Дублерша для жены - Серова Марина Сергеевна - Страница 11

Глава 4

То, что проспала я от силы два часа, не помешало мне подняться рано: что-то словно толкнуло меня в бок, и я проснулась. За дверью слышались шаги и сдержанный кашель хозяина квартиры. Я оделась и вышла к нему.

– Как спалось, дорогая? – обратился он ко мне с такой улыбкой, что я сразу поняла: отвечать я должна не от имени Евгении Охотниковой, а уже как сама Алина Эллер.

– Да ты знаешь, Лео-Лео, как-то не очень спалось, – призналась я томно. – Тут у тебя в квартире... комары разные, мухи. А одна муха так и вовсе не муха, а дирижабль какой-то. Я ее все утро боялась.

– Какие еще мухи зимой? – весело спросил он.

– Ужасные! Они, наверное, на зимовку сюда залетели.

– Муха – не птица, – назидательно произнес Эллер, рассмеялся и скомандовал: – А теперь отбой, Евгения Максимовна. Можете говорить со мной от собственного имени. Вы блестяще вживаетесь в роль. Я, конечно, укажу вам за завтраком на ряд недоработок, но тем не менее – сыграно превосходно. Кстати, что вы такое говорили про мух и комаров? На улице – минус двадцать пять.

Я пожала плечами.

– Вы же сами просили, Леонард Леонтьевич, чтобы я выдавала какие-нибудь глупости в духе Алины. Вот и пожалуйста: сказано – сделано.

– А, вы в этом смысле... Ну что ж, хорошо.

– Леонард Леонтьевич, – произнесла я, – прежде чем я окончательно перейду к исполнению роли вашей жены, мне хотелось бы попросить вас о двух одолжениях.

– Пожалуйста, слушаю вас.

– Во-первых, Леонард Леонтьевич, моя тетушка, Людмила Прокофьевна, является большой вашей поклонницей и просила поставить автограф вот на этой книге – вашей автобиографии. Я ее вчера приобрела специально.

Эллер рассмеялся, довольный. Несмотря на то что он был убелен сединами и достиг в мире российского кинематографа практически всего, кажется, он остался тщеславным, как мальчишка, и падким на лесть и внимание.

– Ну, это запросто, – отозвался он. – Где книга? Ага! Как зовут вашу тетушку, Людмила Прокофьевна? – И он крупным, энергичным скачущим почерком надписал на титульном листе: «Милой Людмиле Прокофьевне от Леонарда Эллера с наилучшими пожеланиями». Затем поставил дату и расписался.

– Ну вот, теперь она вас и вовсе будет боготворить, – еще подпустила я лести. – Благодарю вас, Леонард Леонтьевич. А теперь – второе одолжение.

– Надеюсь, столь же приятное? – развалившись в кресле, спросил мэтр.

– Ну... дело в том, что мне совершенно необходимо съездить домой.

– Зачем? – спросил он.

– Мне нужно взять некоторые очень важные для работы вещи. Вы же понимаете, что, идя вчера на встречу с вами, я не предполагала такого неожиданного и скоропостижного развития событий и потому ничего не захватила.

Эллер постучал пальцем по столу и выговорил задумчиво:

– Мне не хотелось бы вас от себя отпускать. Но раз так... если это необходимо, то, конечно, вы можете ехать и взять из дому все, что требуется. Ну и, – он несколько принужденно улыбнулся, – отдадите тетушке книгу. Не таскать же вам ее с собой! Я думаю, Борис Оттобальдович сильно удивился бы, увидев у своей дочери книгу с автографом ее собственного мужа.

– Это да.

– Только, Женя, я хотел бы просить вас: не задерживайтесь. Сейчас около восьми утра, еще не совсем рассвело, так что в оптимале хотелось бы, чтоб вы обернулись до того, как окончательно взойдет солнце. И еще: постарайтесь как можно меньше попадаться на глаза кому бы то ни было в моем дворе.

У меня, естественно, возникли сомнения относительно последнего указания, но я не стала влезать в прения, а быстро оделась и, пообещав быть через час-полтора, поехала домой.

Несмотря на раннее время, тетушка уже проснулась. Она хлопотала на кухне, когда я вошла в квартиру.

– У-ух, холодно! – выдохнула я. – А тут просто теплынь.

– Оладышки жарю, Женечка! – откликнулась тетя Мила с кухни. – Хочешь оладышков? Или тебе что-нибудь поплотнее?

– Нет, я завтракала.

