Гори все синим пламенем - Серова Марина Сергеевна - Страница 22

– Сейчас-сейчас, – отозвалась Юлия Николаевна, которая в принципе полностью была согласна с тем, что гостей следует приветствовать хорошим ужином, но слова мужа насчет «обмыть» ее, конечно, озаботили.

– Я помогу? – предложила Юлии Николаевне Ксения.

– Если не трудно, – ответила хозяйка дома, – так просто быстрее будет.

– И я, – подойдя ближе к матери, сказал Виталька.

– Умница мой, – умилилась Юлия Николаевна и погладила сына по голове, едва дотянувшись до нее.

Втроем они удалились на кухню, оставив меня в обществе Беккера-старшего и его приятеля.

– Курите? – обратился ко мне Олег Станиславович минуту спустя.

– Курю, – вздохнув, призналась я.

– Составите компанию?

– Пожалуй, – сказала я, пожав плечами, а сама посмотрела на Валерия Павловича, подумав о том, что не имею права оставлять его в одиночестве.

Между тем Вьюнец уверенно стал подниматься на второй этаж, жестом пригласив меня с собой. «Похоже, он хорошо ориентируется в доме», – отметила я про себя еще один нюанс, а вслух спросила:

– Куда вы?

– На балкон, – удивленный моим неведением, ответил Олег Станиславович. – Вы разве не знаете, что в этой семье нет курящих, поэтому в гостиной гостям курить воспрещается?

– Знаю, – ответила я и обратилась к Беккеру: – Подышать свежим воздухом не желаете?

– Почему не желаю? Очень даже желаю, – ответил тот, довольный вниманием, проявленным к нему, и поднялся с дивана.

Мы стали подниматься по лестнице, а затем зашагали по узкому коридору, который привел нас в просторную гостиную, имеющую выход на балкон. Вдоль одной стены в этой комнате стоял диван, вдоль другой – два кресла. По углам – два высоких фикуса в красивых керамических горшках. А возле окна, рядом с маленьким журнальным столиком, расположилось кресло-качалка, сидя в котором можно было любоваться великолепным видом из окна – видом на сад. По-видимому, кресло именно эту функцию здесь и выполняло.

Валерий Павлович сразу опустился в кресло-качалку, а в ответ на мой вопросительный взгляд сказал:

– Я здесь посижу. Думаю, тут будет куда свежее, чем между двух дымососов.

– Как ты ласково о нас! – с нарочитой обидчивостью произнес Вьюнец. – Не хочешь – не надо, на балконе все равно места мало, а ты у нас не худенький!

Олег Станиславович заботливо обнял меня за талию и увлек за собой. Простора на том, что в этом доме называлось балконом, на самом деле, не было. Мы вдвоем едва умещались здесь, и если бы сюда вышел кто – то третий, мы вряд ли смогли бы свободно двигаться. Дверь на балкон осталась открытой, так что я прекрасно видела Валерия Павловича, мерно покачивающегося в кресле.

По профессиональной привычке я окинула местность взглядом и, только убедившись, что все в порядке, глянула на Вьюнца, который уже полминуты стоял с протянутой сигаретой в руке.

– Угощаете? – спросила я, беря сигарету.

– Угощаю, – ответил тот и щелкнул зажигалкой.

– Благодарю, – ответила я, испытывая приятные чувства от столь чуткого внимания. Вьюнец вел себя как подлинный джентльмен, и в одно из мгновений у меня даже пронеслась невольная мысль о своей неправоте и чрезмерной подозрительности на его счет. Однако другие мысли, ворвавшиеся в сознание в следующий момент, заставили завести не совсем приятный разговор. – Вы умеете выбирать хорошие подарки, – как бы невзначай отмочила я. А через пару минут добавила: – Правда, с опозданием.

Беккер прекрасно слышал наш разговор, и его реакцией на мои слова было недовольное покашливание. Однако я проигнорировала его бессловесное замечание. Вьюнец ответил:

– Виноват, – и пожал плечами.

– Позвольте поинтересоваться, что помешало вам явиться к Беккерам в назначенный день? Я слышала, вы очень дружны...

– Да, дружны, – ответил мой собеседник спокойно. – Причина моего отсутствия – непредвиденные обстоятельства.

– Какие, если не секрет? – не отставала я.

– Хм, несмотря на столь нетрадиционную для вашего пола профессию, вы любопытны, как все женщины, – усмехнувшись, заявил Олег Станиславович.

