворенно кивнув, сказал громко и не таясь:

— У вас чисто. Подслушки вроде бы нет, так что могу ответить: мистера Роумэна я не видел, мэм. Я получил указание вылететь к вам от его друзей.

— От Спарков?

— Мэм, поскольку я обучался в Федеральном бюро расследований и был его агентом, я никогда не открываю имен моих контактов.

— Кого, кого? — не поняла Кристина.

— «Контакт» на жаргоне ФБР означает человека, с которым я поддерживаю конспиративную связь в интересах той или иной комбинации, мэм.

— Перестаньте вы называть меня дурацкой «мэм»! Я себя чувствую старухой в кринолинах.

— Простите, мэм, а как я должен обращаться? Миссис Роумэн? Или вы взяли девичью фамилию после развода?

— Вы это серьезно? — Кристина резко обернулась, бросив Эру полотенце и простыню. — Кто вам сказал об этом?

— Мой контакт.

— Он идиот, этот ваш контакт! Вы что, не понимаете, что развод — пустая формальность?!

— Если вы и впредь будете так говорить даже в чистой квартире, рискуете оказаться вдовой, мэм.

Кристина стремительно оглядела стены, потолки, двери; во взгляде ее появилась растерянность:

— Да что вы такое говорите?! Как можно?!

— Нужно, мэм. Ваш адвокат не умер в Мюнхене, как это написано в телеграмме. Его убили.

— Как?!

— За этим я и отправляюсь в Мюнхен, мэм… Однако я прибыл сюда, — с вашего позволения, я частный детектив, хозяин фирмы «Прайвет инвистигэшн Джек Эр лимитэд», — чтобы выяснить, кто из мужчин вас ныне окружает… И сделано это по просьбе вашего мужа… Или, точнее сказать, бывшего мужа. Мистера Пола Эс. Роумэна…

— Слушайте, идите купайтесь, а? — сказала Кристина устало. — Плещитесь, мойтесь, жаль, у меня нет целлулоидных игрушек, вы похожи на младенца с кольтом…

— Не сердитесь, мэм. Я делаю мое дело, вы — свое. Чем лучше каждый из нас будет заниматься своим делом, тем большую пользу принесем тому, чему служим.

…Из ванны Джек Эр вышел свежим и еще более юным, хотя подбородок и щеки были покрыты рыжей щетиной.

— Я не взял с собой станок, — заметил он. — Таскать бритву — плохая примета. Я не шокирую вас тем, что не брит?

— Меня зовут Кристина.

— Я знаю, мэм. Вы для меня объект. А не Кристина. Я должен оказывать вам протекцию. И расследовать то дело, которое показалось вам знаком тревоги.

— Да что вы говорите, как заводная игрушка, черт побери?! Садитесь к столу, яичница и сыр стынут.

— Я как раз люблю холодную еду, мэм. Это не разрушает желудок и кишечник. Люди, употребляющие горячую еду, рискуют заработать язву.

И тут Криста, наконец, рассмеялась; смех ее был вымученным, но она просто не могла не смеяться, — такой Эр может довести до сумасшествия, не говорит, а изрекает, наверное, читает только справочники, да и то в популярном издании, где об учении Вольтера и Конфуция все сказано на одной странице.

— Нет, нет, — продолжил между тем Джек Эр, набросившись на яичницу, — это не выдумка. И не досужие разговоры бабушек. Я проходил курс судебной медицины. Мы ездили на вскрытия. А я сам резал трупы скальпелем. Интересное занятие. Необходимо пройти каждому сыщику…

— Доешьте сначала, Джек, а после говорите о трупах. Даже мне делается плохо, а вы еще при этом уплетаете за обе щеки, как можно?

— Детектив с плохими нервами — это не детектив, мэм.

— Но если вместо нервов у него веревки — это тоже не подарок.

— А вы знаете, что нервы не имеют ни вен, ни артерий? — поинтересовался Эр, подбирая хлебом остатки яичницы с большой тарелки. — Моя ма… — продолжил он и вдруг осекся. Дурашка, застеснялся слова «мама», поняла Криста, играет во взрослого; как можно верить такому юнцу?! Все же Пол порою ставит совершенно не на тех, на кого следовало бы.

— Так что мама? — помогла ему Кристина.

— Моя мама, — Эр благодарно улыбнулся ей и принялся за жареный сыр, — была убеждена, что нервы проходят через сухожилия. Старшее поколение достаточно темное. Прогресс движут молодые силы.

— Ох, господи, — вздохнула Кристина. — Любите большую подушку? Или спите на думке, как грудные?

— На думке, мэм. А вообще-то последнее время я сплю на деревянном подносе. Очень тренирует шейные позвонки. Если у вас нет деревянного блюда, можно употребить кухонную доску… Вы решитесь оставить у себя холостого мужчину?

— Я спою баюшки «холостому мужчине». И покачаю кроватку, чтобы не плакал.

— Сыр был дьявольски вкусным, мэм. Теперь о колыбельных песнях. Я их очень люблю. Но засыпать можно и без них. Знаете как? Надо лечь головой на деревянное блюдо. Резко, пальцами, опустить веки на глазные яблоки. Приказать себе: «спать!» И через три минуты вы заснете. Только перед этим надо погулять десять минут. Вы не покажете мне, куда лучше идти? Я боюсь заблудиться. У вас слишком узенькие улочки. И все одинаковые…

На улице, отвернувшись от Кристины, он тщательно высморкался, заметил, что здешнее небо отлично от германского: там даже в звездах заметна какая-то заданная аккуратность.

— Откуда вам знать, какие звезды в Германии? — усмехнулась Кристина.

— Меня там расстреливали, мэм. В концентрационном лагере. Куда я попал тяжелораненым.

Кристина резко обернулась:

— Но вы же такой молоденький!

— Я младше вас всего на три года, семь месяцев и двенадцать дней, мэм… А теперь по делу: хотя квартира у вас чистая, но я все же побаиваюсь говорить в закрытых помещениях. О главном. На улице спокойней. Особенно если за тобою никто не топает. Скажите, у вас есть лицензия на управление яхтой?

— Нет. Пока нет. А что?

Джек Эр, словно бы не услышав ее вопроса, продолжил:

— Это долго — получить ее?

— Не знаю… Видимо, нет… А что?

— Вы ужасно нетерпеливы, мэм. Пожалуйста, следите за собою. Это не просьба. И не совет. Это указание. Мистер Пол Эс. Роумэн находится под неусыпным и постоянным наблюдением его бывшего босса…

— Макайра?