Тетушка дождалась, пока я войду на кухню, а потом живо развернулась ко мне и, уперев руки в бока, спросила с нескрываемым интересом:

– Ну и как прошла встреча с Эллером?

– Прекрасно, – ответила я. – Кстати, вот для тебя автограф. Посмотри первую страницу.

– «Милой Людми...» Спасибо, – кивнула тетя. – Ну и как он вживую?

– Да примерно такой же, что и на телеэкране. Приятный мужчина, конечно. Немножко болтливый, но это, наверное, общий грех для всех киношников. Комплименты говорил.

Я хотела было сказать о «замужестве», но вовремя вспомнила предостережение Леонарда Леонтьевича: желательно, чтобы о нашем договоре знало минимальное количество людей. Тетушке же знать о нем совершенно необязательно, да и не умеет она хранить секреты, несмотря на юридическое свое образование.

– А что он тебе звонил? Предлагал работу?

– Да нет, – хитро ответила я, – можно сказать, что не предлагал. Долго объяснять, тетя Мила. Да и зачем? Ты же в любом случае станешь меня пилить – либо за легкомыслие, либо, напротив, за пуританство.

Тетушка прищурилась и лукаво произнесла:

– Ага! Кажется, я понимаю. Приставал? Ну, он этим славен. Конечно, я его уважаю и люблю, но вот такого, как он, тебе в мужья не хотела бы.

Наконец-то! Хоть кого-то моя любезная родственница не прочит мне в благоверные! А то, честно говоря, списки возможных кандидатур сильно меня утомляют.

– А сейчас ты куда? – спросила она.

– Да так... в гости.

– С Эллером?

– Почему ты так решила?

– Да только что в свежей газете прочитала, что жена его на австрийском горнолыжном курорте отдыхает, а муж приехал, значит, в Тарасов и тут усиленно клеит женщин вместе с тестем со своим. С Борисом Оттобальдовичем, стало быть.

– Ну-у! – протянула я. – Про него в «желтяках» даже писали, что он заключил брак с мужчиной. Это он мне сам рассказывал. Представляешь, и такую чушь помещали на первых страницах!

– Значит, с ним, – окончательно решила тетушка.

Поняв, что спорить все равно бесполезно и что, даже если я буду отрицать, она все равно останется при первоначальном своем мнении, я тяжело вздохнула. А затем сказала, что да, получила приглашение и иду в гости.

– Кстати, тетушка, если уж ты во всем хочешь дойти до самой сути, то идем мы к твоему бывшему сердечному другу.

– К Бжезинскому? – ахнула тетя Мила.

– К нему. Передать привет не обещаю, а вот рассказать тебе, как все там было, – это с удовольствием.

– Конечно, конечно, – грустно сказала она.

Бедная тетушка! Наверное, не на пустом месте она каждый день припоминает, что время идет, что время не терпит и что нежданно-негаданно настает момент, когда многое уже нельзя восполнить, нельзя вернуть. Ну что же, сегодня у меня будет возможность посмотреть на того, о ком она, быть может, жалеет больше всего...

Когда я вернулась к Эллеру, он был не один. Нет, не с женщиной. В квартире Леонарда Леонтьевича я нашла того самого парня с каменными скулами и фигурой Шварценеггера, который накануне провожал меня в ресторане до VIP-зала к ожидающему меня мэтру.

Кажется, его зовут Сережа Вышедкевич, и он в курсе всех событий.

– Вот что, – сказал великолепный Лео-Лео, – я думаю, Женя, что вам с Сергеем нужно скоординировать ваше дальнейшее сотрудничество, а оно обещает быть весьма тесным. Кстати, вот вам аванс за пять дней вперед, чтобы сгладить впечатление от разговора с Сережей. Он человек жесткий и весь какой-то... угловатый, неудобный. Но зато – надежный.

– Ладно, Леонтьич, вали-ка на кухню, – сказал Вышедкевич, – ты еще сегодня ничего не жрал. Потом опять будешь на каждом углу машину тормозить, чтобы эту отраву, как ее... ага – шаурму купить.

«Ого! – подумала я. – А Сережа-то, кажется, на очень короткой ноге держится с кумиром миллионов. Между прочим, где-то я его, того Сережу, кажется, видела. Где же? У меня ведь абсолютная зрительная память. Ах, ну да! Он играл в фильме Эллера «Старая весна» ужасного бандюгу-рэкетира. Кстати, очень неразумно со стороны Лео-Лео засвечивать в фильмах своих телохранителей, да еще личных, «прикрепленных». Или он сначала снял парня в фильме, а только потом взял к себе в охрану?»