Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941 - Семиряга Михаил Иванович - Страница 42

42

Дискуссия вокруг катынского вопроса с небольшими перерывами продолжалась и в последующие годы, вплоть до сегодняшнего дня. Так, в Польше предпринимались попытки провести неофициальное расследование катынского дела. Как сообщила в феврале 1948 г. шведская газета «Дагенс ньюхетер», краковский прокурор Р. Мартини в начале 1947 г. представил доклад Министерству юстиции, в котором подтверждалась немецкая версия о виновности органов НКВД. Через некоторое время он был убит при невыясненных обстоятельствах[353].

В 1982 г. был осужден польский гражданин Р. Шереметьев за то, что он и его друзья отправили на проходившую тогда в Мадриде конференцию по сотрудничеству в Европе информацию, в которой критиковали польское правительство за пассивность и необъективность в расследовании катынского дела[354]. Анонимные лица звонили и угрожали расправой Божене Лоек – активистке неформальной организации «Катынские семьи». В 1989 г. был убит ксендз Недзеляк, и поныне печать связывает это преступление с разоблачительной деятельностью ксендза по Катыни[355].

Руководство Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) и польское правительство до 1956 г. безоговорочно поддерживали версию Комиссии Н. Н. Бурденко. После кровавых событий 1956 г. о катынском злодеянии в Польше вообще молчали, т. к. считали, что Советский Союз может расценить это как недружественный акт. Однако ряд польских историков, объективно исследовавших это злодеяние, неизменно приходили к выводу о виновности в нем советских органов НКВД.

Как стало известно из недавно опубликованной книги (интервью-исповеди бывшего в 1970–1980 гг. первого секретаря ЦК ПОРП Эд. Герека), в начале 70-х годов он впервые обратился к Брежневу с целью выяснить катынское дело. Тот, не зная его истоков, проявил к нему живой интерес, но ничего не предпринял по существу. Через 2 года Герек говорил на эту тему и с Громыко. Однако в обстановке постепенной реабилитации Сталина тот ответил, что «точка зрения советской стороны по этому вопросу уже высказана и ему, в сущности, нечего добавить».

Прошло некоторое время, и советским послом в Варшаву вместо А. А. Аристова был назначен С. Т. Пилотович, который по просьбе Герека уже серьезно заинтересовался этой проблемой, поскольку она мешала развитию нормальных отношений между СССР и Польшей, и обещал через руководство МИД посодействовать ее решению. Однако министр не только ничего не предпринял, но, наоборот, по мнению Герека, отозвал посла в Москву, так как считал неуместным вмешательство в это деликатное дело. Позже Пилотович погиб в результате несчастного случая[356].

2. Общая боль

В настоящее время проблема Катыни привлекает особое внимание польской общественности. Со второй половины 80-х годов ряд интересных статей был опубликован в журналах «Возрождение», «Войсковый пшегленд гисторычны» и в некоторых других[357]. Из монографических работ польских историков по Катыни видное место занимает труд проф. Ч. Мадайчика «Катынская драма»[358]. Всего же катынская библиография с апреля 1943 г. по сентябрь 1989 г., по неполным подсчетам польских историков, во всем мире содержит 635 наименований[359].

Активную деятельность развернули и общественные организации Польши. В апреле 1989 г. была создана неформальная организация «Катынские семьи», в которую входили родственники жертв Катыни. В октябре 1989 г. конституировался Независимый исторический комитет по расследованию катынского преступления («Катынский комитет»). Он объединяет историков, юристов и других представителей польской интеллигенции. Сотрудники Военно-исторического института в Варшаве готовят биографическую справку на узников лагеря в Козельске («Катынскую эпитафию»). Общественные организации требуют установить точное количество польских военнопленных в СССР, выяснить судьбу других тысяч польских офицеров, которые не были направлены в Катынь, но и не вернулись на родину, выступают за установление в Варшаве памятника жертвам Катыни. Родственники погибших требуют от советского правительства компенсации.

Один из немногих оставшихся в живых заключенных Козельского лагеря ксендз Пешковский намерен на свои средства построить в Катыни костел и жить при нем, чтобы рассказывать всем о случившейся здесь трагедии, молиться и до конца своих дней быть хранителем этого мемориала[360].

