Похищение века - Серова Марина Сергеевна - Страница 23

Затем Славик спросил, будут ли еще распоряжения, пожелал нам приятного аппетита и, милостиво отпущенный обедать, исчез так же быстро и бесшумно, как и все прочее, что он делал.

Ценное качество для «фискала».

— Разговаривать будем сейчас или потом? — с набитым всякой всячиной ртом спросила я.

Прежде чем ответить. Серый старательно прожевал пищу.

— Говорить будешь в основном ты. Татка, — пояснил он. — А потому я думаю, что тебе лучше сначала поесть. Иначе я слопаю все это один, и ты потом будешь везде трезвонить, как в ФСБ тебя пытали голодом. Так что давай налегай. Ты же не хочешь, наверно, провести здесь со мной полночи? Я-то не против, только вот супруга не поймет…

Я сказала, что мой клиент тоже этого не поймет, тем более что мы должны были встретиться с ним даже и не ночью, а в четыре часа. А уже половина…

— На чьей территории? — уточнил майор.

— На его, разумеется. Не хочешь же ты, чтобы дон Мигель Мартинес разгуливал по городу один и без охраны?

— Ты права: мне было бы намного спокойнее, если б он все время находился в гостинице под твоим присмотром. Или я прошу слишком многого, старушка? — Серый подмигнул мне и добродушно усмехнулся. — Ладно, позвонишь и предупредишь, что немного задержишься. И что придешь не одна, а с неким майором из органов.

Вопросы есть?

— Как? Ты хочешь нанести визит Мигелю… то есть Мартинесу?!

— Ага, значит, в отношениях с клиентом наметился прогресс, похвально… Дело не в моем желании, Татка, а в суровой необходимости. Да ты сама все поймешь. Лопай скорей и рассказывай, а там я посмотрю, чем с тобой можно поделиться.

Пришлось мне так и сделать. При том голоде, который мы оба испытывали, примитивная фээсбэшная еда не могла отнять много времени, и в 15.55 Сергей Палыч Кедров уже знал о пропаже плаща Радамеса почти все, что знала я сама. Он никак не выразил своих эмоций, но мне показалось, что моя информация ему очень не понравилась. Серый задал несколько вопросов, уточнил кое-какие детали — и стал знать все без всяких «почти».

Но я-то по-прежнему не знала ни крошки из того, что было известно майору, и эта неизвестность просто сводила меня с ума!

— Я уверена, что Эстебан что-то скрывает, Сергей, — закончила я свой сжатый рассказ. — И это «что-то» должно быть связано с исчезновением плаща. Согласись: после похищения Хосе вел себя очень странно! И вот теперь он у вас, парни, к которым он пришел ночью, убиты, а у меня в руках никаких нитей… И если ты, майор, немедленно не объяснишь мне хоть что-нибудь, то я просто умру! Пытка отсутствием информации для меня похуже пытки голодом.

С минуту хозяин кабинета сидел неподвижно, подперев подбородок рукой и глядя куда-то в пространство. Должно быть, обдумывал, чем можно со мной делиться, а чем — нет. Затем покачал головой и вперил в меня холодные глаза:

— Боюсь, Татьяна, что ты взяла ложный след.

По-моему, Эстебан, как ты его называешь, ничего не знает о судьбе плаща Радамеса. Именно поэтому он и перепугался так вчера. Так, что наделал кучу глупостей и в результате чуть не отдал концы.

— Но откуда тебе известно, что он не знает?

Вы что, спрашивали его о плаще? Но ты же сам узнал только сейчас, от меня… И что означают твои слова «как ты его называешь»? Разве он не.

Хосе Эстебан? Господи, да объясни же мне наконец, в чем дело! Это уже с твоей стороны, Серый, по меньшей мере нечестно!

— Ну-ну, не кипятись… коллега. Нашла кого учить честности… Ладно, так и быть: скажу тебе кое-что. — Майор наконец принял решение. — Большого убытку не будет, все равно Мартинес узнает. А может, еще и пользу принесешь Родине, а? Только ты сядь получше, а то свалишься с кресла… Так вот, старушка, — начал Сергей Палыч. — Этот тип и в самом деле никакой не Хосе Эстебан. Настоящий Хосе Мария Эстебан, 1949 года рождения, уроженец маленького горного городка Торрелавега близ побережья Бискайского залива, скромный парикмахер, эмигрировавший в США тридцати лет от роду, некоторое время назад исчез при загадочных обстоятельствах.

Должно быть, бедняга и в самом деле был уверен, что у него не осталось родных. Это и решило, думаю, его судьбу. Но оказалась жива его двоюродная тетка, которую фортуна забросила аж в Новую Зеландию, представляешь! Когда-то она нянчила малютку Хосе, потом на много лет потеряла его из виду. И вот не так давно каким-то образом прослышала об успехах племянничка, работающего теперь у самого Мигеля Мартинеса.

Конечно, порадовалась за Хосе, даже написала ему в Мадрид, хотя и не знала точного адреса. Но ответа, разумеется, не получила. И вот с месяц назад бабулька случайно увидела телепередачу о творчестве великого испанского тенора, в которой мельком показали и ее племяша Хосе. Но только… это был не ее Хосе! Тетушка забила тревогу. Местная полиция просто отмахнулась от «выжившей из ума» бабки, но та оказалась не промах: отправилась в столицу, добилась встречи с высоким начальством и заставила их сделать запрос в Интерпол. Так все и закрутилось… Одним словом, если бы не бдительность восьмидесятилетней старушки из глухой новозеландской провинции, то наши друзья из Интерпола, быть может, еще не скоро узнали бы, под каким именем скрывается сейчас их старый знакомый Бронислав Кащинский по кличке Вацлав, известный курьер международной наркомафии…

— Вот это да!

Серый не зря меня предупредил о возможности падения с кресла…

— Да, старушка. По совместительству он действительно освоил массу театральных профессий, и трудно сказать, чем он увлекся раньше — театром или наркобизнесом. Из своих сорока пяти лет около пятнадцати провел в тюрьмах, на его счету три побега. Вот кого пригрел на груди твой звездный клиент дон Мигель! Кстати, парни из Интерпола уже начали было подозревать его самого. Дело в том, что в последние два-три года в различных крупных городах мира появление на черном рынке очередной партии крэка американского производства — сильнейшего синтетического наркотика — странным образом совпадало по времени с гастролями Мигеля Мартинеса. А нашему другу Хосе-Вацлаву очень долго удавалось оставаться в густой тени великого патрона.