Энциклопедия шокирующих истин - Гитин Валерий Григорьевич - Страница 69

69

Зв этим сухим и лаконичным определением толкового словаря скрывается целый мир, наполненный многомиллионным конгломератом героев и трусов, мудрецов и глупцов, благородных героев и негодяев-антигероев, святош и развратников, беспечных баловней фортуны и отчаявшихся неудачников — всех тех, кого так или иначе называют сильным полом»…

Если ставить перед собой весьма трудную и едва ли благодарную задачу создания собирательного образа мужчины, то прежде всего следовало бы тщательно отобрать те штрихи, которые можно было бы признать характерными и типичными для большинства представителей этого природного начала.

Нас время учило: живи по-походному, дверь отворя… Товарищ мужчина, а все же заманчива должность твоя: всегда ты в походе, и только одно отрывает от сна: чего ж мы уходим, когда над землею бушует весна?

Булат Окуджава

Детское время цивилизации. Подбадривающая себя злобным воем толпа одетых в звериные шкуры охотников, окружив мамонта на опушке леса, забрасывает его дротиками и камнями. Несчастное травоядное уступает натиску алчных и изобретательных хищников, и вскоре они возвращаются в стойбище, сгибаясь под тяжестью еще теплого мяса и безмерно гордясь одержанной победой.

Так, пожалуй, зарождалось то свойство характера, которое впоследствии получило название — «мужское начало».

Тогда, в доисторической древности, и состоялось распределения основных ролей: женщина — мать и хранительница домашнего очага, мужчина — охотник и воин.

Перед мужчиной стояла задача добыть необходимые средстве существования рода или племени, а также защитить свой род от агрессии как со стороны четвероногих, так и двуногих конкурентов' хищников.

Скудость индивидуальных возможностей заставила мужчину стре-миться к объединению с другими воинами-охотниками. Деятельность, в составе большой группы, с одной стороны, придавала ему больше уверенности в себе и в собственных силах, с другой же — тормозила естественный отбор сильнейших, тем самым препятствуя процесу совершенствования человека как вида.

Одним лишь фактом своей принадлежности к организованной массе человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. Будучи единичным, он был, может быть, образованным индивидом, а в массе он — варвар, т. е. существо, обусловленное первичными позывами. Он обладает спонтанностью, порывистостью, дикостью, а также и энтузиазмом и героизмом примитивных существ.

Густав Ле Бон

Когда, наконец, человечество дождется эпох, в дни которых ложно понятая мужественность не будет превращать мужчину в свирепого захватчика, в кичащегося своей грубостью драчуна, в помесь индюка с тигром?

Даниил Андреев

Пусть вороны гибель вещали И кони топтали жнивье, Мужскими считались вещами Кольчуга, седло и копье. Во время военной кручины В полях, в ковылях, на снегу Мужчины, Мужчины, Мужчины Пути заступали врагу.

Владимир Солоухин

Но ведь «враг» тоже состоял из мужчин, а кроме того, мужское стремление к добыче и конкурентной борьбе постоянно меняло роли нападающей и обороняющейся сторон.

Правда, если заглянуть в учебник истории любой страны, то там «свои» мужчины на протяжении веков только и делали, что оборонялись от агрессивных полчищ «чужих». В действительности же ни одна из сторон не упускала случая захватить то, что плохо лежит, или продемонстрировать свое разбойное молодечество.

Легкомысленный красавец Парис похищает у спартанского царя Менелая его жену — прекрасную Елену…

Казалось бы, что в том событии такого важного, что могло бы вызвать многолетнюю и кровопролитную войну? И греки отлично понимали, что сам факт того, что супруга одного из их провинциальных царей оказалась коварной шлюхой, — еще не повод к войне. Как повествует древний эпос, «Многие герои решили отправиться в поход; одни из них потому, что сделать это обязывала их данная клятва, другие потому, что велика была их жажда военных подвигов…» Последнее, пожалуй, и было основной причиной отправки под Трою 1186 боевых кораблей, как сообщал в свое время Гомер.

Был бы повод, а причина поиграть мускулами и побряцать оружием у мужчины всегда отыщется…

Вы говорите, что благая цель освящает даже войну? Я же говорю вам, что благо войны освящает всякую цель…

Что хорошо? спрашиваете вы. Хорошо быть храбрым. Предоставьте маленьким девочкам говорить: «быть добрым — вот что мило и в то же время трогательно».

Фридрих Ницше. Так говорил Заратустра

Весьма непросто бывает подчас найти аргументированные причины большинства войн, которые вел Юлий Цезарь. В основном им руководило стремление к самоутверждению и к укреплению своего влияния в Риме. Например, завоевав Египет, он, как отмечал Светоний, «отдал египетское царство Клеопатре и ее младшему брату, не решаясь обратить его в провинцию, чтобы какой-нибудь предприимчивый наместник не смог опереться на него для новых смут». При этом историк особо подчеркивает массовый героизм легионеров Цезаря, который, собственно, можно рассматривать как некую вещь в себе.

Жизнь коротка, но слава может быть вечной.

Марк Тулий Цицерон

Это изречение не раз повторял Наполеон, который, начиная военную операцию в Египте, обратился к своему отряду со следующими словами:

«Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с вершин этих пирамид!»

И эти слова явились достаточно веским аргументом, если судить по мужеству, стойкости и боевому азарту наполеоновских солдат, проявленными ими в этом походе.

Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарский, С вами век мне золотой!

Денис Давыдов

Будьте такими, чей взор всегда ищет врага — своего врага.

И у некоторых из вас сквозит ненависть с первого взгляда.

Фридрих Ницше

У прирожденных воинов нетрудно проследить установку на разрушение, которая неизбежно реализуется при стечении разрешающих обстоятельств. Этих людей очень высоко ценят лидеры радикальных политических партий, главари террористических организаций и воинские начальники. Они, эти люди, не только исполнительны и храбры в экстремальных ситуациях, но еще и необычайно инициативны при выполнении боевого приказа. Прирожденный воин получает огромное удовлетворение от совершенного — по приказу убийства, оставив на дне своего вещмешка такие понятия, как совесть, грех или закон возмездия за причиненное зло. Приказ открывает заслонку котла, где клокочет и томится в поисках реализации природная жестокость.

Боевой приказ легализует самые темные наклонности мужчины, бросая им такое, казалась бы, безобидное и такое страшное по вызываемым им последствиям слово — «можно»…

…Ночной штурм. Весь город в огне. «На три дня отдаю город солдатам на разграбление!». Ворвались. Кровь и огонь. У бочек с вином выбиваются донья. Кровь и вино на улицах. О, как были веселы эти пиры на развалинах! Женщин — обнаженных, прекрасных, плачущих — тащили за волосы. Жалости не было. Они были сладкой добычей победителей-храбрецов!

По ночам горели дома, и дул ветер, и от ветра качались тела на виселицах, и над ними кричали вороны. А под виселицами горели костры и пировали победители…