– И все же? – продолжала я, пропустив его колкость мимо ушей.

– Вас во все тонкости посвящать или как? – спросил Вьюнец теперь уже с иронией.

– Ну... – настаивала я, – дайте хотя бы поверхностное описание. Мне жутко интересно!

– Да в командировке он был! – послышался изнутри дома недовольный голос Беккера.

– Ну вот, – пожал плечами Олег Станиславович, – за меня все сказано.

– И что же это за командировка?

– В Стокгольм. По общему с Валерием Павловичем делу. Ксения со мной ездила, отдыхала, знакомилась со страной.

– Вот как? Завидую белой завистью, – сказала я, – я ни разу не была в Швеции.

– По-моему, Женя, вы считаете, что, пропустив очередное семейное торжество в доме Беккеров, я совершил ужаснейшее преступление... – задумчиво проговорил Вьюнец.

– Да нет, что вы! – воскликнула я с деланным испугом. – Это я так, из любопытства...

Но думала я в этот момент о другом. Выяснилось, что у Олега Станиславовича твердое и непоколебимое алиби. Никто не мог предъявить к нему лично какие бы то ни было претензии, поскольку на момент совершения преступления его не было не только в городе, но и в стране вообще. Однако меня это обстоятельство еще больше насторожило: на самом ли деле дальняя командировка являлась столь необходимой именно теперь? Почему не поехал в Стокгольм сам Беккер? Разные вопросы одолевали меня в минуту молчания, установившуюся на балкончике. Хотя реальных доказательств какой-то вины Вьюнца сейчас, как и ранее, я не имела, но что-то в беккеровском компаньоне мне не нравилось и заставляло настораживаться.

Мы какое-то время еще постояли молча, а когда сигареты были докурены, Олег Станиславович спросил:

– Идемте?

– Да, конечно, – кивнула я.

Вьюнец двинулся вперед, а вот мне пришлось задержаться, поскольку Беккер жестом остановил меня, сказав другу:

– Ты иди, она сейчас спустится.

– Что ты из мухи слона-то делаешь? – раздраженным шепотом начал он, приблизившись ко мне вплотную.

– Вам ваша жизнь дорога или нет? Вы для чего меня наняли? – тем же тоном ответила я.

– Дорога-то дорога, только вот ты...

– А если дорога, – заметила я, не дав Беккеру договорить, – тогда не мешайте мне осуществлять заботу о ее безопасности!

– Да ты в каждом его шаге теперь будешь видеть преступление!

– Я просто буду предусмотрительно относиться к любому шагу каждого, кто станет к вам приближаться! – заявила я. – И давайте не будем больше об этом.

– А если ты окажешься не права? Ты ведь мне испортишь отношения с лучшим другом!

– Они и без меня уже испорчены. Так что непредвиденной трагедии не случится, – огрызнулась я.

Беккер зашагал к выходу из гостиной, и я направилась вслед за ним.

Спустившись по лестнице, наш раненый плюхнулся на свой диван и застыл на нем, не меняя недовольного выражения лица. Вьюнец сделал вид, что ничего не заметил, и стал болтать со мной на разные отвлеченные темы, которых люди обычно касаются, когда им не о чем больше поговорить.

Через некоторое время появился Виталька и пригласил нас к столу. Решено было сесть в кухне, так как накрывать по-настоящему праздничный стол в гостиной Юлия Николаевна посчитала кощунством. Причем произнесла она это таким тоном, как будто ее супруга уже не было в живых. Никто не стал перечить хозяйке, да и оснований на то не нашлось: мы вполне хорошо разместились на кухне, за большим обеденным столом, наполовину окруженным мягким уголком. Мне, правда, пришлось сесть на табурете напротив четы Беккеров.

Олег Станиславович произнес заздравный тост в Виталькину честь, мы поддержали его молчаливым поднятием бокалов, наполненных шампанским. Беккер-старший пить отказался, приняв важный вид, чем необыкновенно удивил жену. Она посмотрела на него, как на заново родившегося, и я поняла, что такое «осознанное» поведение во время застолья не являлось для него типичным. Хотя понять причины столь нетрадиционного поступка Валерия Павловича мог любой: событие, которое произошло с ним ночью, способно в корне переменить жизнь и взгляды на нее, а не только поведение в отдельных ситуациях.