Невеста севера (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 9

— Я хочу, чтобы он не вернулся, — сказала она мне в один из зимних вечеров, когда мы укладывались спать, — Пусть морской хозяин заберет его к себе.

Я посмотрела на нее недоуменно.

— Как ты можешь так говорить?! — возмутилась я, когда до меня дошел смысл слов, сказанных Айге. Я не узнавала свою добрую ласковую сестру, которая никогда бы не пожелала смерти даже врагу, а тут жених.

Айге отвернулась от меня и промолчала. Я тоже не хотела говорить с ней, после таких слов и стала только усерднее молиться о возвращении вождя.

В один из морозных дней, когда выдалась солнечная ясная погода, Кокча позвал меня с собой. Он забежал в дом, оббивая снег с сапог на пороге.

— Данка! — позвал он.

Я вышла из зала. В моих руках была тряпка, на голове старый ношеный платок и платье, отданное мне одной из женщин, потому что своих я не привезла из дому. Мои вещи, тщательно выстиранные сушились на солнце во дворе.

— Чего тебе? — спросила я.

— Пойдем, покажу кое-что, — сказал он.

Я покачала головой.

— У меня еще дел по горло, — сказала я и вернулась в зал. Кокча последовал за мной. Мы прошли в зал. Эйнар сидел за столом, натачивал свой меч. Я несколько раз подходила посмотреть на его оружие. Меч был огромный, тяжелый, из прекрасной стали. Рукоять покрыта рунами, стекающими по лезвию до самого низа. Я как завороженная смотрела на него, пока руки Эйнара бережно начищали рукоять, а потом взялись за точильный камень. Сейчас он уже закончил и положил меч в ножны, а я скоблила столы, пытаясь придать поверхности его первоначальный вид. Кокча сел за стол и смотрел на меня. Айге в углу замерла и отложила рукоделие. Я покосилась на сестру.

— Ее возьми, — сказала я внезапно и кивнула в сторону Айге. Та заметно покраснела.

— И ей покажи, что мне собирался, — сказала я, драя стол, — Только смотри, без твоих шуток!

Эйнар, слушавший меня, улыбнулся. А Кокча покачал головой. Его длинные волосы рассыпались по плечам, переплетаясь с волчьим мехом, которым был оторочен ворот его шубы.

— Ей это не надо, — сказал он.

— А мне значит надо? — я обернулась к сыну вождя. Он оскалился в усмешке, обнажив белые ровные зубы. Я даже не посмотрела на Айге, которая сейчас явно была расстроена. Я уже давно догадывалась, что ей нравится Кокча, только тот на нее и не смотрел совсем. Честь брата берег, не иначе. Но неожиданно Кокча согласился. Он повернулся к Айге и улыбнулся ей так широко, как только мог.

— Пойдешь со мной? — спросил он. Айге покраснела еще сильнее, так, словно он ее замуж звал, а не на прогулку. Она встала и с готовностью кивнула. Я продолжила драить стол, когда Кокча и моя сестра вышли из зала. Бросив в сторону двери взгляд, я подошла к ведру и положила в него тряпку. Эйнар все это время смотрел на меня. Он ничего не говорил, но смотрел так оценивающе, что мне стало немного не по себе. Потом молча подозвал меня к себе и протянул связку ключей. Я недоумевающим взглядом посмотрела на Эйнара. Он таким образом давал мне власть над домом, над рабами и слугами. И я не смогла не принять этот символ власти. Склонившись перед Безногим, я приняла из его рук ключи, твердо решив отдать их Айге, когда вернется ее жених. Поспешно подхватив ведро, я вышла из дома. Выплеснула грязную воду на снег и вернулась обратно. Успела заметить, как Эйнар на одних руках, помогая себе обрубками ног, покинул зал. Я немного постояла, позволив ему спокойно удалится и лишь потом продолжила уборку.

Вечером перед сном, Айге рассказала мне, что Кокча показывал ей огромные льдины, плывущие по морю. Она была в полном восторге от увиденного и от того, что ей показал это именно сын вождя. Но я не жалела, что не пошла с ним.

