Похищение века - Серова Марина Сергеевна - Страница 29

Все равно что та басенная хавронья, которая «наелась желудей до сыта, до отвала» и «рылом подрывать у дуба корни стала»! Ведь без театра и без фестиваля я бы вообще не получила это экзотическое лакомство русско-испанской кухни.

«Дуэт» удался на славу. Пожалуй, он прозвучал еще гармоничнее, чем утром, и даже то, что номер несколько затянулся, не испортило общего впечатления. Главное — ансамбль был на высоте! И если при первом исполнении дон Марти наступил на горло собственной песне в момент наивысшего эмоционального накала, как бы испугавшись быть не понятым, то сейчас… Сейчас он постепенно и уверенно дошел до самых нежных высот, до самых верхних «до»… или что у них там, у теноров, самое верхнее.

Стало быть, «дядюшка» уже сообразил, что его «племянница» не просто придуривается, а влипла крепко. И никуда не денется… Что ж, сама виновата!

— Ну как, довольны, моя маленькая ценительница прекрасного?

— Браво! Вы и в самом деле фамозо кантанте, Мигель.

— Спасибо. Только сейчас вам не удастся заставить меня опоздать на спектакль. «Театр уж полон, ложи блещут…» В моем распоряжении осталось пять… нет, семь минут. Стойте, гениальная идея! А почему бы вам не отправиться со мной в театр, Танечка? Уверяю: получите массу удовольствий!

— Нет уж, благодарю. Я сегодня устала и не смогу «соответствовать». Мне надо собраться с мыслями. Сообразить, что делать дальше. Осталось уже два дня и две ночи, а дело только сильнее запуталось.

— Жаль, я надеялся… Так вы хотели о чем-то меня спросить?

— Да, дон Марти. Я должна была спросить вас об этом еще вчера, но, признаюсь, слишком увлеклась версией о причастности Хосе. Подумайте хорошенько: не осталось ли у вас врагов в городе вашей юности? Может, когда-нибудь кому-нибудь перешли дорогу, наступили на хвост, так сказать?

Ну там, по шее дали кому или девушку увели…

Пожалуйста, сосредоточьтесь.

— Враги?.. — Мигель, казалось, был искренне озадачен. — Ой, Таня… Тут столько всего можно вспомнить, и вот так, на бегу… Конечно, и морды бить случалось, и девчонки, бывало, предпочитали меня, но… ведь это были еще почти детские отношения! Тогда все недоразумения выяснялись сразу же: заслужил — получи по шее, ошибся — попроси прощения. И все! Зла никто не держал подолгу, не таился. Вы же знаете, какое то было время: ясное, простое, чистое. Хотя вы не знаете…

Тем более, я последние свои годы в Союзе учился в Москве, здесь почти не бывал, так что если и насолил кому-то, так это было бы скорее в столице…

«Русский испанец» помолчал, снова мысленно перенесясь в те далекие и милые его сердцу годы. Потом решительно тряхнул гривой:

— Нет, Таня! Думаю, что этот «бумеранг» не оттуда. Ошибался я, конечно, часто, но то все дело прошлое. Покаялся — и прощен! А подлость… этого греха на мне уж точно нет. И просто не представляю, кто и за что мог бы двадцать лет держать на меня такой камень за пазухой! — Он покачал головой и неожиданно грустно улыбнулся:

— А та девушка, которую я отбил у моего самого большого «врага», в конце концов за него же и вышла замуж. Не думаю, чтобы он теперь мне за это мстил.

Разве что если она оказалась мегерой и испортила ему жизнь…

— А театр, Мигель?

— Что — театр? — не понял он.

— Ну, я все про возможных врагов. Не забывайте, что «дама» под вуалью назвала вас дон Марти. В нашем театре вы ни с кем не успели поссориться? Может, встретили кого из старых знакомых? Ничего странного не произошло?

— Из старых знакомых? Постойте, Танечка…

Ну как же я сразу не вспомнил! Да, сегодня утром в театре у меня произошла одна встреча, которая навеяла неприятные воспоминания. Не знаю, правда, имеет ли это отношение к нашему делу, скорее всего, что никакого…

— Да не тяните же вы кота за хвост! Какая встреча, с кем?

— Оказывается, он солист вашего театра… теперь. Я этого не знал и был очень удивлен, увидев его сегодня на репетиции. Николай Лебедев, баритон. Кстати, неплохой. Очень неплохой!

У этого парня есть будущее, если, конечно, не промотает свой талант. Ведь талант состоит на девяносто девять процентов из работоспособности, а он, по-моему…

— Ах, Мигель, мы же с вами не на конкурсе вокалистов! Какое мне дело до его баритона и таланта… Вы встречались с ним раньше? Где, когда, при каких обстоятельствах?

— Три года назад, в Вене. Кстати, именно на конкурсе вокалистов, очень престижном. Меня пригласили в жюри, а Лебедев был среди конкурсантов. Он ведь еще молодой совсем, а тогда только начинал. Если не ошибаюсь, в Вену он приехал как солист Пермского театра оперы и балета. Но только не тарасовского, это уж точно. Выступил он очень прилично, многие даже говорили о нем как о фаворите. Ну вот, и случилось так, что мы с ним поссорились в кулуарах.

— Из-за чего?

— Танечка, ну какая теперь разница? Это не имеет никакого…

— О, Михаил Викторович! — взмолилась я. — Позвольте мне самой решать, имеет или не имеет.

Я должна знать все. Причина была профессиональная?

— Нет. Из-за женщины.

— Что, кого-то не поделили?

— Таня, как вы можете!

Мой кабальеро и в самом деле смутился, вот чудак! Как будто я до сих пор не поняла, что он «ходок» еще тот… Но мне все же пришлось шутливо извиниться.

— Нет, дело было совсем не в этом. Случайно я услышал в баре, как Лебедев рассказывает о своих успехах на любовном фронте. Он имел в виду одну девушку, итальянку. Она и в самом деле была мне симпатична, но взбесился я не поэтому. Не только поэтому, — поправился «герой-любовник». — О какой бы женщине ни шла речь, я бы все равно сказал ему, что он поступил мерзко, понимаете, Таня? Он ответил мне дерзостью, он был пьян, по-моему, уже досрочно праздновал свою победу.

В общем, слово за слово… Он замахнулся бутылкой, и я тоже хорош… сцепился с этим сопляком.

Но как было не подраться? За такие дела положено бить морду, и, если б я этого не сделал, он решил бы, что я его испугался.

— Короче говоря, вы набили ему морду, так?

Он сокрушенно кивнул:

— Можно сказать, что так. Но это было еще полбеды. Самое худшее произошло потом.

— Лебедев не вышел в победители и решил, что вы приложили к этому руку? — догадалась я.