Дублерша для жены - Серова Марина Сергеевна - Страница 44

Эллер дернул себя за ус и поднял лыжную палку. Его лицо исказилось.

– Да что ты... что ты понимаешь в искусстве, сука?! – задохнувшись от возмущения, едва выговорил он. – Только и умеешь, что прожигать жизнь да трахаться! А я – работаю! Мне... мне...

– Работничек! – звонко выкрикнула Алина. – Да Коля Серов...

Коля Серов услышал свое имя, и тут же, как черная грозовая полоса рассекает пересеченное серыми тучами небо, общий фон разговора рассек пронзительный крик, переходящий в хрип и предсмертный стон...

Глава 16

– Я даже не понял ничего сразу. Не поверил, что такое может произойти, – тяжело сглотнув, выдохнул Серов, – в голове не укладывалось. Даже Вышедкевич, этот хладнокровный подонок, оторопел и не двигался с места. В общем, Эллер полностью потерял контроль над собой и ударил Алину лыжной палкой в лицо. Удар оказался смертелен. Разумеется – смертелен...

– Он убил ее... там, в Австрийских Альпах? – воскликнула я. – Значит... он нанимал меня на роль... уже мертвой женщины?

– Да. Конечно же, Эллер быстро пришел в себя, протрезвел и перепугался. Вокруг не было никого, наверное, на километр или на два. Но, кроме Вышедкевича, был еще один свидетель – я...

– И что?

– Как – что? Вышедкевич пошел на меня. Была схватка. Он дьявольски силен. Тем более что ему удалось извлечь пистолет. Но он потерял время, и я попытался убежать. Мне это почти удалось, но он настиг меня и столкнул... в общем, по сравнению с тем местом, куда он меня столкнул, Багаевский овраг просто ямка, которую вырыл котенок.

– Но как же ты уцелел?

– Мне сильно повезло. Удалось зацепиться за выступ, и я провисел там около трех часов, прежде чем меня нашли. Тело Алины я не обнаружил. Верно, оно сейчас покоится где-нибудь на дне альпийской пропасти, и найдут его лет через двести, когда все давно будет... неактуально. Из гостиницы Вышедкевич и Эллер съехали в тот же день. Меня с Алиной тоже выписали, как будто мы переехали в другой отель... Все было сделано чисто. Нечисто было другое: Бжезинскому была нужна живая дочь. Если бы Алина на самом деле случайно погибла в Альпах и никакой вины Эллера в ее смерти не было бы, ему все равно бы несдобровать. Тогда Эллер и Вышедкевич, очевидно, и припомнили, что в Москве, еще при живой Алине, встретили в клубе тебя, так на нее похожую.

Выход был найден: о тебе узнали все, навели подробные справки. Предложили работу. Словом, тебя наняли на роль дублерши Алины и решили устроить красивый и убедительный несчастный случай. Понимаешь? Для этого и были затеяны съемки в Тарасове.

– Да уж, – тихо проговорила я и вспомнила о нашей второй – после Москвы – встрече с Эллером в ночном клубе. Теперь объяснилось и его не совсем уместное ликование, и особо не скрываемый восторг после того, как он взглянул мне в лицо.

– Тебе все понятно? – спросил Николай.

– Сейчас – да. Но... почему, собственно, я должна тебе верить, милый мой Коля Серов?

Он спокойно сложил на груди руки и ответил:

– А ты и не должна мне верить. Лучше сама рассуди логически, прикинь, и тогда увидишь, что мне незачем тебе врать. Совершенно незачем. Тем более что я могу доказать каждое свое слово. Представляешь, до какого отчаянного положения дошел Эллер, раз решился на вторичное убийство жены? Абсолютно для всех рядом с Эллером была не Женя, а именно Алина. И тогда он предпринял этот опасный, но действенный трюк с автомобилем. Никто бы и не придрался: произошла трагедия, несчастный случай, и погибли жена Эллера, выполнявшая опасный трюк, и оператор. Все заснято на пленку, и очевидно, что никто не виноват, что это – несчастный случай. Понимаешь меня?

– А как же актриса, сломавшая ногу? Что-то очень кстати она травму получила.

– Там, верно, тоже какая-нибудь махинация. Перелом ноги, если что, ей могли «организовать». Вышедкевич и его подручные на все способны.

– Да, – тихо ответила я. – Только зря ты говорил, что Леонард Леонтьевич Эллер совершенно утратил режиссерский талант. Наш случай срежиссирован, по-моему, очень неплохо.