Польские историки, проживающие в Лондоне, провели после окончания войны определенную работу по установлению общего количества жертв Катыни. Первое издание такого списка вышло в Лондоне в 1949 г. В 1982 г. в четвертом издании содержатся фамилии около 15 тыс. польских офицеров, погибших в разных лагерях Советского Союза. В частности, установлено, что из лагерей Козельска, Осташкова и Старобельска спаслись лишь 450 человек, которые еще до эвакуации в Катынь были переведены в лагерь Грязовец. В сентябре 1941 г. здесь их застала амнистия и 280 человек вступили в формировавшуюся тогда в СССР польскую армию генерала Андерса[361].

Что же касается советской общественности, то она длительное время совершенно не была информирована о том, что же на самом деле произошло в Катыни. Органы КГБ саботировали выяснение истины, не предоставляли историкам и публицистам соответствующих документов. А некоторые органы печати до сих пор продолжают навязывать выводы и оценки, содержавшиеся в фальсифицированном сообщении Комиссии Н. Н. Бурденко[362]. Жителям находившихся рядом с Катынью деревень было запрещено давать какие-либо сведения о событиях 1940 года. Местный житель И. Кривозерцев, который весной 1943 г. давал немцам наиболее убедительные показания против НКВД, позже, опасаясь репрессий со стороны советских властей, бежал вместе с немецкими войсками. После войны, сменив фамилию, он оказался в Лондоне. В октябре 1947 г., когда на Нюрнбергском процессе продолжалось обсуждение катынского преступления, Кривозерцев был найден повешенным[363].

Польский исследователь А. Л. Щесняк ссылается на следующий рассказ украинского правозащитника С. Караванского, который в 60-е годы находился во Владимирской тюрьме. Ему стало известно, что в одной из камер отбывал пожизненное заключение лесник из Катыни по фамилии Андреев. Вместе с женой Андреев был осужден за то, что в 1943 г. дал показания немецкой комиссии в пользу версии об ответственности НКВД за катынское преступление. Запись рассказа Андреева была изъята у Караванского при обыске, в результате чего он получил дополнительный срок[364].

С трудностями встретились и некоторые советские журналисты, попытавшиеся внести свою лепту в раскрытие «тайны Катынского леса». Так, на протяжении многих месяцев, начиная с мая 1988 г., редакция «Московских новостей» вела журналистское расследование катынского преступления. К сожалению, оно не получило поддержки тех советских органов, и в первую очередь КГБ, которые должны были быть также заинтересованы в постижении истины о Катыни. По свидетельству журналиста «Московских новостей» Г. Жаворонкова, ему мешали сотрудники УКГБ по Смоленской области, они запугивали карами местных жителей – очевидцев преступления в Катыни – за их рассказы[365].

вернуться

353

См.: Dagens Nyheter. 13.2.1948; Szczesniak A.-L. Katyn. Relacje, wspomnienia… Str. 12.

вернуться

354

См.: Московские новости. 1990. 13 мая.

вернуться

355

См. там же.

вернуться

356

См.: Rolicki J. Edward Gierek: Prerwane dekada. W-wa, 1990. Str. 160–161.

вернуться

357

См.: Odrodzenie. 1989. No 7. Str. 37; Preglad powszechny. 1989. No 5; WPH. 1989. No 4.

вернуться

358

См.: Madajczyk Cz. Dramat katynski. W-wa, 1989.

вернуться

359

См.: Bibliografia katynska. Оpr. M.Herz.//WPH. 1989. No 4. Str. 235, 237–263.

вернуться

360

См.: Московские новости. 1990. 13 мая.

вернуться

361

См.: Lista katynska. Jency obozow Kozelsk, Ostaszkow, Starobielsk. Zaginieni w Rosji Sowieckej. Орr. Ad. Moszynski. L., 1982. Str. 7.

вернуться

362

См.: Военно-исторический журнал. 1982. № 2. С. 67–73; 1990. № II. C. 27–34: 1990. № 12. C. 30–44.

вернуться

363

См.: Новое время. 1990. 13 апреля. С. 38.

вернуться

364

См.: Szczesniak A.-L. Katyn Relacje, wspomnienia. publicystyka. Str. 11–13.

вернуться

365

См.: Московские новости. 1990. 22 апреля.