Зима прошла неожиданно быстро. Как-то незаметно, буквально за несколько дней сошел снег, открывая коричневую, пропитавшуюся талой водой землю, солнце засветило ярче, ветер стал теплее и даже море поменяло свой холодный синий цвет на теплый лазурный. Деревья, сбросившие снежные одежды, словно распрямились, пробуждаясь от долгого сна. В ветвях запели птицы, зазвенели переливистые капели, побежали ручьи. С наступлением весны в моем сердце зародилось что-то новое. Ожидание счастья охватило меня, словно что-то должно было скоро измениться для меня.

Когда в один из теплых весенних дней на горизонте вспыхнул золотом парус, я подумала, что это возвращается Хаген, но когда корабль причалил, я поняла, что это кто-то совсем мне не знакомый. Я увидела, как нахмурился Кокча, когда на дворе перед домом появились несколько вооруженных воинов во главе с высоким широкоплечим мужчиной. У него были зоркие глубоко посаженные глаза и темные, почти черные волосы, такие длинные, что он заправлял их за пояс.

— Какими судьбами? — спросил Кокча, выступив вперед.

Прибывший усмехнулся. Улыбка у него была недобрая. Я смотрела на него из окна кухни и чувствовала исходящую от мужчины тьму.

— Так вот ты встречаешь гостей, — сказал мужчина. Его люди заулыбались. Они были точно такими же, как и их вождь. Хищными и опасными.

— Узнал, что твоего брата нет, вот и решил приехать, повидаться с Эйнаром, — продолжил мужчина, — Как его теперь называют? Безногим?

Я высунулась из окна, чтобы лучше слышать их разговор. Увидела, как у Кокчи, при упоминании увечий отца, потемнело лицо. Мне показалось, что он едва сдерживается, чтобы не набросится на говорившего.

— Уходи, Льёт, — произнес он странным угрожающим голосом, — Здесь ты не получишь крова.

Мужчина, названный Льётом, положил свою руку на рукоять меча, висевшего на дорогом, украшенном золотом поясе. Его губы растянулись в некотором подобие оскала, и я поняла, что он так улыбается. ПО моей коже пробежал холодок. Я не знала, кем являлся Льет, но то, что они с Кокчей враждовали было слишком очевидно.

— Говори за себя, — сказал Льёт, — Я хочу услышать голос твоего отца. Во время отсутствий Хагена, Эйнар здесь главный. Я хочу услышать от него лично, что мне отказывают в гостеприимстве.

Кокча шагнул было вперед, когда за его спиной раздался голос Эйнара. Безногий на одних руках добрался до порога и теперь смотре снизу вверх на Льёта. Я посмотрела на людей Льёта и бросилась из кухни в комнату, которую делила с сестрой. Схватив лук и колчан со стрелами, вернулась обратно, напугав своим внезапным появлением сначала сестру, затем рабов на кухне. Я залезла на подоконник распахнутого окна и наложила стрелу на тетиву, а затем навела оружие в сторону Льёта. Меня не заметили. Я замерла, предчувствуя какую-то подлянку со стороны незваных гостей.

— Я могу разнести ваше поселение в щепки, — услышала я продолжение разговора. Льет определенно угрожал Эйнару. Я видела, как безногий мужчина нахмурился. Кокча стоял рядом с ним с перекошенным от ненависти лицом.

— Мой сын сказал тебе то, что сказал бы я сам, — произнес Эйнар, — Уходи, Льет. Тебе здесь никогда не будут рады.

— Дядя, — рассмеялся воин. У него был на удивление приятный с хрипотцой смех. И тут я увидела, как он едва заметно пошевелил пальцами на левой руке. Стоявший рядом дружинник выкинул вперед руку. Сверкнула сталь, но я была быстрее. Это оказалось намного легче, чем попасть в глаз белке. Моя стрела пронзила запястье воина и нож, выпущенный из его пальцев, пролетел мимо головы Кокчи и вонзился в дерево у двери. Я увидела, как Кокча бросился было на Льета, но окрик Эйнара его остановил. А Льет тем временем оглядывался в поисках невидимого лучника. Я забралась на подоконник и выпрыгнула во двор.

— Женщина! — произнес Льёт, увидев меня с луком в руках. Он оценил меня за считанные секунды и сделал правильный вывод — я опасна. Его раненый дружинник прижал к груди окровавленную руку и выдернул из нее стрелу, издав при этом едва слышный стон.

Из дома высыпали один за одним люди Кокчи. Льёт пригнул голову, как хищник перед прыжком, но потом поднял вверх руки и произнес:

— Спокойно, дядя, попридержи своих людей. Это простое недоразумение!