– Выпьем? – вместо ответа кивнул он.

И я согласилась.

– Все-таки как ты похожа! – снова сказал Николай, нарушая довольно продолжительное молчание. – Как похожа... И ведь даже я сначала принял тебя за нее... за Алину. Подумал – а вдруг уцелела? Вспыхнула глупая, несвоевременная надежда.

– Что же теперь делать? – спросила я.

– А что ты сама думаешь по этому поводу?

– Тут и думать особо нечего, – сказала я. – Если все то, что ты рассказал мне, правда, то делать ничего не надо. Эллер потерял слишком много времени, рассчитывая на меня, теперь у него остался самый мизер. И раз я исчезла, события ускорятся. Все получат по заслугам и без нас. Главное – выждать.

– Наверное, ты права, – сказал Коля. – Нужно перекантоваться. Но где? В гостинице оставаться опасно.

– У меня есть самое-самое простое предложение, – отозвалась я. – Пойти по месту моей прописки. К моей тетушке.

– Переждем там? – спросил Николай.

– Нет. Возьмем ключи от квартиры ее подруги. Та уехала на две недели, а ключи оставила моей Людмиле Прокофьевне. Да и вообще... В конце концов, договоренность у меня с Эллером была устной, и никто не знает, что Евгения Максимовна Охотникова и Алина Борисовна Эллер на несколько дней стали одним и тем же лицом.

– Ты думаешь? – спросил он.

– Я уверена.

– Женечка, какой кошмар, какой кошмар! – восклицала тетушка, хватаясь за голову. – Женечка, Николай, идите же, говорю вам, сюда! Что передали, что передали!

– Что такое, Людмила Прокофьевна? – сказал Николай, входя в гостиную, где моя тетя Мила смотрела новости. – Что еще случилось?

– Только что передали в новостях, что сегодня в подъезде своего дома в Москве убиты Леонард Эллер и его личный охранник! – выдохнула тетушка. – Какой ужас! Говорят, что снова заказное преступление. Женя, а ты видела этого охранника? – произнесла она, когда по экрану со свойственной нашему телевидению бесцеремонностью пустили кадры, на которых проплыло мертвое лицо Вышедкевича, а потом камера остановилась на застывших в смертном покое чертах знаменитого режиссера. – Видела? Эллер в Тарасове вроде как с ним был.

– С ним, с ним, – кивнула я. – Жалко, конечно. Но знаменитых людей часто убивают. А тут ты так близко к сердцу приняла, потому что он со мной знаком и еще зять Бжезинского, о котором у тебя теплые воспоминания.

И я вышла из гостиной.

Я завтракала, а тетя Мила отправилась к подруге, когда на кухню вошел Николай.

– Что думаешь, Женя? – присев на табурет, коротко спросил он. – Про все это?

– Насчет Эллера-то? А что тут думать? Все понятно. Денег не нашел, пулю схлопотал. Все за дело. Кум обид не прощает. Больше я по этому вопросу не имею ни малейшего желания разговаривать.

– Ну что же, у меня такое же мнение, – сказал Серов. – Но раз ты на эту тему разговаривать не хочешь, да и я особо не рвусь, тогда поговорим о другом. Знаешь что – я у тебя... то есть у подруги твоей тетушки, уже вторую неделю живу, а непонятно, на каких правах. Птичьих, рыбьих, на правах домашнего кота или хомячка. Неизвестно. Да и тетушка твоя, знаешь ли...

– Да она-то как раз против тебя ничего не имеет.

– Как раз? Значит, кто-то – имеет? Кстати, ты думаешь, что Эллера убили за долг? Не стал отдавать?

– Я думаю, что он хотел собрать деньги, просто не успел. И Кум провел профилактическое устранение, чтобы другим было неповадно. Уверена, что Эллер не собирался кинуть Куманова. Лео-Лео для этого слишком труслив. Ладно. Не будем больше. О тебе... Что думаешь делать? Уедешь?

– Останусь. Но... Тут, кроме тебя, у меня больше никого нет. Вот что, Женя, – сказал Коля Серов, и лицо его стало серьезным, а глаза погрустнели. – Только не подумай, что я говорю тебе это лишь потому, что ты похожа на Алину. В общем, я так подумал и... – Он отвернулся и, глядя куда-то в стену, по-мальчишески неловко выпалил: – Будь моей женой!